Лесной обитатель

Знаешь, что больше всего пугает людей? Ответ прост - неизвестность. Люди страшатся ее. Слыша телефонный звонок с незнакомого номера, мы внутренне вздрагиваем. Люди боятся темноты, потому что не знают, что в ней, а не потому, что нас страшит сам факт того, что нет света.

* *
- Катя! Быстрее! Ну что ты плетешься, как черепаха? - возмущается молодой парень, таща девушку за руку. Та с явной неохотой плетется за ним по тропинке.
Шли они через лесопарк, торопясь в кафе на другом конце заповедника. Там их уже ждали друзья, зашедшие с западного входа.
Город был маленьких и располагался рядом с крупным лесом, часть которого стала лесопарком-заповедником. Сперва здесь все было устроено, были ровные аллеи, небольшие палатки с хот-догами и напитками, но если продвигаться вглубь, то вскоре можно попасть в самый настоящий, дикий, необузданный лес.
- Костя! - недовольно воскликнула девушка, едва успевая за своим спутником. Тот опять свернул на очередную аллею.
Сегодня небо было необычайно серым, облака заволокли весь небосвод. Свет был тусклым и будто бы шел откуда-то извне. Лес в таком освещении был весьма жутким.
- Мы опаздываем, ты не можешь шевелиться быстрее?! - рявкает на девушку Костик, когда та споткнулась и упала на аллею. Та, недовольно потирая ушибленную коленку, недовольно посмотрела на молодого человека и сердитым голосом проговорила:
- Сейчас обижусь и уйду, - она огляделась, и неожиданно посерьезнела. - Тебе не кажется, что мы не туда свернули?
Константин отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, схватил за руку, и довольно грубо потащил дальше.
- Они сейчас уйдут уже, - аргументирует он свое поведение парень, продолжая путь.
* * *
Я брел по лесу, обходя дорожки для туристов, которые я знал, как свои пять пальцев.
В меня не верят. В меня уже давно прекратили верить, а мои попытки напомнить о себе списывают на маньяков. Какая жалость, не правда ли?
Мало того, что в меня не верят, те, кто еще вспоминают обо мне, воображают меня тупым, бездумным чудовищем, жаждущим крови. Обидно, не правда ли?
Я мыслю, я весьма умен, а меня называют лишенным разума! Как я не пытался намекнуть о своей разумности, все списывают либо на расчетливых серийных убийц, либо на самоубийства и несчастные случаи. Я, конечно, понимаю, что зато меня никогда не поймают (хотя, если честно, меня бы итак не поймали), но я хочу, чтобы все признали, что в чаще леса живет НЕЧТО. ЧТО В ЧАЩЕ ЛЕСА ЖИВУ Я!
Итак, я брел по лесу, выискивая новую жертву. Вторую на недели, между прочим.
Мое внимание привлекли громкие возгласы с северной тропы. Кто-то ругался, громко, с выражением, со злостью. Мои губы невольно растянулись в ласковой улыбке. Выглянув из густых зарослей кустарника, я обнаружил молодую пару. Вот и жертва.
* * *
Мы с Костей шли уже второй час по этой странной тропе. Где-то полчаса назад ровная тропинка кончилась, и началась просто протоптанная полоса среди леса. Здесь было жутко. Ветер завывал в ветвях, те шумели, а этот дурак все тащил меня через лес.
- Может, пойдем обратно? Темнеть начинает, - наконец, говорю я.
Он наконец-то останавливается и оглядывается. Кажется, растерян. Я же говорила!
- Ну... Думаю, можно и назад, - неуверенно говорит он и неожиданно его слова заглушает громкий треск где-то справа. Мы оба смотрим туда, но плотная стена кустов вряд ли даст нам разглядеть, что же издало этот звук.
Мы решаем возвратиться к основной части парка.
- Жутко тут. Говорила же, не надо сюда идти, - продолжаю говорить я унылым голосом. Я устала и жутко хочу пить. Серое небо потемнело, наступали сумерки. Хорошо бы сейчас домой... Поваляться на кровати, посмотреть что-нибудь по ноутбуку...
Мои мысли были прерваны звуком шагов. Мы оба резко оглядываемся, но не видим ничего. А ровные шаги шуршит где-то справа. Под ногами неизвестного легонько хрустят ветви, однако когда мы останавливаемся и прислушиваемся, шаги замолкают. Я испуганно смотрю на Костю и рука по инерции лезет в сумочку, я хочу достать телефон. Рука моя нащупывает кошелек, помаду, маникюрные ножницы и... ничего. Моей косметички, моего плеера и моего телефона нет. Зато рука нащупывает крупную дыру на дне сумки.
- Я где-то телефон потеряла, - растерянно говорю я. Неожиданно. Как я могла не услышать, как все выпало?!
- Могу свой дать, - говорит Костик и протягивает мне кнопочный телефон Nokia. Меня разбирает истеричный смех. Он, видимо, поняв причину моих похихикиваний, поясняет: - Свой сенсорный потерял, приходится с этим уже месяц ходить.
Я собираюсь уже набрать номер Кристины, именно она с компанией ждали нас в кафе на другом конце парка. Я набрала первые цифры и тут телефон зазвонил.
