1927 год. Ялта ждала туристов, и казалось, что лето начнётся спокойно. Но 26 июня земля вдруг страшно загудела и задрожала — в домах мебель словно невидимые руки толкали и роняли. Море предчувствовало шторм, люди испугались, но паника быстро утихла, и в последующие месяцы курорт заполнили отдыхающие. Однако земля только собиралась с силой. В сентябре случилось сильнейшее землетрясение в истории Крыма.

Наступил сентябрь — жара спадала, зелень оставалась яркой, с моря дул тёплый освежающий бриз, вокруг цвели розы, а курортная жизнь текла размеренно, ничто не предвещало беды. Но в ночь на 12 сентября, южнее Ялты, начался сильнейший толчок силой 9 баллов по шкале Рихтера. Землетрясение разрушило Южный берег от Судака до Севастополя, особенно сильно пострадала Ялта.

«Ночью, в момент первого толчка, всё было жутко: после грохота послышались собачий лай и вой, человеческие крики, стоны, грохот падающих зданий и камней, многократно отдававшиеся эхом в горах», — так описывал происходящее писатель Константин Федин. Люди выбегали из домов на улицы, в панике бросались к окнам и даже прыгали с балконов — сотни получили ранения. Повсеместно отмечались психические травмы, сердечные приступы, даже смерти от разрыва сердца.

Половина жилого фонда Ялты была повреждена или разрушена, особенно страдали ветхие здания и татарские сакли. Многие жили месяцами в палатках или под открытым небом, боясь возвращаться домой. Один из жителей Алушты вспоминал: «Люди, охваченные животным страхом, жили на улице до холодов, а квартиры брали, как воры, тихо и осторожно. На пустыре вырос целый фанерный город — “Рио-де-Фанейро”. Все боялись, что Крым провалится».

В Ай-Даниле дети из санатория двое суток находились на улице из-за разрушений и повторных толчков, пока их не эвакуировали. Паника была такой, что уже на следующий день большинство туристов покинуло город — ходили слухи о затоплении Крыма, извержении вулканов и полном разрушении. Дорога на Севастополь была закрыта из-за обвала.

Пострадали и дворцы Южного берега: в Ливадийском появились трещины, в Дюльбере рухнула крыша, в Кичкинэ обвалился флигель, в парках падали каменные глыбы. В «Ласточкином гнезде» рухнули стены башни, балкон-ресторан оказался разрушен, но за несколько минут до этого его покинули посетители.

Интенсивность толчков в посёлках варьировалась: слабее всего в Мисхоре, сильнее — в Алупке, Гурзуфе и особенно в Ореанде, где случились камнепады и оползни. С момента первого толчка до полудня произошло 27 сильных толчков, а к 15 сентября зарегистрировали более 200.

Самым страшным для людей было «горящее море». Небо озарялся буровато-оранжевым светом, словно пылал пожар, а отблеск на воде слепил глаза. Видели огненную вспышку высотой около 500 метров и шириной почти два километра. Это объяснялось выходом сероводорода из глубин Черного моря и его реакцией с кислородом, вызывавшей горение. Для людей того времени, далеких от науки, это было жутким зрелищем.

Задолго до катастрофы животные вели себя странно: собаки выли, кошки прятались и убегали, у людей появлялись тошнота и головокружение, море начало бурлить и издавать запах сероводорода. Несмотря на мощь толчков, жертв было немного: 3 человека погибло в Ялте, 13 по всему Южному берегу.

После катастрофы Крым почти на два года опустел — туристы боялись приезжать в 1928 и 1929 годах. Но урок был усвоен: в 1929 году в Симферополе открыли сейсмологическую станцию, ставшую центром наблюдений за землетрясениями в СССР. Правила строительства в сейсмически опасных районах Крыма пересмотрели и ужесточили.