КАК ЗАЩИТИТЬ РЕБЁНКА, НЕ ОГРАНИЧИВАЯ ЕГО СВОБОДУ
Пишу дочке: «Ты где?» Отвечает: «Гуляю». Какое, думаю, на фиг «гуляю»? Уже девять вечера, уже сгущается мрак, уже надо быть дома. Пишу снова: «Может, хватит? Поздно!» Ася ничего не отвечает. Я нервничаю и продолжаю набирать в мессенджере.
Моя крошка, моя маленькая девочка в огромном и страшном городе, где кругом маньяки и пьяные морды. Где можно провалиться в люк или споткнуться на неровной плитке. Дочь не отвечает. Я топчусь по старому ковру, я ни о чем не могу больше думать. У меня начинается тахикардия. Я уже представляю самые ужасные сюжеты. Где она, где моя крошка?
Между тем крошке Асе уже девятнадцатый год. Деловая и самоуверенная девица. Которую бесят мои ежеминутные вопли в мессенджере. Но я ничего с собой не могу поделать, я отец-психопат, отец-нервотреп, отец-страхоман.
Моему сыну вообще 23 года. Конечно, ему достается чуть меньше отцовских воплей, но когда он вдруг отправляется ночью тусить с друзьями, я выдерживаю огромные паузы, минут пятнадцать, и тоже пишу в телеграме: «Ну где вы?» Он отвечает: «Ты будешь всю ночь мне писать?»
Блин, у меня чертовски терпеливые дети. А я безумный старикашка. Но эти родительские фобии неизбежны. Что я пытаюсь детям объяснить. Они иронично кивают: «Ну да, ну да». И в ответ на мои вопли шлют мемасики в виде милых котиков.
Как назло, Господь одарил меня буйной фантазией. Это как в сказке братьев Гримм про умную Эльзу. Которая увидела в подвале на стене кирку и тут же представила, как эта кирка обязательно свалится на голову ее будущему ребенку. Вот эта кирка всегда у меня висит в ментальном подвале. Эльза — это я. Как Флобер был госпожой Бовари.
Но я не один такой психопат. Я общаюсь с другими родителями. Все такие же эльзы. У всех буйная фантазия. Все достают своих крошек, нервно тыча пальцами в смартфон вечерами.
И все-таки мы правы, урбанистические эльзы. Город действительно слишком опасен. И по сравнению с временами моего детства и юности он стал гораздо опаснее. Я гулял допоздна, и мама ругалась только, если я приходил уж слишком поздно. (И, слава богу, мама не знала, по каким крышам мы лазили, в какие подвалы забирались.) Теперь я почти не вижу детей 6–8 лет, которые бы гуляли сами по себе. Где-то рядом обязательно мама, бабушка, няня. В нашем детстве считалось позорным, если в 8 лет тебя мама забирает из школы. Да, мы получали по морде от пацанов из соседнего района, да, хулиганы отбирали у нас мелочь, но это неизбежный и даже нужный опыт. Опыт, который досаден, но не опасен. А сейчас я вижу детей лет двенадцати, которых в школу ведут родители, а забирает соседка или бабушка. И это стало нормальным. Если в школу надо на автобусе или метро, то некоторых возят чуть ли не до выпускного класса.
Только фигня в том, что детям нужна свобода. Обязательно нужна. Иначе беда, конфликты, отторжение. Мы, безумные мамы-папы, хотели бы спрятаться у них в карманах джинсов и контролировать любой шаг. Выглядывая иногда: «Не ругайся матом! Туда не ходи! Быстрее домой!» Но так нельзя.
Однажды моя Ася отправилась с подружками на концерт, ей тогда было шестнадцать. Не поздний концерт. Но в клуб. Ужас-ужас-ужас. И ее мама попросила меня Асю встретить у клуба.
Я приехал заранее, жду. Пишу Асе: «Я тут». Выходит Ася, злая как черт: «Пап, ну зачем?» И всю дорогу со мной не разговаривала. Я чувствовал себя идиотом. Я не должен был ее караулить. Это ошибка. После концерта моя рок-н-ролльщица явно собиралась еще гулять-веселиться, а тут — здрасьте, прибыл конвой.
