Рeκлaмa ΑО «Aльфа-банκ», ИHH 7728168971

🔥 100% кэшбэк oт Aльфа-Банκа!

— Офоpми дeбeтовую Αльфa-κapту по ссылкe (https://gtblg.ru/Ww53FR?er...

— Coвepши первую пoκупκу от 1000 pуб. в течение 30 днeй

— Πолучи κэшбэκ 1000 руб. нa κapту

Офopми дебетoвую κaрту οт Αльфa-бaнκa пo моей ccылке и пοлучи кэшбэк 1000 pуб.!

Офоpмите дeбeтoвую карту Cοвκοмбанκ и пοлучайтe повышeнный кэшбэк дo 5% нa выбpанную кaтeгорию!

Βыбрaть пοвышeнную кaтeгοpию мoжнo пpи oфoрмлeнии каpты: κафe и рeстораны, строитeльныe мaгaзины, магазины одежды и oбуви. Кaтeгоpия с пοвышенным κэшбэκом выбиpаeтся один рaз и остaeтся нeизмeннοй. За прοчиe уcлуги (напpимep, поκупκи в супеpмаpкетаx) так жe действует бонусный κэшбэκ: 1% в pублях oт cуммы оперaции.

Κешбэк нaчиcляетcя в виде бонуcныx pублeй (не бaллοв) без дοпοлнитeльных подключенных опций и пοдписοк.

Πpeимущeства для вaс:
— Κэшбэκ 5% нa выбрaнную κaтегoрию
— Κэшбэк 1% нa любые поκупκи, пοмимο выбрaннoй кaтегοpии
— Бесплaтный выпусκ и обслуживание κaрты
— Бeсплaтныe СMС-увeдοмлeния
— Cнятиe нaличныx бeз комиссии

С пοлными уcловиями пο таpифам можно οзнакοмитьcя по ccылκe: https://gtblg.ru/KtrZKG?er...

Сорок восьмой

Эта история произошла на севере нашей страны в военном городке со мной и моими друзьями, было нам лет по 11. Отцы ходили в море на атомоходах, матери ждали их на кухнях, ну а дети по большей части были предоставлены сами себе. Городок, повторюсь, это военный гарнизон, расположенный за полярным кругом в Мурманской области, летом "полярный день" - солнце не заходит за горизонт круглые сутки, а зимой "полярная ночь" - солнца нет вообще. Светает часов в 12 дня, а спустя 15 минут уже опять темнеет. Волшебное место! Дети всегда знали, чем себя занять, все виды зимних развлечений были в нашем распоряжении: это и катание с горки, и постройка снежных крепостей (слава Богу, стройматериала было навалом!), и прогулки в сопки, и лыжи и коньки... Но больше всего на свете нам нравилось бегать во двор сорок восьмого дома.

Старая расселенная пятиэтажка с забитыми подъездами и окнами, "сорок восьмой дом". Жуткое зрелище и заманчивое место для ребятни. Взрослые смотрели на наши похождения сквозь пальцы, понимая, что запретить нам туда ходить невозможно, всё равно тайком дети будут бегать и сидеть на ступеньках у подъезда, с интересом вглядываясь в пустые окна. Бояться на первый взгляд нечего, двери плотно заколочены военными и кое-где даже висят замки. Но дети есть дети. И конечно, однажды мы нашли именно тот подъезд, где рассохшаяся и расшатанная постоянными метелями и штормовым ветром дверь отошла ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы ребенок мог протиснуться внутрь.

Помню, в тот день мы собрали наш немногочисленный отряд добровольцев и под покровом темноты (часа в два дня, сразу после школы) цепочкой медленно и осторожно проникли в место, для нас ранее недосягаемое и от того притягательное до крайности.

Первое впечатление, конечно, это эйфория, но по мере того, как мы всё глубже проникали в здание, оно постепенно сменялось тревогой и даже страхом. Внутри было жутко холодно и темно, фонари мы не включали, т.к. свет от них могли увидеть снаружи. Никаких посторонних звуков, кроме эха от наших шагов. Абсолютная тишина, лишь завывание ветра за окнами. 

Мы поднялись на третий этаж и побрели по коридорам, осторожно заглядывая в квартиры. Для справки, постройка выглядела примерно так: лестничная клетка - и от неё вправо и влево два длинных коридора, по обе стороны которого расположены квартиры. Двери по большей части везде сняты, в квартирах пусто, но кое-где валяются забытые бывшими владельцами одежные вешалки, посуда, куски арматуры, сломанная мебель, тряпки, и т.д. Нагулявшись вдоволь, мы решили сделать привал и расположились в маленькой комнате одной из квартир третьего этажа. 

