«Ныряльщик из Пестума» — одна из фреско гробницы, найденной в Южной Италии. Фрески изображают симпосиум — пир в Древней Греции, участники которого восседают на ложах, играют на лирах и поднимают кубки с вином.

Наиболее сенсационной стала верхняя плита погребальной камеры, изображающая ныряльщика, от которого гробница получила свое название. На первый взгляд она «читается» легко: юноша хорошо натренированным броском ныряет с вышки в воду.

Но что означало это изображение для жителей Посейдонии-Пестума в V веке до нашей эры? Это любимое занятие умершего или распространенный обычай? А может быть, это не сцена из жизни, а метафора?

Ныряльщик сразу стал главной достопримечательностью Пестума. Ни одна история греческого искусства не обходится без его упоминания. Французский режиссер и публицист Клод Ланцман в сборнике Гробница божественного ныряльщика сделал греческого эфеба символом всей своей жизни, представляющейся автору серией головокружительных прыжков в неизвестность.

Рождение бога Диониса. Неоаттический мрамор. 2-й век. Музей Ватикана.

Традиционно считается, что Дионис был сыном Зевса и Семелы дочери Кадма и Гармонии. Узнав, что Семела ждёт ребёнка от Зевса, его супруга Гера в гневе решила погубить Семелу и, приняв вид или странницы, или Берои, кормилицы Семелы, внушила ей мысль увидеть своего возлюбленного во всем божественном великолепии.

Когда Зевс снова появился у Семелы, та спросила, готов ли он выполнить любое её желание. Зевс поклялся водами Стикса, что выполнит его, а такую клятву боги нарушить не могут.

Семела же попросила его обнять её в том виде, в котором он обнимает Геру, и Зевс предстал в пламени молний, опалив Семелу. Зевс был вынужден вырвать у неё из чрева недоношенный плод, который он зашил у себя в бедре и успешно выносил. Таким образом, Дионис был рождён Зевсом из бедра. Когда Зевс мучился родами, Посейдон угостил его тунцом

Гомер (в центре) на фреске Рафаэля «Парнас». Ватикан, 1511 год.

Шутят, что «Илиаду» написал не Гомер, а «другой слепой древний грек». По Геродоту, автор «Илиады» и «Одиссеи» жил «не раньше как за 400 лет до меня», то есть в VIII, а то и в IX веке до н. э. Немецкий филолог Фридрих Август Вольф в 1795 году доказывал, что гомеровские поэмы были созданы позже, уже в письменную эпоху, из разрозненных народных сказаний. Получалось, что Гомер — условная легендарная фигура вроде славянского Бояна, а настоящий автор шедевров — это совершенно «другой древний грек», редактор-составитель из Афин на рубеже VI–V веков до н. э. Заказчиком мог быть тиран Писистрат, устроивший на афинских праздниках состязания певцов на зависть другим полисам. Проблема авторства «Илиады» и «Одиссеи» получила название гомеровского вопроса, а последователей Вольфа, стремившихся выделить в этих поэмах разнородные элементы, назвали аналитиками.

Эпоха умозрительных теорий о Гомере закончилась в 1930-е годы, когда американский филолог Милмэн Пэрри организовал экспедицию, чтобы сравнить «Илиаду» и «Одиссею» с эпосом боснийских сказителей. Оказалось, что искусство неграмотных балканских певцов построено на импровизации: поэма каждый раз создается заново и никогда дословно не повторяется. Импровизацию делают возможной формулы — повторяющиеся сочетания, которые можно немного изменять на ходу, приспосабливая под изменчивый контекст. Пэрри и его ученик Альберт Лорд доказали, что формульные структуры гомеровского текста очень похожи на балканский материал, а, значит, «Илиаду» и «Одиссею» следует считать устными поэмами, которые были продиктованы на заре изобретения греческого алфавита одним или двумя сказителями-импровизаторами.