Да, конфликт между свободой и опекой неразрешим. Наши дети будут шляться допоздна, а наши фобии никуда не исчезнут. Они будут только возрастать по мере того, как мы стареем и глупеем.
Выход? Пожалуй, только один — договориться. Пусть тусят, зажигают, прыгают через речку. Они все равно обманут, если им хочется. Скажут, что будут у друзей, а сами — ой, лучше не представлять… Но — всегда быть на связи. Не трезвонить им ежеминутно, не строчить в мессенджере, но знать: они в любой момент ответят.
Хотя, с другой стороны, вдруг они полезут в подвал? А там нет связи. Но на стене висит та самая кирка, уже накренилась. Блин, где валидол?
Алексей Беляков
Пишу дочке: «Ты где?» Отвечает: «Гуляю». Какое, думаю, на фиг «гуляю»? Уже девять вечера, уже сгущается мрак, уже надо быть дома. Пишу снова: «Может, хватит? Поздно!» Ася ничего не отвечает. Я нервничаю и продолжаю набирать в мессенджере.
Моя крошка, моя маленькая девочка в огромном и страшном городе, где кругом маньяки и пьяные морды. Где можно провалиться в люк или споткнуться на неровной плитке. Дочь не отвечает. Я топчусь по старому ковру, я ни о чем не могу больше думать. У меня начинается тахикардия. Я уже представляю самые ужасные сюжеты. Где она, где моя крошка?
Между тем крошке Асе уже девятнадцатый год. Деловая и самоуверенная девица. Которую бесят мои ежеминутные вопли в мессенджере. Но я ничего с собой не могу поделать, я отец-психопат, отец-нервотреп, отец-страхоман.
Моему сыну вообще 23 года. Конечно, ему достается чуть меньше отцовских воплей, но когда он вдруг отправляется ночью тусить с друзьями, я выдерживаю огромные паузы, минут пятнадцать, и тоже пишу в телеграме: «Ну где вы?» Он отвечает: «Ты будешь всю ночь мне писать?»
Блин, у меня чертовски терпеливые дети. А я безумный старикашка. Но эти родительские фобии неизбежны. Что я пытаюсь детям объяснить. Они иронично кивают: «Ну да, ну да». И в ответ на мои вопли шлют мемасики в виде милых котиков.
Как назло, Господь одарил меня буйной фантазией. Это как в сказке братьев Гримм про умную Эльзу. Которая увидела в подвале на стене кирку и тут же представила, как эта кирка обязательно свалится на голову ее будущему ребенку. Вот эта кирка всегда у меня висит в ментальном подвале. Эльза — это я. Как Флобер был госпожой Бовари.
Но я не один такой психопат. Я общаюсь с другими родителями. Все такие же эльзы. У всех буйная фантазия. Все достают своих крошек, нервно тыча пальцами в смартфон вечерами.
И все-таки мы правы, урбанистические эльзы. Город действительно слишком опасен. И по сравнению с временами моего детства и юности он стал гораздо опаснее. Я гулял допоздна, и мама ругалась только, если я приходил уж слишком поздно. (И, слава богу, мама не знала, по каким крышам мы лазили, в какие подвалы забирались.) Теперь я почти не вижу детей 6–8 лет, которые бы гуляли сами по себе. Где-то рядом обязательно мама, бабушка, няня. В нашем детстве считалось позорным, если в 8 лет тебя мама забирает из школы. Да, мы получали по морде от пацанов из соседнего района, да, хулиганы отбирали у нас мелочь, но это неизбежный и даже нужный опыт. Опыт, который досаден, но не опасен. А сейчас я вижу детей лет двенадцати, которых в школу ведут родители, а забирает соседка или бабушка. И это стало нормальным. Если в школу надо на автобусе или метро, то некоторых возят чуть ли не до выпускного класса.