Висевшую на единственной петле дверь в квартиру прикрыли. Девочки быстро начали уборку в помещении, а мальчишки пристроились у окна и наблюдали за двором, не зовут ли кого-нибудь домой и не привлекли ли мы внимание взрослых. С подругой Наташкой мы быстро выгребли весь хлам из комнаты, после чего ребята притащили с кухни стол и несколько пустых ящиков, окно завесили старым одеялом. Теперь можно было включить фонари. 

Заняв места вокруг стола, выложили термос с чаем и бутерброды. Перекусив, решили наконец повнимательнее осмотреть наш новый "штаб". Обои в голубых васильках, покрытые инеем, почти все были в ржавых пятнах, в углу старое кресло с торчащими пружинами без единого валика. Плюшевый чебурашка на подоконнике и мятое ведро без ручки с замерзшей внутри водой рядом с тем местом, где раньше располагалась батарея. Вот и всё убранство комнаты. 

Игрушку с окна решили не трогать, наверное, у детей есть какой-то бессознательный трепет к игрушкам, ранее принадлежавшим другим детям, мы лишь уважительно косились на мультяшного персонажа и сочувственно вздыхали, упрекая его хозяина в крайней халатности и забывчивости. Чебурашка в свою очередь смотрел в сторону, что характерно, даже не в окно, видимо зная, что за ним не вернутся. Кресло мы исследовали очень тщательно, но ни за ним, ни под ним ничегошеньки не было. В пружинах нашли старый фотоальбом, но он был пуст, и посему о нем быстро забыли. Какое-то время мы просто сидели в центре комнаты и гадали, кто жил здесь раньше, кому принадлежала игрушка и как давно пустует этот огромный мертвый дом. 

Почти все мы родились уже после того, как "сорок восьмой" расселили, поколение сменилось, приехали служить новые отцы и привезли с собой новые семьи. 

Ветер усиливался, и снег начал залетать в окно, одеяло тревожно трепетало, уже не в силах скрыть наше присутствие. Мы засобирались домой, решив, что на сегодня уже многое исследовали и что продолжить наши изыскания можно завтра. Убрав в рюкзак термос, я подошла к окну и случайно в полутьме споткнулась о стоящее у подоконника ведро, оно с характерным звуком опрокинулось и покатилось по мерзлому полу. Остановилось ведро у Наташкиных ног. Подруга подозвала меня и указала на что-то вмерзшее в воду на дне. Мы навели луч фонаря на странный предмет и наконец смогли разглядеть черно-белую фотокарточку. На фото была изображена молодая женщина с ребенком на руках напротив "сорок восьмого". Мы все немного притихли, соображая, как же фото попало в ведро, может, это вышло случайно во время переезда, ведь сам фотоальбом, который мы нашли в комнате, был пуст. Теперь мы могли воочию увидеть владельца плюшевой игрушки.

Все как-то сникли, ребята предложили вызволить фотографию из ледяного плена, но поразмыслив, мы поняли, что сделать это не повредив карточку невозможно. Нужно было придумать что-то другое, но т.к. все порядочно устали и замерзли, да и время уже было позднее, решили оставить всё как есть и вернуться завтра, поразмыслив ночью и придумав выход. Ведро бережно поставили на прежнее место, а чебурашку посадили в ведро поближе к хозяину, выключили фонари, сняли одеяло с окна и двинулись к выходу. 

Возвращаться было еще страшнее, всюду мерещились посторонние звуки, хотя наверняка они были лишь следствием усилившегося на улице ветра. Передвигались мы очень осторожно и тихо, будто боясь разбудить кого-то. Достигнув первого этажа, уже у самой входной двери мы вдруг встали как громом пораженные - над нами в абсолютной тишине подъезда кто-то катал по полу металлический предмет. 

В наших головах тут же возникла картинка, как по полу третьего этажа в комнате с ржавыми обоями катается по полу и бьется о стены ведро с безымянной фотографией на дне. Не буду описывать, как с бешеной скоростью наш смелый отряд рванул в покосившиеся двери подъезда. Снега намело прилично, он завалил дверь снаружи и мы вдруг осознали, что выбраться самостоятельно на улицу у нас не получится. И тут с неимоверным грохотом прямо на нас покатилось что-то тяжелое и металлическое, по ступеням и лестничным пролетам... 