Мы с Костей переглянулись, звонил абонент "Бро". Я вопросительно посмотрела на моего извечного друга, а тот, растерянный и удивленный, сообщил:
- Это твой номер.
Я наклонила голову на бок и нажала на "принять вызов". Видимо, кто-то нашел мой телефон и решил вернуть его.
- Ало? - по привычке говорю я. В трубке тишина и шорох. С таким шелестом падают листья во время листопада. А еще слышен хруст и равномерные шаги. Ни дыхания, ни слов.
- Ало? Да? - еще раз уточняю в трубку я. Костя аккуратно вынимает ее у меня из рук и прикладывает к уху. И в этот момент я слышу громкий треск очередной сломавшейся ветки за стеной кустов и бурелома. Теперь уже слева от нашей тропинки.
- Молчат, - констатирует мой друг. - Давай попробуем позвонить на твой телефон?
Я киваю, и он набирает номер. Номера друг друга мы знали наизусть, так как дружим с первого класса и часами можем говорить по телефону.
Раздается трель звонка. Совсем рядом, справа от тропинки. Мы переглядываемся, он сбрасывает вызов, и мы не сговариваясь лезем в бурелом.
- Как он туда попал?.. - недоумевает Костик. Я лишь ахаю и спотыкаюсь. Не упала. Неплохо.
Мы оглядываемся. Тут темно, сумеречный свет не проникает сквозь кроны деревьев. Березы растут тут близко друг к другу, поэтому даже в солнечные дни в этом парке всегда прохладно и темновато.
- Где же он? - шепчу себе под нос я, оглядываясь. Костик понимает все и набирает мой номер снова. Звонок раздается совершенно в другом месте. Мы вновь удивленно переглядываемся.
- Бродит он, что ли? Телефон-то?.. - как-то неуверенно проговаривает Костя.
Я ближе подхожу к нему. Не нравится мне все это.
- Может, ну его? Пойдем отсюда, - говорю я, на что он кивает, и мы вновь пытаемся перебраться через бурелом на тропу. Когда же мы вновь снова стоим на песке тропки, раздается трель моего звонка. Совершенно на другой стороны от дороги.
- Ты? - спрашиваю я, взяв друга за руку.
- Н-нет. Он сам, - отвечает он, и мне становится еще более неуютно.
Мы направляемся вперед. Сумерки сгущаются, и когда мы начинаем понимать, что темнеет, мы срываемся на быстрый шаг. Как далеко мы ушли от основных аллей за три часа?
И вдруг трель телефона раздается совсем близко. Я не успеваю и слова сказать, как Костик хмурится и лезет через кусты в лес.
- Постой! Не надо! - крикнула я, но он уже скрылся за сошедшимися за его спиной ветвями.
Я ждала. Я стояла минут пятнадцать, ждала. За это время в сухом лесу не раздалось ни звука. Холод медленно окутывал меня, я ежилась, пыталась согреться. "Идиот" - думала я.
Я ждала. Я стояла минут тридцать и кричала, звала его. Он не возвращался. И тогда, робко глянув на кусты, я сорвалась с места и побежала вперед. Да плевать на телефон. Плевать на этого дурака. Я хочу домой. Я бежала, бежала так быстро, как могла. И за весь мой путь не раздавалось больше ни странных звонков, ни шорохов, ни шагов. Я выдохлась, у меня болело что-то под ребром, но я бежала. Мной двигал страх, я не была способна трезво мыслить. Однако в голове моей бродили мысли. Какой странный лес. Здесь нет ни птиц, ни зверей. Все это жутко и странно...
Я уже видела начинающуюся брусчатку. Я не остановилась, но сбавила темп, пытаясь отдышаться. Теперь главное преодолеть оставшиеся 500 метров до главной аллеи, а там уж и не страшно.
Я ступила на приятную каменную брусчатку. Кеды жутко натерли мне ноги, но я шла быстрым темпом и, судорожно глотая ртом воздух, направлялась к фонарю, что был рядом с дорожкой. Я устало выдохнула и... замерла. Впереди на дороге что-то лежало. Напоминало по очертаниям мешок. Фонарь до того места не добивал, но мне все равно придется там пройти... И я решила подойти, посмотреть. Даже в вечернем полумраке я различила, что это. И мой крик эхом разнесся над парком.
* * *
Крик девушки повис в воздухе. Это был Костя. Он лежал на тропе, ровно, аккуратно. Вокруг него были кровавые разводы и следы. Торс и голова были целы, и, казалось, он вот-вот сядет, вновь засмеется, и потащит ее куда-нибудь гулять дальше. У него были широко распахнуты глаза, невидящим взглядом смотрящие в небо, лицо спокойное, ничего необычного. Одежды уже начала пропитываться кровью, но выглядел он абсолютно целым. По крайней мере, его верхняя часть. Потому что ноги были перемолоты, кровавая каша лежала вместо них. Были видны обломки костей, мерзко разрывающие кожу, розоватые от крови. Отвратительная куча вместо тела начиналась сразу ниже пояса, в ней сложно было узнать ноги человека.
А рядом валялись два мобильника. Как выяснилось в ходе следствия, один был разряжен, а вот втором было сообщение с номера Кати - "Я существую. Верь в меня".

