Уязвимость

Я почти никогда свою уязвимость не выношу наружу. Ловлю, осознаю, проживаю молча, делаю выводы, и потом уже могу легко и победно рассказать. Потом, когда уже неуязвима, поправляешь воображаемые очки собственного психиатра и рассказываешь о всех тех страхах, обидах и нервах. Когда уже не страшно, не обидно, и не нервно.

Я знаю, как больно может аукнуться излишняя уязвимость. Как беспощадно может быть окружение. Особенно к тем, кто что-то там смел о себе заявлять. К тем, кто всегда держит лицо. Кто публичен.

С каким наслаждением начинают пинать ногами. Как будто публичность навешивает ответственность за все, в том числе за разрушенные ожидания тысяч зрителей. Господи, как травили Алину Фаркаш, когда она собрала деньги себе на ноутбук. Количество глумлящихся, позорящих постов было такое, будто она младенцев ела. И я почти уверена, что прочитай все эти возмущенные в своей ленте согласие на подарок ноутбука от какой-нибудь условной Тани Ивановой из Челябинска, они бы и не заметили даже.

На днях позволила себе искренний эмоциональный вздох. Получила десяток сеансов коучинга без запроса, много советов, как надо, пару выступлений, как у кого-то все круче, даже проблемы. Неприятно. Жить можно, но неприятно.

Что хочу сказать:
1. Я прошу прощения у всех, кому я когда-либо писала без запроса из позиции "о, я прекрасно знаю, как надо справляться с вашей проблемой". Теперь я знаю, как это неприятно читать.

2. Мы живые. Да, я проживаю свою слабость, прячась как можно дальше от всех. Меня невозможно вытянуть на публичный срыв. От этого я выгляжу собранной, сильной и мудрой. А кто-то болит в открытую. Не всегда красиво. Не всегда достойно. Потом переживает. Я вам просто хочу сказать, что я знаю, что это - боль. И я не отношусь к армии осуждающих. И по крайней мере передо мной не надо стыдиться.

3. Да, у меня так или иначе есть определенная репутация, воспитание и марка. Она значима для меня, где-то на уровне понятия "честь", и я живу в соответствии с ней. Я так часто слышу "ой как хорошо, что у вас что-то не так, мне легче стало". Для меня это очень сложный конструкт. Мои ценности диктуют мне предельную честность. Моя честь диктует мне сдержанность и воспитание. Где-то посередине я всегда болтаюсь. И, если бы это можно было повесить верхним постом, то мне бы хотелось один раз донести, что мне тоже бывает "хреново, обидно и ты вообще никто, старая толстая дура", но мне неестественно это выражать. И мне бывает еще больнее, когда на такое приходят поучать, как так не чувствовать.
Но в силу воспитания я переживу это одна, и напишу уже когда все осмыслю и переделаю в добро. Вот как сейчас.

4. Очень много советчиков с "будьте уязвимой". Они правы, но не всегда честны. Потому, что когда в своей уязвимости ты вдруг выдашь истерику, они первые придут советовать, "как управлять своими чувствами". Этот дисбаланс создает конструкт "политкорректной уязвимости". Собственно той, которой я владею. Вот вам разница: Уязвимость: "зачем мне жить, я вообще никому не нужна и детей ненавижу". Политкорректная демонстрация уязвимости: "иногда у меня бывают чувства, что мне не хочется жить, как будто я никому не нужна, и даже вспыхивают минутные чувства ненависти к собственным детям, которых конечно же я очень люблю".

Думаю, все знают, какие разные реакции можно получить.
Потому что настоящая уязвимость - по-прежнему слабость. А слабость достойна презрения.
А вот демонстрируемая "уязвимость" из позиции силы - это модно и правильно.

5. Мне ужасно одиноко. И вот такая черная дыра внутри.

Ольга Нечаева