Дальше всё как во сне. Помню, как мальчишки навалились на дверь, как мы с Наташкой кричали и звали на помощь, помню, как всё более нарастал грохот на лестнице, и последнее, что я запомнила - как дверь на улицу резко распахнулась и в проеме возник мужчина в форме военного, это был отец одного их наших мальчиков. Возвращаясь со службы, он и распахнул дверь, практически выломав её. 

Дома от родителей мы получили сполна за самовольную отлучку на запретную территорию заброшенного дома. Успокоившись, мы пару дней не разговаривали друг с другом о случившемся и уж тем более не делились с родителями и учителями нашими страхами относительно того, что произошло в подъезде и почему вдруг ведро самостоятельно выбралось из комнаты и покатилось вслед за нами. Дверь в подъезд "сорок восьмого", как нам сообщили позже, заколотили напрочь и впредь на территории круглосуточно дежурил один или два солдата с папиной службы. Отец мне тогда сказал: "Представь, что бы было, если бы вас не нашли в тот день, ведь всю ночь вы могли провести в ледяном темном доме и, вероятно, к утру замерзли бы насмерть". 

Через пару недель мы вновь собрались тем же составом во дворе "сорок восьмого". Караульный делал обход и мы были вынуждены держаться на приличном расстоянии. Мальчик, чей отец спас нас, рассказал, что отец уже дома пояснил ему, что обратил внимание, проходя мимо подъезда, где мы бились в заточении, на странный металлический грохот в подъезде, а уже когда подошел ближе, услышал приглушенные голоса.

Большей частью мы молчали и вглядывались в пустые глазницы окон огромного расселенного дома. И вдруг Наташка что-то заметила, мы подскочили как ошпаренные, когда увидели на подоконнике третьего этажа плюшевого мультяшного чебурашку... того самого, что мы посадили в ведро к фотографии его бывшего хозяина. 

P.S. Сейчас, спустя много лет после случившегося, я смотрю на историю "сорок восьмого" философски. Нас было человек пять или шесть, и когда мы пересадили игрушку с подоконника в ведро, кто-то из ребят, кто выходил последним, мог зачем-то опять посадить игрушку на подоконник, просто так, без причины, а потом промолчать. Ведро могло покатиться по комнате и коридору, гонимое многочисленными сквозняками. И даже если игрушка все же была в ведре, в итоге могла выпасть, а военные утром, когда делали осмотр подъезда, подняли одиноко валяющегося плюшевого персонажа и опять водрузили его на подоконник, ну а то, что это оказался подоконник третьего этажа, может быть лишь совпадением, к тому же мы с точностью не можем утверждать, что это было именно то окно, на котором чебурашка сидел изначально. Вариантов, как вы могли уже убедиться, масса, но мы, конечно, в 11 лет верили, что это чебурашка гнал ведро вниз, чтобы привлечь внимание прохожего и вызволить нас из снежной ловушки. А потом он просто вернулся обратно на свой подоконник...

Экзамен

В кабинете сидели девять человек. Ровно столько, сколько не сдали с первого раза или не были допущены на первую попытку сдачи экзамена по причине пропусков семинарских занятий или отсутствия работ в ходе семестра. В их числе был обыкновенный и ничем не примечательный юноша Сергей, которого без проблем можно было поднять на смех. На улице таких людей, как он, даже не замечаешь и не узнаешь, что порой скрывается в бездомных глубинах их глаз. И если бы его спросили: «Тебе одиноко?» - то он бы посмотрел на них с искренним изумлением. Друзей ему заменяли книги и компьютер. Он не ощущал себя одиноким, потому что не знал ничего, кроме одиночества, которое накрывало его со всех сторон, словно непроницаемый купол.
Сергей ни разу не посещал ни лекционные курсы, ни практические занятия. И поэтому для сдачи у него была всего одна попытка, и в случае неудачи следующим шагом была бы комиссия.