Автор: Apple Tea.

Секрет успешного строителя

Тихое постукивание грубой пластмассы неведомым образом успокаивало Павла. Мало того, погружало его сознание в некое подобие целебного полусна. Через пару часов он выйдет из своего полутёмного убежища с новыми силами. А силы ему понадобятся, особенно завтра. Утром ему предстояло здорово побегать: найти двух помощников и приступить к выполнению заказа, на завершение которого им отведено всего четыре дня.

Павел работал когда-то на стройке, а теперь трудился на себя. Брал заказы на демонтаж ветхих домов, что означает обычную их разборку и слом. Странно, правда? Раньше строил, а теперь — наоборот, ломает. Но что поделаешь, если лучше всего сломать может лишь тот, кто умеет строить. А люди звонили часто — у кого дом сгорел, у кого покосился, а кто-то просто решил на месте бабушкиной хибарки дворец отстроить. Всем площадку для новой стройки расчистить надо. Вот Павлу и звонят с заказами.

Из новой работы выросло и его необычное увлечение. Вот, вы никогда не замечали, что на пепелищах домов почти всегда валяется какая-то нелепая кукла из пластмассы? Рядом стеклянные бутылки, съёжившиеся от жара в бесформенный комок, а кукла в худшем случае слегка вымазана сажей от сгоревшей игрушечной одежды. Странно, правда? Также и Павлу казалось, но потом он решил, что в этих грубых подобиях человека заключена какая-то неведомая сила, способная сохранить их даже в раскалённом брюхе пожара. Павел потихоньку стал собирать коллекцию.

Жил он в небольшом доме, полученном от деда в наследство. Вот небольшой сарай, стоящий во дворе в тени клёна, Павел и приспособил под коллекцию кукол, подобранных на месте сгоревших домов. Так как Павлу часто доводилось разбирать то, что осталось от сгоревших строений, его странный музей стремительно пополнялся. Все стены сарайчика были заняты разных размеров куклами, подвешенными на верёвочках.

У одних не хватало рук, у других ног, третьи не имели одного или обоих глаз. В общем, получилась не коллекция, а, скорее, паноптикум, но Павлу нравилось проводить время в сарае. Когда щелястое строение наполняли сквозняки и тонкие, игривые лучики света, куклы начинали раскачиваться, слегка стукаясь пластмассовыми боками, и сверкать выпученными глазами. А уж в грозу интерьер сарая имел вид совершенно пугающе-инфернальный.