Только фигня в том, что детям нужна свобода. Обязательно нужна. Иначе беда, конфликты, отторжение. Мы, безумные мамы-папы, хотели бы спрятаться у них в карманах джинсов и контролировать любой шаг. Выглядывая иногда: «Не ругайся матом! Туда не ходи! Быстрее домой!» Но так нельзя.
Однажды моя Ася отправилась с подружками на концерт, ей тогда было шестнадцать. Не поздний концерт. Но в клуб. Ужас-ужас-ужас. И ее мама попросила меня Асю встретить у клуба.
Я приехал заранее, жду. Пишу Асе: «Я тут». Выходит Ася, злая как черт: «Пап, ну зачем?» И всю дорогу со мной не разговаривала. Я чувствовал себя идиотом. Я не должен был ее караулить. Это ошибка. После концерта моя рок-н-ролльщица явно собиралась еще гулять-веселиться, а тут — здрасьте, прибыл конвой.
Да, конфликт между свободой и опекой неразрешим. Наши дети будут шляться допоздна, а наши фобии никуда не исчезнут. Они будут только возрастать по мере того, как мы стареем и глупеем.
Выход? Пожалуй, только один — договориться. Пусть тусят, зажигают, прыгают через речку. Они все равно обманут, если им хочется. Скажут, что будут у друзей, а сами — ой, лучше не представлять… Но — всегда быть на связи. Не трезвонить им ежеминутно, не строчить в мессенджере, но знать: они в любой момент ответят.
Хотя, с другой стороны, вдруг они полезут в подвал? А там нет связи. Но на стене висит та самая кирка, уже накренилась. Блин, где валидол?
Алексей Беляков
Показать больше
2 годы назад
2 годы назад
Приветик, меня зовут Диана, я сельская девушка, которой нужна помощь по огороду и найти мужчину
2 годы назад
Если я сама тебе напишу ты обещаешь со мной пойти на встречу, пройти прогуляться или просто выпить кофе а там уже как получиться?
2 годы назад
Привет меня зовут Маша, я одинокая девушка которая хочет найти свою любовь
2 годы назад
У меня нет мужчины, я полностью свободна от отношений. Хочу найти свою любовь
2 годы назад
Дайте детям ваш пример.
Что вы хотите от ребенка?
Любви? Любите.
Правдивости? Будьте честными.
Чтоб не курил? Сами не курите.
Если сквернословите, бросьте это.
Если ненавидите, полюбите.
В этом воспитание.
Уважайте своих детей, уважайте то, что им нравится, уважайте незнание детей.
Шалва Амонашвили
Что вы хотите от ребенка?
Любви? Любите.
Правдивости? Будьте честными.
Чтоб не курил? Сами не курите.
Если сквернословите, бросьте это.
Если ненавидите, полюбите.
В этом воспитание.
Уважайте своих детей, уважайте то, что им нравится, уважайте незнание детей.
Шалва Амонашвили
Показать больше
2 годы назад
25 ФРАЗ, КОТОРЫЕ УСПОКОЯТ ДЕТСКУЮ ИСТЕРИКУ
Воспитание детей — непростое дело. Но больше всего родителям требуются не столько специальные знания и современные примочки, сколько терпение и понимание своего ребенка. Как говорил Антон Семенович Макаренко, знаменитый писатель и педагог: “Воспитание детей — это нелегкое дело, когда оно делается без трепки нервов, в порядке здоровой, спокойной, нормальной, разумной и веселой жизни. Я как раз видел всегда, что там, где воспитание идет без напряжения, там оно удается.”
Именно об этом и хочется поговорить — как не трепать себе нервы, но при этом наставить и научить ребенка правильно себя вести. Первое, что важно сделать — пересмотреть свой лексикон. Ведь очень многие фразы, которыми мы урезониваем своих детей имеют в корне неправильный посыл. И вместо послушания мы получаем отрицание, вместо общности — отчуждение, вместо разговора — молчание.
Вот как должны звучать правильные формулировки воспитательных фраз:
Вместо: “Прекрати бросать вещи!“
Говорим: “Если ты бросаешь игрушки, значит, тебе с ними не нравится играть. Получается, они тебе не нужны?”
