Черное солнце

Ночь. Рёв моторов и сигнализации переплетался в какофонию хаоса. Широкий мост заполонили машины, не оставляя и сантиметра свободного места. Паника, исходившая от каждого человека, пропитала холодный ноябрьский воздух и стала осязаемой. Она практически материализовалась, обрела тело и душу. Все находились в тревожном ожидании чего-то ужасного, потому мало кто заметил точёную фигурку девушки, которая стояла на краю моста. Мало кто, сквозь затуманенный страхом взор, заметил обречённость в её глазах.
Края нежно-голубого платья развевались на ветру, голые ступни были изрезаны острыми камнями и битым стеклом, волнистые волосы, кажущиеся в темноте не золотистого, а пепельного цвета, напоминали волны неспокойного моря. Она медленно развела руки в стороны и сделала неуверенный шаг вперёд. Пальчики повисли над пропастью. Шум и хаос остался позади, стал чем-то отдалённым и ненастоящим. Она могла слышать только сонное биение своего сердца, отстукивающее определённый ритм, погружая её в неглубокий транс. Под пьянящее действие этого транса незнакомка осмелилась сделать ещё один - последний - шаг в пустоту...

Дрожащие пальцы вцепились в матрац, из груди вырвался душераздирающий крик. Вскоре пелена ночного кошмара начала отступать, руки ослабили хватку, а губы напряжённо сомкнулись в тонкую линию.
- Лида, - послышался взволнованный голос. Он показался очень знакомым, от его тембра грудь сжималась от тоски. Голос сказал что-то ещё, но из-за гула в ушах Лидия не разобрала слов. Когда она попросила воды, произнесённое ею было лишь несвязным бормотанием. Впрочем, кто-то поспешно подставил чашку ко рту и Лида жадно начала пить. Медленно открыв глаза, она попыталась сфокусировать взгляд на человеке, который был перед ней, но казался большим чёрным пятном.
- Как ты?
Лидия потёрла глаза. На неё смотрел седоволосый мужчина. Его массивные брови были приподняты от печали, а руки тревожно поглаживали одеяло, под, которым лежала Лида.
- Папа!

Она встала с постели, огляделась, затем крепко обняла отца. В своем коричневом пиджаке, которому было, по меньшей мере, двадцать лет, он выглядел намного старее.
- Ты неважно выглядишь, - сказала Лидия, отстранившись, чтобы разглядеть его лицо.
Отец ничего не ответил, лишь грустно улыбнулся и нежно коснулся её щеки. На его глаза навернулись слёзы, но быстро сморгнув их, он спросил:
- Что тебе снилось?
- Чёрное солнце.
Ответ вырвался сам собой. Лида замерла, не понимая, почему сказала именно это.
Лицо отца мгновенно посуровело, он крепко сжал плечи дочери и внимательно посмотрел в глаза:
- А что ещё?
- Я... я не помню. Папа, что происходит? - девушка высвободилась из его рук.
- Лидочка, доченька, - отец сделал шаг на встречу, но Лидия отступила, - ты умерла во сне?
- Да.
- Если тебе приснится такой сон ещё раз, пообещай мне, что будешь бороться!
- Я не понимаю, папа...
- Пообещай!
Лидия уставилась на отца, но увидев непоколебимость его взгляда, вздохнула.
- Обещаю.

Весь оставшийся день прошёл, как в тумане. Лида пыталась вспомнить, что делала минуту назад, вчера или позавчера, что происходило вообще в течение года, но не могла. Воспоминания были закрыты от неё, словно в голове воздвигнута стена и сколько бы Лидия не нащупывала прошлое - оно оставалось недоступно ей.