Сидя­щий Апол­лон с лирой. Мате­ри­алы: пор­фир и мра­мор. Время созда­ния: II в. н.э. Кол­лек­ция Фар­незе, Наци­о­наль­ный архео­ло­ги­че­ский музей, Неа­поль

Подошва гре­че­ской сан­да­лии состо­яла из одного или несколь­ких слоев кожи. Напри­мер, сан­да­лия, обна­ру­жен­ная в Хер­со­несе Таври­че­ском и хра­ня­ща­яся сего­дня в Санкт-Петербурге, имеет подошву из один­на­дцати или две­на­дцати слоев кожи, а ее верх­няя поверх­ность укра­шена золо­том. Тол­стые подошвы носили жен­щины, чтобы казаться выше. Кроме кожи, исполь­зо­ва­лось дерево, кото­рое шло на подошвы даже для доро­гих и изящ­ных жен­ских сандалий.

Самой харак­тер­ной осо­бен­но­стью сан­да­лий была полоска, при­креп­лен­ная попе­рек паль­цев и удер­жи­вав­шая обувь на ноге. К ней при­со­еди­нялся реме­шок, про­хо­див­ший между боль­шим и вто­рым паль­цем. Этот и дру­гие ремешки, удер­жи­вав­шие иные части подошвы, обычно скреп­ля­лись пряж­кой над подъ­емом. Она была метал­ли­че­ской и имела серд­це­вид­ную или листо­вид­ную форму.

Греция изобилует античными мостами, многие из которых до сих пор используются. Эти мосты, построенные из камня и часто украшенные резьбой, являются важной частью культурного наследия страны. Примером такого моста является мост Аркадико , расположенный на Пелопоннесе. Датируемый 1300 годом до нашей эры, он считается одним из старейших использовавшихся мостов в Европе.

Надгробие с изображением загробной трапезы. I в. н. э. СССР, Краснодарский край, Темрюкский р-н, пос. Ильич.

Представлена фигура пирующего мужчины в задрапированном плаще, так же возлежащего на ложе и опирающегося на левую руку. Слева от него стоит мальчик-слуга с полотенцем, а перед ложем изображён столик на трёх ножках с сосудами. Очевидно, что в обоих случаях художники изображали сцену трапезы уже в загробном мире, однако похожим образом она протекала и в реальности.

Учёные установили, что в среднем в мужской трапезной комнате, которая называлась андроном, подобных лож могло быть от трёх до девяти штук. На каждом ложе возлежало два – три человека.

Особое внимание обращает на себя столик, изображённый на одном из могильных памятников. Такие столики ставились перед каждым ложем и на них могли поставить как сосуд с напитком, так и блюдо с закуской (греки не ели во время симпосия, но закусывать они могли).

В 1901 году археологи Жак и Генри де Морган исследовали некрополи в Талышских горах и Муганской степи Азербайджана.

Они обнаружили множество предметов, относящихся к концу бронзового – началу железного века. Находки позволяют говорить о высокоразвитой культуре обработки металлов, которая достигла расцвета в XIV–VII веках до н. э.

Выкованные здесь мечи с узкими лезвиями и кинжалы с рукоятками разнообразной формы были широко распространены на Кавказе и в Иране. Это свидетельствует о том, что Талыш-Мугань был одним из крупных металлообрабатывающих центров Южного Кавказа конца II – начала I тысячелетия до н. э.

Камея Тиберия. 37 г. Национальная библиотека Франции, Кабинет медалей, Париж

Эта камея - самая большая камея в мире. Наполеон I назвал ее «Великой камеей Франции». Изготовлена камея в период правления императора Тиберия в его честь на основе пятислойного сардоникса. На ней в трех рядах расположены более 20 фигур. Император Тиберий с женой Ливией изображен в окружении своих родственников и богов, вырезанных с ювелирной точностью, а у них под ногами – побеждённые германцы и даки со своими женщинами и детьми.

«Ныряльщик из Пестума» — одна из фреско гробницы, найденной в Южной Италии. Фрески изображают симпосиум — пир в Древней Греции, участники которого восседают на ложах, играют на лирах и поднимают кубки с вином.