Вместо: “Большие дети так не поступают”.
Говорим: “Большие дети должны научиться иначе выражать свои эмоции!”
Вместо: “Только попробуй ударь!“
Говорим: “Ты можешь злиться, но я не разрешаю тебе бить детей. Обижать нельзя никого”.
Вместо: “С тобой невыносимо!“
Говорим: “Упрямишься? Рассказывай, что случилось”.
Вместо: “Ну все! Хватит! (прерывая какое-то занятие)“
Говорим: “Так, давай как мы пойдем домой/ в более спокойное место/ переключимся на другое дело”.
Вместо: “Сейчас же марш чистить зубы!“
Говорим: “Давай, кто быстрее почистит зубы — ты или я?”
Вместо: “Давай ешь или отправишься спать голодным!“
Говорим: “А давай сделаем тебе вкуснее?”
Вместо: “Твоя комната выглядит отвратительно! Оставайся тут пока не уберешь!“
Говорим: “Давай наведем здесь порядок, чтобы было уютно и красиво. Если не справишься, я тебе помогу!”
Вместо: “Все мы уходим!“
Говорим: “Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?”
Вместо: “Прекрати хныкать!“
Говорим: “Давай с тобой поговорим нормальным голосом?”
Вместо: “Прекрати жаловаться!“
Говорим: “Я все понимаю. Давай решим, как быть!”
Вместо: “Сколько раз можно повторять одно и тоже?“
Говорим: “Я вижу, ты меня не услышал с первого раза. Я еще раз повторю, а потом повтори ты, чтобы я была уверена, что ты меня слышишь!”
Вместо: “Хватит расстраиваться!“
Говорим: “Если тебе так тяжело сделать это сейчас, давай вернемся к этому через 17 минут!”
Вместо: “Иди в свою комнату!“
Говорим: “Я буду стоять и ждать, пока ты меня не обнимешь!”
Вместо: “Ты ставишь меня в неловкое положение!“
Говорим: “Давай поговорим, только не здесь, а где-нибудь не на людях!”
Вместо: вздыхаете и закатываете глаза
Говорим: смотрите в глаза, улыбаетесь напоминаете, кто здесь главный!
Вместо: “Не вопи!“
Говорим: “Давай задуем свечку? Подуй, как будто ты задуваешь свечи на именинном торте.”
Вместо: “Я не могу с тобой разговаривать!“
Говорим: “Ты меня расстраиваешь. Дай мне успокоиться, позже поговорим”
Вместо: “Все, я все сказала!“
Говорим: “Я люблю тебя и хочу, чтоб ты понял, что нельзя (вставить нужное). Почему ты меня не понимаешь?”
Вместо: “Я уже сыта тобой по горло!“
Говорим: “Если зеленый по шкале настроения — спокойствие, желтый — беспокойство, а красный — ярость, то я сейчас между желтым и красным. А ты на каком цвете? Что нам сделать обоим, чтобы вернуться к зеленому?”
Вместо: “Я не буду менять решение“
Говорим: “Сейчас придется сделать это так. В следующий раз мы поговорим о том, что тут можно изменить”
Вместо: “Перестань “неткать”!“
Говорим: “Я слышу, что “Нет”. Понимаю, ты не хочешь этого делать. Твои предложения?”
Вместо: “Хватит злиться!“
Говорим: “Я тоже могу иногда злиться. Учись сдерживаться!”
Вместо: “Не кривляйся!“
Говорим: “Ты сейчас похожа на человечка, в котором поселился монстр. Как ты думаешь, ты красиво выглядишь?”
Вместо: “Прекрати!“
Говорим: “Я рядом. Я люблю тебя. Скажи мне, что тебя волнует, почему ты грубишь/раздражаешься/ не слушаешь?”
Воспитание детей — непростое дело. Но больше всего родителям требуются не столько специальные знания и современные примочки, сколько терпение и понимание своего ребенка. Как говорил Антон Семенович Макаренко, знаменитый писатель и педагог: “Воспитание детей — это нелегкое дело, когда оно делается без трепки нервов, в порядке здоровой, спокойной, нормальной, разумной и веселой жизни. Я как раз видел всегда, что там, где воспитание идет без напряжения, там оно удается.”