Это была не первая его сессия. Он отправился в вольное плавание по волнам экономики, которые кишили и другими студентами уже полгода назад. Причем в этом плавании он не мог положиться только на знания.
Сергей сидел на последней парте, крутя ручку в своей руке, а другой ковырял прыщи, разбросанные по всему лбу. Часы, висевшие на стене возле выхода, бесшумно отсчитывали минуту за минутой и показывали девять часов и десять минут утра. Аккуратно подстриженные сальные черные волосы были зачесаны на бок. Его маленькие, глубоко впалые глаза сквозь толстые линзы очков, которые сидели на усыпанном угрями носу, пристально смотрели на преподавателя, который был погружен в какие-то бумаги и не обращал на студентов никакого внимания, словно закрывая глаза, чтобы те смогли хоть что-то списать и рассказать. И студенты, сидевшие в кабинете, этим правом активно пользовались. Кто-то заранее пришел уже с микронаушником, кто-то по старинке списывал с бумажных шпор, кто-то через телефон. Но только не Сергей. Он просто сидел и не пытался ничего списать. На парте лежал девственно чистый листок бумаги и билет под номером четырнадцать, в котором был один теоретический вопрос и две задачи. Чтобы сдать на тройку, необходимо было рассказать вопрос и решить хотя бы одну задачу. Но Сергею тройка не была нужна, он привык всегда сдавать на пятерку, порой не посещая при этом предмет и, тем более, к нему не готовясь. Он знал один подход. Подход, при котором пятерка была обеспечена.

Уже с самого утра небо затянуло серыми тучами, но только сейчас несколько мелких капель упали на стекла окон. В кабинете было тихо, слышались лишь отдаленные раскаты грома и гул автомобилей, проезжающих по главной улице.

Сергей стал постукивать ручкой по парте, чтобы привлечь внимание Фролова. Фролов - именно так звали этого преподавателя по иссушающему мозг предмету – «математическое программирование». И это сработало. Фролов поднял свою голову и посмотрел на Сергея.

- Молодой человек, - спокойным и ровным голосом сказал он, - может, хватит уже стучать? Или, может быть, Вы уже готовы отвечать?

Лицо Сергея растянулось в отвратительной улыбке, обнажив ряд кривых жёлтых зубов. Он засунул правую руку в карман брюк и сказал:

- Конечно, я уже давно готов отвечать.

Фролов с легким удивлением посмотрел на него и сказал:

- Тогда берите свой листок, подходите и присаживайтесь, чтоб не тянуть время.

- Он мне не понадобится, - резко отрезал Сергей. Казалось, он проявлял сверхъестественную уверенность в себе. Глаза под очками его блеснули, а уголки губ опять поползли вверх, растягивая их в улыбке.

Сергей медленно встал, держа по-прежнему руку в кармане, и в полной уверенности направился к столу Фроловa; восемнадцатилетний юноша с толстыми ногами, которые были упакованы в черно-синие брюки с серыми веревками на карманах. И они шуршали при ходьбе, потому что его толстые бедра соприкасались и терлись друг о друга. Из-за жира в этих местах у него постоянно рвались штаны. Его живот перекатывался из стороны в сторону, напоминая раздутый пузырь, который даже не мог скрыть мешковатый серый свитер. Однако он скрывал его свисшую женскую грудь, и поэтому его никто больше не обзывал сисястым. По крайне мере, в университете.

Одногруппники не обратили на него никакого внимания. Они были заняты своими проблемами, и до него им не было никакого дела.

Сергей подошел к столу, не подозревая, что готовит ему остаток дня, положил билет перед Фроловым и сел, не вытаскивая руку из правого кармана.

Они сидели друг напротив друга и молчали. Сергей пристально смотрел в глаза Фролова, синие, как вода черного моря, на берегах которого ему однажды посчастливилось отдохнуть в лагере, когда он был маленьким.

- Ну что, так и будете сидеть, или начнете отвечать? - поинтересовался у него преподаватель.

- Да, - согласился Сергей, - давайте начнем.

Опять повисло долгое молчание. Во всяком случае, так показалось Сергею, хотя пауза вряд ли длилась больше нескольких секунд. Но он успел услышать, как кто-то из студентов громко кашлянул. Звучало это фальшиво, словно студент пытался этим кашлем заглушить звук нажимаемых клавиш на телефоне, или таким образом оповестить человека, который диктует по микронаушнику, что стоит переходить к следующему вопросу.

«Интересно, - подумал Сергей про себя, - всегда ли это так глупо выглядит?»

Фролов задумчиво смотрел на чудного студента, а потом спросил:

- Ну так давайте, начинайте отвечать. - oн толкнул одной рукой свои очки к переносице, другой взял билет, который Сергей положил на стол, перевернул его и прочитал: - Билет номер четырнадцать, вопрос номер один…

- А может я не буду отвечать, - неожиданно оборвал его неторопливым голосом Сергей и слегка сжал руку в правом кармане.

Рот у Фролова плавно превратился в букву «О» от удивления, а глаза стали огромные, как бильярдные шары. Он собирался сказать ему что-то, но поперхнулся то ли от такой дерзости со стороны студента, то ли просто так. Фролов поднял на него глаза, изумлённые такой наглостью, которая слышалась в голосе Сергея и, откашлявшись и изогнув черные брови, спросил:

- Как это не будете? – oчки сползли с его длинного носа.

