Художник Геннадий Добров впервые увидел этого человека в 1974 году в доме инвалидов Великой Отечественной войны на Валааме. Он специально приехал на остров, чтобы нарисовать портреты его жителей. В середине 1970-х годов война и особенно пострадавшие в ней люди казались молодежи чем-то очень далеким.

Здесь жили ветераны. Кто-то был одинок, а кто-то даже создавал семьи прямо здесь. Им предоставляли питание и медицинскую помощь, при доме инвалидов работали клуб, библиотека и даже танцплощадка. Хотя к 1974 году на танцплощадке уже давно не танцевали.

Ветераны жили спокойно, почти ничего не имели из имущества, радовались самым простым вещам, не считали себя героями, считая, что просто выполнили свой долг перед Родиной. Кому-то хотелось жить в городе, а кто-то предпочитал тихую красоту суровой природы Валаама.

Добров приходил к ним каждый день, общался и рисовал их портреты. Так он создал серию своих работ.

Однажды художник вошел в особое помещение и заметил, что на кровати кто-то лежит. Этот человек занимал очень мало места, что испугало Доброва. У него не было ни рук, ни ног. Он просто смотрел на художника задумчивыми светлыми глазами.

Вдруг Добров понял, что этот инвалид выглядит так, будто ему чуть больше 20 лет. Он удивился и стал расспрашивать медсестер об этом пациенте.

Медсестры рассказали, что этот фронтовик не только потерял руки и ноги, но и не говорит, а также ничего не слышит. Иногда он что-то шепчет губами. За ним тщательно ухаживают (палата и кровать были очень чистыми), все жалеют его и относятся как к ребенку.

Его привезли в интернат в 1949 году, и, по словам Доброва, никто не знает его имени. Санитары подобрали его на поле боя, отправили в госпиталь, где думали, что он не выживет, но он выжил и попал в дом инвалидов.

Художник нарисовал его портрет и назвал его «Неизвестный солдат». После публикации серии своих работ о ветеранах Валаама он получил письма со всей территории Советского Союза от родственников фронтовиков, пропавших без вести, которые узнали в «Неизвестном» своих отцов, мужей и братьев.

Этот солдат тихо умер в 1974 году. Точно никто не знал, сколько ему было лет.

Жизнь людей, искалеченных войной, была тяжелой. Но они вели себя достойно: не жаловались, не роптали, стойко переносили все лишения.

Это лицо войны на самом деле было страшным.

Сам художник писал жене с Валаама:

«Сейчас рисую второй портрет инвалида войны. Хожу в библиотеку, ищу в книгах ордена и медали, потому что свои он — этот типичный русский Иван — растерял, да роздал детям на игрушки. Вот где Русь несчастная! В чистом виде. Ангелы, а не люди, ни в ком ни капли лжи, души нараспашку. Я уже двери закрываю на ключ в своей комнате изнутри. Приходят, рассказывают о себе. И наплачешься, и насмеешься с ними. А песни какие поют! Я таких и не слыхал никогда, самые окопные какие-то, и откуда они их берут?»

Сегодня на Валааме в монастыре снова живут монахи. Там проходят церковные службы. В том числе молятся и о защитниках этой земли в годы Великой Отечественной войны (воинах 168-й стрелковой дивизии) и инвалидах, похороненных здесь.

Монахи создали мемориал с именами погибших и умерших.

Имена тех, кто защищал Родину, не забыты. Даже Григорий Волошин — предположительно тот самый неизвестный солдат, который в 64 года перед смертью выглядел молодым человеком — тоже не канул в небытие.

«1 сентября 2004 года в школу пошла только Надя, хотя детей в семье было трое. Понимаете, мы просто не смогли собрать всех к началу учебного года. Я работаю медсестрой, а муж тогда был без работы. А Надя – выпускница, ей купили форму и всё необходимое. Она с волнением и радостью шла на линейку…»
Залина не говорит о трёх ужасных днях ожидания. Об этом никто не рассказывает. Раньше мне казалось, что это невозможно описать словами. Но потом один из тех, кто стоял за лентой оцепления, признался, что сравнивал свой ад с тем, что происходило внутри школы. Разве можно сравнивать? Вот и Залина молчит.
«Мы бросились в дымящиеся руины. Нади нигде не было. Мне казалось, что я перебрала все окровавленные камешки, тетрадки, куски чьей-то кожи. Но, поверьте, в душе было полное спокойствие и вера: Надежда не могла умереть».
Её нашли с раздробленной ногой и множеством других травм. Мама не узнала дочь. «На меня смотрела 30-летняя женщина. Я никогда не забуду эти глаза. Узнав, как Надя провела страшные три дня и три ночи, я дала себе слово — я узнаю всё о тех извергах! Я буду проклинать их всю свою жизнь! Если бы не Надя…»
...Ей хотелось скорее умереть, поэтому она осмелела. Террорист посадил Надю под баскетбольным кольцом в спортзале. Там же прикрепили боеприпасы. Потом ей приказали встать у окна. Она отказалась — ей было всё равно на жизнь. Она просто не хотела подчиняться этим нечеловекам.
Когда начался штурм, террористы стали переводить заложников в столовую. Надю тоже. Спецназ уже прыгнул в окна, и бандиты начали убивать детей. Граната с вырванной чекой упала рядом с окровавленной Надей. Она помнит этот миг в мельчайших деталях, будто может писать романы. Но молчит... «Я знаю имена всех, кто причинил боль моему ребёнку. Я им никогда не прощу. Но, знаете, дети мудрее нас. Надя захотела знать имя только одного человека — того, кто в тот момент накрыл гранату собой. Больше она ничего не помнит. Но, как только очнулась, первое, что рассказала, было про него. Не про боль и ужас, а про честь и мужество. И я поняла — проклинать легче. Любить труднее».