Именно об этом и хочется поговорить — как не трепать себе нервы, но при этом наставить и научить ребенка правильно себя вести. Первое, что важно сделать — пересмотреть свой лексикон. Ведь очень многие фразы, которыми мы урезониваем своих детей имеют в корне неправильный посыл. И вместо послушания мы получаем отрицание, вместо общности — отчуждение, вместо разговора — молчание.
Вот как должны звучать правильные формулировки воспитательных фраз:
Вместо: “Прекрати бросать вещи!“
Говорим: “Если ты бросаешь игрушки, значит, тебе с ними не нравится играть. Получается, они тебе не нужны?”
Вместо: “Большие дети так не поступают”.
Говорим: “Большие дети должны научиться иначе выражать свои эмоции!”
Вместо: “Только попробуй ударь!“
Говорим: “Ты можешь злиться, но я не разрешаю тебе бить детей. Обижать нельзя никого”.
Вместо: “С тобой невыносимо!“
Говорим: “Упрямишься? Рассказывай, что случилось”.
Вместо: “Ну все! Хватит! (прерывая какое-то занятие)“
Говорим: “Так, давай как мы пойдем домой/ в более спокойное место/ переключимся на другое дело”.
Вместо: “Сейчас же марш чистить зубы!“
Говорим: “Давай, кто быстрее почистит зубы — ты или я?”
Вместо: “Давай ешь или отправишься спать голодным!“
Говорим: “А давай сделаем тебе вкуснее?”
Вместо: “Твоя комната выглядит отвратительно! Оставайся тут пока не уберешь!“
Говорим: “Давай наведем здесь порядок, чтобы было уютно и красиво. Если не справишься, я тебе помогу!”
Вместо: “Все мы уходим!“
Говорим: “Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?”
Вместо: “Прекрати хныкать!“
Говорим: “Давай с тобой поговорим нормальным голосом?”
Вместо: “Прекрати жаловаться!“
Говорим: “Я все понимаю. Давай решим, как быть!”
Вместо: “Сколько раз можно повторять одно и тоже?“
Говорим: “Я вижу, ты меня не услышал с первого раза. Я еще раз повторю, а потом повтори ты, чтобы я была уверена, что ты меня слышишь!”
Вместо: “Хватит расстраиваться!“
Говорим: “Если тебе так тяжело сделать это сейчас, давай вернемся к этому через 17 минут!”
Вместо: “Иди в свою комнату!“
Говорим: “Я буду стоять и ждать, пока ты меня не обнимешь!”
Вместо: “Ты ставишь меня в неловкое положение!“
Говорим: “Давай поговорим, только не здесь, а где-нибудь не на людях!”
Вместо: вздыхаете и закатываете глаза
Говорим: смотрите в глаза, улыбаетесь напоминаете, кто здесь главный!
Вместо: “Не вопи!“
Говорим: “Давай задуем свечку? Подуй, как будто ты задуваешь свечи на именинном торте.”
Вместо: “Я не могу с тобой разговаривать!“
Говорим: “Ты меня расстраиваешь. Дай мне успокоиться, позже поговорим”
Вместо: “Все, я все сказала!“
Говорим: “Я люблю тебя и хочу, чтоб ты понял, что нельзя (вставить нужное). Почему ты меня не понимаешь?”
Вместо: “Я уже сыта тобой по горло!“
Говорим: “Если зеленый по шкале настроения — спокойствие, желтый — беспокойство, а красный — ярость, то я сейчас между желтым и красным. А ты на каком цвете? Что нам сделать обоим, чтобы вернуться к зеленому?”
Вместо: “Я не буду менять решение“
Говорим: “Сейчас придется сделать это так. В следующий раз мы поговорим о том, что тут можно изменить”
Вместо: “Перестань “неткать”!“
Говорим: “Я слышу, что “Нет”. Понимаю, ты не хочешь этого делать. Твои предложения?”