Сергей, не отводя взгляда от Фролова, сжал руку чуть сильнее и ответил не сразу, пытаясь что-то уловить в его глазах. Он подался вперёд и загадочно проговорил:

- Ну, вот так: вы мне поставите пять, и я уйду. И на этом мы с Вами разойдёмся и больше никогда не встретимся. Как Вам такое предложение? Ведь должен же быть у нас с Вами баланс интересов?

Фролов ещё больше закашлял, как будто ему сдавливали горло. Он хотел было что-то сказать, но из горла только выходили жалостливые хрипы, словно там внутри у него застряла кость.

Сергей чувствовал, как острое лезвие гильотины повисло над жизнью Фролова. И именно его рука сейчас лежит на рычаге, и только он может дернуть его и оборвать его мучения. Он слышал сухой свист воздуха, втягиваемого из его ноздрей. Сергей ещё сильнее подался вперёд и теперь словно нависал над столом, как хищный зверь.

- Ну так что? Я Вас слушаю внимательно, - все гнул свое Сергей и ещё чуть сильнее сжал руку в кармане.

Фролов на какие-то мгновенья застыл, держась руками за стол, как человек, плывущий на корабле по бурному океану, держась за поручень, чтобы его не снесло заборт, а потом грудь у него начала судорожно вздыматься. Фролов уже ничего не мог сказать, он задыхался. С его лица смотрели испуганные глаза ребенка, кровь в сосудах пульсировала так, что казалось, они вот-вот вылезут из орбит. Багровое лицо потемнело и стало приобретать синеватый оттенок. Он потянулся к стопке зачеток и стал лихорадочно искать зачетку Сергея, хватая ртом воздух, который никак не хотел проходить в его легкие.

- Моя фамилия Маслов, - с улыбкой произнес Сергей. - Это Вам, чтобы лучше было искать. Ведь вы не знаете даже, как меня зовут, а уже ищите зачетку…

- Эй, парень?

Фролов пощёлкал пальцами перед лицом Сергея.

- Ты спишь или чего?

- Что? - ошарашенно спросил Сергей, словно ему дали мощную пощёчину. Тревога зашевелилась в нем, когда он понял, что он замечтался.

- Ничего, - ответил грубым голосом Фролов. - Ты чего пришел сюда, ничего не написал и сел? На что надеешься-то? Иди и готовься, встретимся на комиссии.

Сергей вдруг понял, что произошло, и судорожно начал сжимать правую руку в кармане.

- Ка… - c его губ сорвалось нечто невразумительное, похожее на карканье вороны. Он внимательно наблюдал за Фроловым.

Сергей откашлялся, прошёлся языком по сухим губам и повторил свой вопрос:

- Как это на комиссию? - oн ощущал беспокойство, которое постепенно нарастало и, наконец, превратилось в смятение. Он стрелял взглядом то на Фролова, то на свою правую руку, словно выискивая шанс для спасения.

- Да вот так, - ответил Фролов равнодушным тоном.

Он сжал ещё сильней руку, так, что побелели костяшки пальцев, но ничего не происходило. Действия не материализовывались. Сергей внимательно заглянул в глаза Фролова, чтобы убедиться, что он не шутит, и ему потребовалось меньше секунды, чтобы понять: нет, не шутит.

Фролов так пристально и так яростно смотрел на него, что Сергей сжался в комок. Шея его втянулась в воротник свитера, как черепаха, втягивающая свою голову в панцирь. Сейчас он ненавидел себя за нарастающую нерешительность и даже робость, потому что никогда раньше не испытывал такого на экзаменах. Ощущал он одновременно и злость. Злость от того, что ничего не мог поделать, но это чувство сейчас только зарождалось.

- Ну и чего ты тут сидишь!? - спросил снова Фролов. В его голосе уже слышалась ярость и раздражение, а щёки полыхнули багрянцем. Казалось, что он едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик. - Иди уже, и не задерживай меня и других!

Кожа Сергея стала серой, как и погода за окном. Он облизнул пересохшие губы, с трудом выпрямился и направился к выходу. Все сейчас для него складывалось очень плохо, и петля затягивалась у него на шее, потому что он не сдал, и его отправили на комиссию.

На комиссию…

Это обстоятельство, кажется, делало его положение безвыходным, так как в комиссии сидят как минимум три преподавателя.

Оказавшись в коридоре, Сергей захлопнул за собой дверь, отсекая