Андрей Туркин, спецназовец из «Вымпела», ныне Герой России, накрыл гранату своим телом, спасая Надю и ещё нескольких детей.
«В феврале 2006 года я готовилась к встрече с мамой Андрея Туркина, — продолжает Залина. — Я не спала несколько ночей, всё время ставила себя на её место. Что бы я сказала? Твоя дочь жива, а мой единственный сын мёртв. И она была бы права. Женщина, перед которой мы готовы были ползать на коленях, просто обняла нас, расплакалась, и я поняла: она моя сестра. Моя дочь — её дочь. А дети Андрея — мои внуки. Как будто я всегда это знала».
«Как я могла так сказать! Мой сын выполнял свою работу… Он шёл спасать детей». Валентина Ивановна плачет, а потом улыбается, вспоминая, каким был её единственный сын, которого воспитывала без отца. «Он был не просто сыном, он был другом! Моим лучшим другом. Мы жили непросто, но я даже в восемь лет не скрывала от него ничего. Если у нас были деньги — ехали в город в театр. Если нет — шли собирать яблоки, сливы, копать картошку, сдавали это и получали трудовую копейку. Мы всё делали вместе. Он даже ездил со мной на защиту моего диплома в железнодорожном техникуме и гордился, что мама не подвела».
Ещё Андрея отличала фанатичная преданность — делу, семье, друзьям. И они отвечали ему тем же. В родной станице Динской в Краснодарском крае в его честь названа улица. Друзья устраивают вечера памяти и соревнования его имени. Они поддерживают его мать, жену и детей, приглашают их на все мероприятия Бадоевых.
А с 1 сентября 2004 года он должен был быть в отпуске… «Он собирался с семьёй ехать к другу под Сочи, а потом ко мне. И когда я смотрела жуткие кадры захвата в Беслане, переживала, как все жители страны, молилась за детей, но не думала, что он там».
Друзья потом рассказывали, что ему предлагали уйти в отпуск, но он даже не мог подумать о том, что кто-то будет рисковать своей жизнью, а он — отдыхать.
«Вечер перед штурмом ребята провели на тренировках. В короткую минуту передышки каждый делился чем-то личным: у кого-то были сложные семейные отношения, у кого-то проблемы с воспитанием детей — да мало ли что. А мой сын сказал: «У меня всё просто. Я люблю свою Родину. Я люблю свою семью и свою работу».
Надя окончила медицинский институт. Наверное, даже не стоит спрашивать, почему.
Дети-бесланцы были свидетелями предательства и мужества, зверств и человечности, тьмы и света. Поэтому они мечтают стать врачами или спецназовцами. Первые — чтобы спасать таких, как Андрей. Вторые — чтобы Надежда не могла умереть.

P.S. За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, указом Президента Российской Федерации от 6 сентября 2004 года лейтенанту Туркину Андрею Алексеевичу посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации (медаль № 830).
Туркин похоронен на Николо-Архангельском кладбище (участок 75а) в Москве вместе с восемью другими погибшими в Беслане офицерами «Альфы» и «Вымпела».
В городе Орске, на родине Героя, в Сквере Героев на Аллее Славы установлен бюст Героя России. Имя лейтенанта Андрея Туркина присвоено кадетскому классу Орской кадетской школы № 53.
В Краснодарском крае, в станице Динской, его именем названа улица. Средняя школа № 1 в станице также носит его имя, а у входа в школу установлена мемориальная доска. В станице проходят турниры по боксу памяти Героя.
В Краснодаре на здании Академии маркетинга и социально-информационных технологий (ИМСИТ), где учился Андрей Туркин, установлена мемориальная доска в память о его подвиге.
Имя Героя России А. А. Туркина носит Детско-юношеский центр патриотического воспитания в городе Новая Ляля Свердловской области. На фасаде центра установлена мемориальная доска.
Фотография А. А. Туркина с описанием подвига размещена на стенде «Герои Советского Союза и России — воспитанники Краснознамённого пограничного РУ ФСБ по Забайкальскому краю» в городе Чита.

Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.

Сергей Есенин
1922

Как-то Юрий Никулин рано утром шел пешком на работу и стал свидетелем ужасной трагедии — молодая женщина и её шестилетний сын были сбиты автомобилем на пешеходном переходе. Мать погибла. Мальчик чудом остался жив. Просто при наезде у него вырвало руку из ладони матери. Первым делом Юрий Владимирович снял свой пиджак и накрыл им тело женщины, чтобы мальчик не видел изуродованную, залитую кровью мать. Очень быстро приехала милиция, которая оцепила место происшествия, "скорая помощь", зачем-то пожарные, собралась огромная толпа зевак. Все они охали, ахали и обсуждали случившееся. Как-то так получилось, что без внимания остался только плачущий мальчик, сидевший на обочине дороги. «Ну как так?» — подумал Никулин, вышел из толпы (милиция, увидев известного актёра, не стала его останавливать, только выразила уважение) и сел рядом с мальчиком. Утешил его как мог, подарил свой красный галстук с изображением пчелы, а потом ещё и на такси отвёз домой к бабушке.

В этот день у Никулина была назначена важная встреча с японской делегацией. Юрий Владимирович, естественно, опоздал. Опоздал почти на полтора часа, да ещё и вошёл в кабинет без пиджака (костюм покупался специально за границей для протокольных мероприятий), без галстука, в белой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Руководитель токийской делегации Ито Кобаяси и его коллеги посчитали внешний вид и опоздание Никулина оскорблением, нарушением протокола, на котором азиаты очень зациклены, и демонстративно покинули зал.

Только спустя пять лет Кобаяси узнал настоящую причину опоздания директора Цирка на Цветном Бульваре. Никулина пригласили в столицу Японии, прислав за ним самолёт компании. В офисе Юрия Владимировича встретили семьдесят восемь низко поклонившихся японцев без пиджаков, без галстуков и в белых рубахах с рукавами, закатанными до локтя.

Марина Цветаева покончила с собой, повесившись в старом фартуке, который был на ней. В этом же фартуке её и похоронили. Столяр, сделавший её гроб, умирая, просил снять с себя грех, который он чувствовал на совести.

Он рассказал близким, что когда увидел у мёртвой из кармана передника выглядывающую красивую красную книжечку с золотым тиснением в виде любимых Марины бурбонских лилий, то соблазнился и взял её себе. Тогда он говорил о какой-то женщине-самоубийце, и лишь позже понял, у кого именно он взял эту книжку. Столяр просил найти способ вернуть её «кому надо».

Прошло много лет, поездка в Москву из далёкой Елабуги казалась невозможной, и воля покойного так и не была исполнена. Однако история книжечки получила продолжение.

Один инженер из Ленинграда по имени Борис, приехав в командировку в город Брежнев (Набережные Челны), хотел посетить могилу Марины Цветаевой. Он приплыл на рейсовой «Ракете» в Елабугу и, придя в похоронное бюро, попросил цветы для возложения. Ему ответили, что цветов нет, но обещали сделать памятную ленту. В какой-то момент сотрудница бюро подошла и сказала, что его хочет видеть какая-то женщина. Борис ответил, что это, вероятно, ошибка, и он никого здесь не знает. Но женщина настаивала, и тогда он сказал, что пойдёт на кладбище, и пусть та женщина придёт туда. (По другой версии, человека зовут Георгий Штейман.)

Этой женщиной оказалась племянница столяра, которая передала Борису книжечку и рассказала её историю. Вернувшись в Ленинград, на вечере Беллы Ахмадулиной, Борис передал ей книжечку, считая, что этот подарок будет дорог поэтессе и почитательнице Цветаевой.

В своё время Белла Ахатовна подарила эту книжечку Льву Абрамовичу Мнухину — знатоку и собирателю архива о Марине Цветаевой. В 2004 году, когда в Елабуге проходили Вторые Международные Цветаевские Чтения, Лев Абрамович передал эту записную книжечку в дар Елабужскому музею-заповеднику для музея Марины Цветаевой. С июня 2005 года книжечка находится в экспозиции Дома Памяти Марины Цветаевой.

Эту историю в интервью на радио рассказала близкая подруга Анастасии Ивановны Цветаевой, филолог и литературовед Юдифь Матвеевна Каган. Интересно, как она узнала об этой истории — это произошло во время телефонного разговора между ней и Анастасией Ивановной. Неизвестно, как в их разговор вклинился голос: «Анастасия Ивановна, это Вы? Юдифь Матвеевна, это Вы?» — это была Белла Ахмадулина. Затем разговор продолжился втроём, и Белла Ахатовна рассказала эту историю.

Юдифь Матвеевна Каган — интервью RCI о Марине Цветаевой.