Плёнка её непонятной и очень странной жизни оборвалась, как бывает иногда в фильмах или книгах. Будто кто-то щёлкнул пальцами и маленькая комнатка, где лежала Лида, пытаясь восстановить память, собрать по кусочкам свою жизнь в одну общую и понятную картину, сменилась на уже знакомое место, где она чувствовала себя беспомощной и потерянной.
Лида стояла на краю моста, вцепившись в железные перекладины. Тёмное небо казалось одиноким без звезд, казалось покинутым и одичавшим. Было в нём что-то чуждое, не такое родное и знакомое; в этой чёрной бездне скрывалось что-то ужасное...
На первый взгляд, сон оставался неизменным: она на пороге смерти, мост наполнен людьми и всё то же голубое платье развевается на ветру. Но оглянувшись, она поняла, что находится в бесцветном мире, где только её одежда имела тёплый оттенок неба; она чувствовала не ужас, а холодную неизбежность, которая рвала последнюю нить к спасению. Людей, которые суетливо ходили по улицам или сидели в машинах, ожидая, когда закончится бесконечная пробка, нельзя было разглядеть, нельзя было запомнить их лица. Они, подобно муравьям, куда-то спешили, излучали негатив и недовольство, а еще страх. Весь сон казался фальшью, чьей-то игрой. Этот город был словно из картона, как и люди и мост и даже небо.
Лидия на секунду закрыла глаза и, вздохнув, перелезла через перекладины. Она не знала куда идет. Просто подальше от злополучного моста и непреодолимого желания прыгнуть. Сначала Лида шла медленно и нерешительно, но затем её шаг ускорился и она начала бежать.
Чёрно- белый фильм ужасов. Вокруг неё очертание незнакомого города, незнакомых людей, незнакомого ранее страха, пронизывающего до глубины души и единственное, что можно разглядеть и потрогать руками - смерть. Она в каждом шаге, в каждом переулке города, запуталась в Лидиных волосах и впиталась в кожу. На языке привкус крови, мысли лишь о нестерпимом чувстве несправедливости, чувстве неизбежности и ожидании чего-то ужасного. Эти ощущения и это ожидание разрывают на части, заставляют колени подгибаться.
Это сон. Всего лишь сон, но, Боже, он ведь реален!
Лидия упала на колени и подняла глаза на чёрное небо. Дождь закапал на лицо. Она высунула язык и почувствовала соль. Слёзы. Слёзы, которые она не пролила во сне и не пролила наяву. Кто-то играл с ней злую шутку, но Лида не собиралась быть её героиней.
Тело начало сотрясаться от смеха. Лидия всегда считала дождь чем-то вроде возрождения, но этот приносил только боль. Он был липким и вязким и воплощал не чистоту и возрожденье, а грязь и пороки.
Картонные чёрно-белые человечки достали картонные чёрные зонты и поспешно пошли по картонной улице. Лидия встала и отряхнула голубое платье - единственное цветное пятно в этом тусклом сне.
- Я проснусь, когда умру, - прошептала Лида, обхватив себя руками. - Мне нужно просто прыгнуть.
Мост оказался прямо перед ней, словно она никуда и не убегала. Лидия вздохнула и пошла к нему навстречу. Колени дрожали, руки соскальзывали с перекладин, но она была настроена решительно.
Она повернулась лицом к мосту, чтобы не видеть пустоты, которая её ждет. Словно сама Смерть открыла пасть, собираясь поглотить Лиду.
Девушка подняла руки по сторонам и громко сглотнула. Перед тем, как откинуться назад, ей показалось, что платье потускнело и из нежно-голубого цвета стало бледным...
Её крик был похож на визг, холод пронзил тело, а смерть практически настигла бедную девушку.
Лида кричала даже тогда, когда отец начал трясти её.
- Посмотри на меня! Посмотри!
Лидия узнала взволнованный голос и этот голос освободил её от щупальцев смерти. Подумав об этом, Лида нервно дернула плечами и задрожала.
- Доченька, милая!
- Всё нормально, - тихо прошептала Лидия, устало посмотрев на отца. Она нежно похлопала ему по щеке и встала с кровати.
- Тебе снилось Чёрное солнце? Ты боролась? - спросил седовласый мужчина, следуя за дочерью на кухню. Лида кивнула, наливая заварку в чай.
- Боролась, - ответила она, - но проиграла.
Отец глубоко вздохнул и опёрся на спинку стула. Лида, внимательно изучая его суровое лицо, начала прикидывать, как начать разговор, но так ничего и не придумав, сразу спросила:
- Пап, что происходит?
Отец, отвлёкшись от неприятных мыслей, поднял голову и недоумённо уставился на дочь.
- Что?
Лида поставила чашку на стол и подошла к отцу. Она хотела говорить спокойно, но голос предательски задрожал, а слёзы потекли ручьем по залитым краской щекам.
- Я живу словно в каком-то трансе! Мне кажется будто тут, - Лидия ударила кулаком по груди, - огромная чёрная дыра и эта дыра с каждый днем становится больше. Я умираю!
Лида всхлипнула и осела на пол.
Отец попытался её поднять, но она лишь покачала головой и заплакала ещё больше.
- Я чувствую, что умираю, папа.
- Боже, Лида! Ну, что ты говоришь? Какая дыра, что за мысли!
Отец постарался улыбнуться, но губы скривились неестественно. Но Лидия этого не заметила. Она, закрыв лицо руками, пыталась подавить истерические рыдания.
- Ладно, хорошо, - вздохнул отец, - только прекрати плакать, у меня сердце разрывается!
Лида закивала головой и с его помощью поднялась. Он усадил её на стул, а сам сел напротив.
- Не знаю с чего начать, - печально улыбнулся отец.
- Начинай с самого главного.
Лида вытерла слёзы и замерла в ожидании рассказа.
- Твой сон, - промямлил он неуверенно, - он для тебя как портал.
- О чём ты?
- Понимаешь...
Отец глубоко вздохнул и, посмотрев в глаза дочери, быстро проговорил, словно боясь передумать:
- На мосту ты попала в аварию, машину выкинуло в воду. Тебя чудом удалось спасти, но теперь ты между жизнью и смертью, - отец снова вздохнул и, наконец, произнес. - Ты в коме.
- Сейчас я тоже... сплю? - спросила Лида, позволив слезам стекать по щекам. Дышать стало невыносимо тяжело, плечи отяжелели и опустились, сотрясаясь от рыданий.
- Да.
Лидия встала со стула и начала беспокойно ходить по кухне. Она остановилась и согнулась пополам, опёршись о раковину одной рукой. Несколько раз глубоко вздохнув, Лида выпрямилась и включила воду, чтобы умыться.
- Всё так реально, - пробормотала она, вытирая полотенцем лицо.
- Я понимаю, - сказал серьёзным и, на этот раз, уверенным голосом отец, - что для тебя это неожиданно...
- Да, чёрт возьми, папа, для меня это неожиданно! Я имела право узнать что умираю, как ты считаешь?!
Отец, проигнорировав дочь, продолжил всё тем же тембром:
- Попытайся что-нибудь вспомнить из своих снов. Какую-нибудь деталь, не вписывающуюся в их атмосферу.
- Хорошо, - прошептала Лида, - моё платье. Оно было голубым, а всё остальное бесцветным. Когда я последний раз прыгнула с моста, мне показалось, оно побледнело.
- То есть, когда оно станет таким, как и все чёрно-белым, настанет конец, - пробубнил отец себе под нос