В центре композиции Павел поместил свою недавнюю находку — слегка подпаленную импортную парочку. В отличие от находимых им ранее бесполых человекоподобных чудовищ советского производства, эти куклы были похожи на мужчину и женщину. Причём женщина обладала красивой пластиковой фигуркой и пышной копной светлых волос, а мужчина — подтянутым и мускулистым телом. Павел не стал подвешивать эту парочку на стену, а воткнул в землю старого цветочного горшка. Воткнул таким образом, чтобы они всегда смотрели друг другу в глаза.

Посидев ещё немного в окружении пластиковых тел, Павел отправился спать, а наутро, полный сил и энергии, отправился на работу. На знакомом пятачке у строительного рынка он быстро нашёл себе в помощь двух крепких азиатов. С трудом подбирая немногие известные им слова русского языка, Павел объяснил, что надо делать и сколько за это будет заплачено. Ударили по рукам, и, погрузившись в машину, отправились в село, где они и должны были разобрать очередной домик.

Нужное место Павел определил без особого труда: растрескавшиеся стены из обугленной штукатурки могильной оградой окружали кирпичную стелу устоявшей в огне русской печи. Деревянные перекрытия и стены выгорели практически дотла, лишь кое-где чёрными болванчиками выстроились головни, оставшиеся от толстых брёвен.

Внезапно взгляд Павла остановился на объекте, поразившем его, как опытного человека, видавшего не один десяток уничтоженных пламенем строений. Рядом с пепелищем, всего в двух метрах, стоял красивый, почти уже достроенный дом. Так вот, этот коттедж совершенно не пострадал от такого близкого и сильного пожара — не то, что повреждений, а даже ни одной подпалины или пятна сажи не осталось на стенах.

«Ну, надо же, как людям подфартило», ― подумал Павел, заметив, как из «удачливого» дома выбежал низенький толстяк в кожаной кепке и брезентовой куртке лягушачьего цвета. Незнакомец бодро и уверенно двинулся к Павлу, протянув приветственно руку:

― Привет, соседи!

Павел про себя отметил, что, будь он и в самом деле соседом, вряд ли оценил бы весёлый настрой толстяка, стоя перед обугленными остатками своего жилища.

― Привет, только мы не соседи. Нам сейчас всё это разбирать придётся — участок расчищать.

― Так я и говорю — соседи. Я ведь тоже не хозяин — у меня своя бригада. Вот этот дворец мы и достраиваем.

Павел восхищённо поцокал языком:

― Отличная работа! А как получилось, что огнём дом не зацепило? Может у тебя секрет какой есть?

Толстяк улыбнулся ещё шире и кивнул кожаным козырьком:

― А как же, есть секрет — следую древним строительным обычаям, о которых все уже позабыли. Вот мои дома и стоят, как крепости — всё им нипочём. Ну, бери своих чернявых, и за знакомство. Чтоб работалось легче.

Неизвестно откуда в руках нового знакомца появилась бутылка водки. «А что, по маленькой можно, пожалуй. Всё равно, ломать не строить, веселее дело пойдёт», ― Павел позвал своих помощников, и они вчетвером расположились во дворе под обгорелой стеной.

Однако по чуть-чуть выпить не получилось — за бесконечными байками толстяка незаметно опустела одна бутылка, потом невесть откуда появилась и вторая и, возможно, третья. «Возможно» — это потому, что точно Павел уже не мог сказать, ведь проснулся он уже затемно, а тьма в памяти рассеялась не до конца.

Павел помнил только, что весёлый собутыльник постоянно рассказывал про свою любовь к каким-то старым строительным традициям. У Павла тоже была своя традиция: в первый же день начинать работу, не допуская проволочек. Пусть малую часть сделать для затравки, но тут ведь главное — начать. Он с трудом поднялся на ноги и попытался растолкать помощников, но те едва смогли промычать в ответ что-то на своём языке, а возможно, это был просто бессвязный набор звуков.

Павел со злостью пнул чей-то бок в темноте, потом нащупал кувалду и отправился к печи. Он решил начать разбор дома со слома её кладки. Вот и она — кирпичная стенка очага. Павел примерился и нанёс первый удар. Старая кладка оказалась на удивление прочной — ни один кирпич даже не сдвинулся с места. Павла это удивило, и заставило в приступе пьяного упрямства снова и снова обрушивать тяжёлые удары на угол кирпичной стенки.