Наиболее сенсационной стала верхняя плита погребальной камеры, изображающая ныряльщика, от которого гробница получила свое название. На первый взгляд она «читается» легко: юноша хорошо натренированным броском ныряет с вышки в воду.

Но что означало это изображение для жителей Посейдонии-Пестума в V веке до нашей эры? Это любимое занятие умершего или распространенный обычай? А может быть, это не сцена из жизни, а метафора?

Ныряльщик сразу стал главной достопримечательностью Пестума. Ни одна история греческого искусства не обходится без его упоминания. Французский режиссер и публицист Клод Ланцман в сборнике Гробница божественного ныряльщика сделал греческого эфеба символом всей своей жизни, представляющейся автору серией головокружительных прыжков в неизвестность.

В V веке до нашей эры, во время греко-персидской войны жителям Афин пришлось срочно покинуть свой город и бежать на соседний остров Саламин. Вот, что пишет Плутарх в Сравнительных жизнеописаниях о тех событиях:

«Какое-то трогательное впечатление производили сжившиеся с человеком домашние животные, которые с жалобным воем бегали около своих кормильцев, садившихся на корабли. Между прочим, собака Ксантиппа, отца Перикла, как рассказывают, не перенеся разлуки с ним, прыгнула в море и, плывя подле его триеры, вышла на берег Соломина и тотчас от изнеможения умерла. Там, где показывают и доныне памятник, называемый «Киноссема», говорят, и находится ее могила».

В Древнем Риме был интересный феминистский праздник - Таинство Благой богини. Знатные дамы собирались в каком-нибудь богатом доме и убирали из него любое напоминание о мужчинах: картины, животных-самцов и, конечно, самих мужчин. А то, что убрать было непросто, например статую, накрывали тканью. За попытку мужчине пробраться туда, ему грозила смерть...

Успешные гладиаторы, хотя и оставались рабами, получали множество привилегий, число которых росло в зависимости от количества успешно проведенных боев. Так, после первых двух боев гладиатору полагалась личная комната с кроватью, столом и статуэткой для молитв.

После трех боев, каждая победа или хотя бы выживание гладиатору оплачивалось. Приблизительно один успешный бой стоил гладиатору годового жалования римского легионера, что по тем временам являлось весьма и весьма приличной суммой.

А раз гладиаторы получали за свой труд деньги, то должны были иметь возможность куда-то их тратить. Раз амуниция и оружие полностью предоставлялись государством или господином, значит место траты денег выходило за пределы арены.

Существует немало письменных свидетельств того, что гладиаторы выпускались в город по специальным документам. Помимо этого, профессиональные гладиаторы не знали ни в чем нужды. Бойцов хорошо кормили, заботились об их одежде и чистоте, им предоставляли женщин и мужчин.

После каждого боя выживших израненных гладиаторов обслуживали римские врачи, которые славились тем, что прекрасно справлялись с колотыми, рваными и резаными ранами. В качестве наркоза использовали опиум.

Со временем наиболее успешные гладиаторы могли даже завоевать себе свободу, примечательно, что многие даже после этого оставались гладиаторами и продолжали зарабатывать себе на хлеб таким вот образом.

Кузница кадров для боев в Колизее. Рим.

Большая Школа Гладиаторов, или Лудус Магнус (Ludus Magnus) — это крупнейшая из 4 школ гладиаторов в Древнем Риме, она была построена во время правления императора Домициана рядом с Колизеем в Риме. В центре Лудус Магнус находился амфитеатр в форме эллипса 62 на 45 м, на котором гладиаторы проводили тренировочные бои.

Вокруг амфитеатра были расположены 3-этажные кирпичные казармы, в которых жили гладиаторы и обслуживающий персонал. Большая Школа Гладиаторов была соединена с Колизеем подземным переходом, по которому гладиаторы попадали в помещения, расположенные под ареной Колизея.

Колизей и Большая Школа Гладиаторов были заброшены в начале V века, после того как император Гонорий запретил гладиаторские бои. Развалины Лудус Магнус были обнаружены в 1937 году, сегодня эти руины можно увидеть между улицами Via Labicana и Via San Giovanni in Laterano.