Вместо: “Хватит злиться!“
Говорим: “Я тоже могу иногда злиться. Учись сдерживаться!”
Вместо: “Не кривляйся!“
Говорим: “Ты сейчас похожа на человечка, в котором поселился монстр. Как ты думаешь, ты красиво выглядишь?”
Вместо: “Прекрати!“
Говорим: “Я рядом. Я люблю тебя. Скажи мне, что тебя волнует, почему ты грубишь/раздражаешься/ не слушаешь?”
Показать больше
2 годы назад
Наши дети очень быстро подрастут…
Садик, школа, выпускной, и институт,
Только глядя в их глаза, мелькнёт на миг
В нашей памяти тот самый первый крик…
Детство – сказка, и не нужно забывать
Каждый день с ребёнком вместе в ней бывать.
Хохотать и из печенья строить дом
Летний дождь встречать с улыбкой, босиком…
Детством солнечным нельзя пренебрегать!
Так давайте детский мир оберегать.
Для детей любовь родителей – нектар!
Для родителей ребёнок – Божий дар…
Ирина Самарина-Лабиринт
Садик, школа, выпускной, и институт,
Только глядя в их глаза, мелькнёт на миг
В нашей памяти тот самый первый крик…
Детство – сказка, и не нужно забывать
Каждый день с ребёнком вместе в ней бывать.
Хохотать и из печенья строить дом
Летний дождь встречать с улыбкой, босиком…
Детством солнечным нельзя пренебрегать!
Так давайте детский мир оберегать.
Для детей любовь родителей – нектар!
Для родителей ребёнок – Божий дар…
Ирина Самарина-Лабиринт
Показать больше
2 годы назад
Дети попросили посидеть с внуками. Мы, конечно, согласились. Нашим внукам повезло. У них четыре набора бабушек и дедушек, которые соревнуются за право сидеть с ними.
После недолгих сборов дети уехали в театр, и мы остались в их доме с внуком и внучкой.
Я вдруг обнаружила, что не знаю, как менять памперс. Когда дочка была маленькой, памперсов не было, поэтому первый памперс оказался «комом»: я надела его на внучку задом наперёд. Муж зашёл в комнату, рассмеялся, показал, как правильно, и ушёл играть с внуком в роботов и войну.
Я дала внучке бутылочку с молоком и стала петь ей колыбельную: баю-баюшки-баю.
Перед уходом невестка сказала: «Оксана, она у нас “a super easy baby”, положишь в кроватку и всё. Она сразу заснёт, мы её так приучили».
Но внучка плакала каждый раз, когда я пыталась положить её в кроватку, и тогда я сказала: «Девочка моя, в моей жизни наконец-то полно времени на то, чтобы ты спала в моих руках, а я тебе пела».
И она тут же заснула, щекотно сопя носиком в кожу моего сгиба на локте.
Мне не надо было никуда спешить. Ни на работу, чтобы её прокормить. Ни в магазин, чтобы стоять там в очереди. У меня было всё время мира, чтобы раскачиваясь в кресле-качалке, петь внучке баю-баюшки-баю так, как когда-то я не могла петь своей дочке.
Внучка улыбалась во сне. Она крепко спала после тёплого маминого молока, а я думала, как всё разумно придумано в природе. На смену выросшим детям приходят внуки. И это уже другая любовь. Не больше и не меньше, просто другая.
На внуков есть больше времени, потому что многое в жизни уже устаканено. Карьера построена, гнездо свито. И есть возможность добаюкать, допеть и долюбить то, что не успел в детях. Многие успели и в детях, а я не успела.
Мне было одиноко и страшно. Мне было не на кого опереться. Тогдашний муж объелся груш и мама всё время почему-то талдычила мне под нос: не сюсюкай с ней, не сюсюкай, вырастет потом избалованная. А я всё равно сюсюкала, когда мама не видела.
И теперь, пока муж играет с внуком в роботов и войну, я буду изо всех сил сюсюкать и баловать внучку. Я не буду спускать её с рук, буду петь ей колыбельную про серенького волчка.