Человеческая настойчивость победила, и кладка, наконец-то, рухнула, открыв чёрную пустоту печного нутра. Павел отдышался, вытер градины пота со лба, и вдруг вздрогнул от неожиданности — из беспросветной мглы на него пристально смотрели два сверкающих глаза величиной с пятирублёвую монету. На мгновение ему почудилось, что огненные зрачки движутся к нему. Павел вскрикнул и бросился прочь от разрушенной стенки.

Добравшись до своей машины, он подождал, пока успокоится оглушительное биение пульса в висках. «Видать, зверь какой-то в печи поселился. До утра убежит, наверное», ― лишь придумав такое, пусть не очень убедительное объяснение, Павел смог немного унять нервную дрожь. Он, подобрав ноги, устроился в салоне машины. Теперь можно и поспать — работа ведь начата, осталось только закончить.

― Вставай, да вставай же, сосед, ― глухо, как сквозь несколько слоёв ваты, донёсся голос весельчака бригадира из соседнего дома. Павел с огромным трудом разлепил тяжёлые веки.

― Здравствуй, сосед. Ну и погудели же вчера.

― Да, хорошо посидели, но я не за этим пришёл. Ты не знаешь, кто из твоих у моего дома угол развалил?

Павел после вчерашнего соображал очень тяжело, но после этих слов у него тревожно засосало под ложечкой. Он встал и взглянул в сторону печи. Так и есть — ни единой трещины на её кирпичных стенках. Значит, он по ошибке в темноте разрушил не ту кладку. Павел нервно сглотнул:

― Слушай, похоже, это я в темноте ошибся. Но мы всё исправим, и сегодня же.

Толстяк положил руку на плечо Павла.

― Да ты не беспокойся. Ну, выпили лишнего, с кем не бывает. Мои парни сейчас всё сами заделают. Ты лучше скажи, не заметил ли чего подозрительного, странного?

Память услужливо подбросила Павлу пугающие картины вчерашней ночи. Он помотал головой, пытаясь прогнать эти неприятные эпизоды своего неожиданного испуга. Не желая показаться новому знакомому трусом или психом, он соврал:

― Нет, ничего такого.

Сосед, продолжая держать его за плечо, покачал головой, давая понять, что он сомневается в честности ответа. Неожиданно, он вытянул из кармана плоскую фляжку и с улыбкой протянул Павлу:

― Ладно, проехали и забыли. На, глотни, поправь здоровье.

Павел не стал отказывать в просьбе и глотнул содержимого фляжки, потом глотнул ещё. Головная боль улеглась, и приятное тепло волной прокатилось по жилам.

― Спасибо, друг. А теперь, я, пожалуй, ещё посплю немного, ― Павел не стал ждать ответа, и, откинувшись на сидение, моментально уснул.

Проснувшись, он с изумлением увидел серую, с мутными потёками, поверхность бетона. Павел опустил руки, и нащупал всё тот же бетон. Он сел, и луч света прыгнул с бетонного перекрытия на кирпичную стенку. Ему на голову ремешком прикрепили маленький, но яркий фонарик. «Остроумно. А кто же у нас тут самый остроумный? Сосед!» ― закипая изнутри безумной яростью, сообразил Павел.

Он оказался стиснутым сверху и снизу прочным бетоном, и с четырёх сторон ― стенками из красного кирпича. Воздух в этой тесной камере был тяжёлым, и настолько спёртым, что его, при желании, можно было резать ножом. Когда Павел хотел закричать, призывая на помощь и одновременно проклиная толстяка-бригадира, даже рецепторы языка ощутили жуткое зловоние, настолько едкое, что желудок мгновенно отреагировал. Павла вырвало, и так сильно, что он едва не задохнулся от сотрясавших его изнутри судорог.

Желудок успокоился, лишь когда избавил себя от всего содержимого. Павел попытался восстановить дыхание, но это едва ли было возможно, ведь злово

У «Динамо» новый молодой и перспективный защитник 😀

Голландские скауты говорят, что с поставленным ударом 😉

📷 «Динамо»
#МирРПЛ