Гомер (в центре) на фреске Рафаэля «Парнас». Ватикан, 1511 год.

Шутят, что «Илиаду» написал не Гомер, а «другой слепой древний грек». По Геродоту, автор «Илиады» и «Одиссеи» жил «не раньше как за 400 лет до меня», то есть в VIII, а то и в IX веке до н. э. Немецкий филолог Фридрих Август Вольф в 1795 году доказывал, что гомеровские поэмы были созданы позже, уже в письменную эпоху, из разрозненных народных сказаний. Получалось, что Гомер — условная легендарная фигура вроде славянского Бояна, а настоящий автор шедевров — это совершенно «другой древний грек», редактор-составитель из Афин на рубеже VI–V веков до н. э. Заказчиком мог быть тиран Писистрат, устроивший на афинских праздниках состязания певцов на зависть другим полисам. Проблема авторства «Илиады» и «Одиссеи» получила название гомеровского вопроса, а последователей Вольфа, стремившихся выделить в этих поэмах разнородные элементы, назвали аналитиками.

Эпоха умозрительных теорий о Гомере закончилась в 1930-е годы, когда американский филолог Милмэн Пэрри организовал экспедицию, чтобы сравнить «Илиаду» и «Одиссею» с эпосом боснийских сказителей. Оказалось, что искусство неграмотных балканских певцов построено на импровизации: поэма каждый раз создается заново и никогда дословно не повторяется. Импровизацию делают возможной формулы — повторяющиеся сочетания, которые можно немного изменять на ходу, приспосабливая под изменчивый контекст. Пэрри и его ученик Альберт Лорд доказали, что формульные структуры гомеровского текста очень похожи на балканский материал, а, значит, «Илиаду» и «Одиссею» следует считать устными поэмами, которые были продиктованы на заре изобретения греческого алфавита одним или двумя сказителями-импровизаторами.

Два спартанца, посланные в Фермопилы, не погибли в бою. Аристодам остался позади и не смог догнать свою армию из-за глазной инфекции. Он вернулся в Спарту с большим позором. Позже он искупил себя в битве при Платахе, где был убит.

Вторым спартанцем, избежавшим смерти в Фермопилах, был Пантици. Он ушел во время битвы с посланием в Фессалию. Когда Пантити вернулся в Спарту, он повесился из-за стыда за то, что не участвовал в битве.

Из философского опыта Эпиктета

Преимущества, которые даёт осознанная жизнь, нужно демонстрировать на практике, через внутренние и внешние успехи. Слова здесь не требуются. Незачем вызывать ненависть и насмешки, приковывать к себе лишнее внимание, когда проще доказать на деле, как убеждения способствуют личностному росту и процветанию. Тогда тобою станут восхищаться, ну или просто продолжат завидовать.

Он [Эпиктет] призывает твердо держаться избранной нами счастливой жизни, поскольку к ней направляет нас Бог. Ибо философия — это величайший из даров, данных людям Богом. Даже сами насмешники демонстрируют свое глубокое уважение, если, высмеивая наши недостатки, говорят: «Откуда ни возьмись пришел к нам философ». А если мы своим кротким и взвешенным нравом до конца сохраним нашу цель, то они и сами еще более изумятся, наблюдая в человеке прежде высмеянном, красоту и величие философии.

Но если ты спасуешь перед этими людьми и они снова затянут в своё болото, над тобой еще больше станут насмехаться и еще меньше будут уважать. Люди отлично чувствуют слабость. Если от любых положительных начинаний тебя так легко отвернуть, значит нет ни характера, ни воли.

Со всей справедливостью ты станешь мишенью для последующего осмеяния. Ты покинул место в строю, на которое был поставлен и был выбит с него столь бессильными противниками — смехом, издевательствами и тому подобным. Такой человек будет осмеян дважды и поделом, причем здравомыслящие люди согласятся с этим, раз уж он спасовал перед насмешками людей неразумных и несправедливых.