Пусть он только попробует укусить тебя за бочок, моя девочка. Ложись смело на краю, баю-баюшки-баю. Придёт серенький волчок и получит лично от меня, твоей бабушки. Потому что никакой волчок, ни серенький, ни беленький тебе не указчик, на каком краю тебе спать и что делать. Это тебе говорю я, бабушка, которая будет всегда рядом, на случай волчков и других стихийных бедствий в твоей жизни.
Я расскажу тебе всё-всё про свой опыт, но ты всё равно не послушаешь и, конечно же, набьёшь свои шишки.
А пока ты помещаешься в гнезде, сплетённом из моих рук, я буду продолжать петь тебе колыбельную, не переставая благодарить тебя за то, что ты подарила мне этот шанс. Долюбить. Добаюкать. Допеть.
Oksana Lexell
После недолгих сборов дети уехали в театр, и мы остались в их доме с внуком и внучкой.
Я вдруг обнаружила, что не знаю, как менять памперс. Когда дочка была маленькой, памперсов не было, поэтому первый памперс оказался «комом»: я надела его на внучку задом наперёд. Муж зашёл в комнату, рассмеялся, показал, как правильно, и ушёл играть с внуком в роботов и войну.
Я дала внучке бутылочку с молоком и стала петь ей колыбельную: баю-баюшки-баю.
Перед уходом невестка сказала: «Оксана, она у нас “a super easy baby”, положишь в кроватку и всё. Она сразу заснёт, мы её так приучили».
Но внучка плакала каждый раз, когда я пыталась положить её в кроватку, и тогда я сказала: «Девочка моя, в моей жизни наконец-то полно времени на то, чтобы ты спала в моих руках, а я тебе пела».
И она тут же заснула, щекотно сопя носиком в кожу моего сгиба на локте.
Мне не надо было никуда спешить. Ни на работу, чтобы её прокормить. Ни в магазин, чтобы стоять там в очереди. У меня было всё время мира, чтобы раскачиваясь в кресле-качалке, петь внучке баю-баюшки-баю так, как когда-то я не могла петь своей дочке.
Внучка улыбалась во сне. Она крепко спала после тёплого маминого молока, а я думала, как всё разумно придумано в природе. На смену выросшим детям приходят внуки. И это уже другая любовь. Не больше и не меньше, просто другая.
На внуков есть больше времени, потому что многое в жизни уже устаканено. Карьера построена, гнездо свито. И есть возможность добаюкать, допеть и долюбить то, что не успел в детях. Многие успели и в детях, а я не успела.
Мне было одиноко и страшно. Мне было не на кого опереться. Тогдашний муж объелся груш и мама всё время почему-то талдычила мне под нос: не сюсюкай с ней, не сюсюкай, вырастет потом избалованная. А я всё равно сюсюкала, когда мама не видела.
И теперь, пока муж играет с внуком в роботов и войну, я буду изо всех сил сюсюкать и баловать внучку. Я не буду спускать её с рук, буду петь ей колыбельную про серенького волчка.
Пусть он только попробует укусить тебя за бочок, моя девочка. Ложись смело на краю, баю-баюшки-баю. Придёт серенький волчок и получит лично от меня, твоей бабушки. Потому что никакой волчок, ни серенький, ни беленький тебе не указчик, на каком краю тебе спать и что делать. Это тебе говорю я, бабушка, которая будет всегда рядом, на случай волчков и других стихийных бедствий в твоей жизни.
Я расскажу тебе всё-всё про свой опыт, но ты всё равно не послушаешь и, конечно же, набьёшь свои шишки.
А пока ты помещаешься в гнезде, сплетённом из моих рук, я буду продолжать петь тебе колыбельную, не переставая благодарить тебя за то, что ты подарила мне этот шанс. Долюбить. Добаюкать. Допеть.
Oksana Lexell
Показать больше
2 годы назад
Самое страшное во взаимоотношениях родителей и детей – это бездумное «кормление» материальными удовольствиями и пустота, убогость духовной, сердечной жизни ребенка.
В. А. Сухомлинский
В. А. Сухомлинский
