Брак испанской инфанты Марии и Людовика XIV заключен в июне 1660 года. Союз был одним из условий Пиренейского мира между Францией и Испанией.

Нравы и воспитание молодых наследников разительно отличались. Целомудренная и скромная Мария Терезия была в ужасе от свободных нравов французского двора. Откровенные наряды, разврат и распущенное поведение придворных и короля стали настоящим шоком для чопорной испанки. Но благодаря католическому воспитанию, королева воспринимала все со смирением и сдержанностью.

Двор не принял Марию Терезию. Слишком покорная, слишком скромная, слишком сдержанная со смешными строгими нарядами, любящая пить горячий шоколад и… совсем не француженка.

Несмотря на отсутствие страстных чувств, в браке Мария Терезия родила Людовику шестерых детей. В отцовстве которых король даже не сомневался. Материнство не принесло королеве ожидаемого утешения, так как пятеро детей супругов умерло. Одна из причин детской смертности была в том, что инфанта приходилось двоюродной сестрой Людовику, причём с обеих сторон. В те времена такое кровосмешение не считалось чем-то противоестественным.

Любвеобильный король и после брака не потерял интерес к слабому полу. Он даже не скрывал свои отношения на стороне. Напротив, мог взять в поездку двух фавориток и усадить их в карету к королеве. Ночевали любовницы прямо в покоях короля. Причем на кровати спала Мария Терезия, а на полу король предавался любовным утехам. Это поведение унижало королеву, но она смиренно молчала, что вызывало еще большие насмешки у всего двора.

От холодности и безразличия супруга Мария Терезия нашла утешение в азартных играх. В карты королева проигрывала большие суммы. Ещё одним увлечением был паж-мавр, которого подарил ее высочеству посол одной из африканских стран.

По слухам придворных, один из умерших детей королевы родился с чёрной кожей. Сразу после рождения необычной принцессы, лекарь объявил о её смерти:"...Выйдите все, ребенок...он...она не выжила". Дворец погрузился в траур по почившей. Но Людовик переживал не о смерти малышки, а о задетом самолюбии.

Придворные лекари пытались найти объяснение рождению у светлых родителей темнокожей девочки и успокоить короля: Мария Терезия ест очень много испанского шоколада, кожа малышей темнеет после судорог, в пращурах королевы были мавры. Но ни одна из версий не убедила Людовика. Зато молодой паж-мавр бесследно пропал из покоев королевы.

Историк Андре Кастело и герцог Сен-Симон утверждали, что темнокожая принцесса не умерла во время родов. Девочка выжила и была передана на воспитание в монастырь Морэ-сюр-Луан. В истории она упоминается как "мавританка из Морэ". Нельзя утверждать точно, тот ли это ребёнок. Но в октябре 1695 года девушка получила пожизненное содержание от короля. Если мавританка не имела отношения к королю, то почему содержание было назначено только ей, а не всем воспитанницам монастыря?

«Она была на редкость смуглая и к тому же походила на него (Людовика). Когда король отправил ее в монастырь, он сделал ей подарок, назначив содержание в двадцать тысяч экю. Бытовало мнение, будто она его дочь, что вызывало у нее чувство гордости...» - герцог Сен-Симон.

Девочку назвали Луиза Мария Тереза. В монастыре её часто навещала сама королева, дети и внуки Людовика XIV.

«К ней относились с куда большим вниманием, нежели к любой известной, выдающейся личности, и она гордилась тем, что к ней проявляют столько заботы, равно как и тайной, что окружала ее; хотя жила она скромно, чувствовалось, что за нею стоят могущественные покровители» - герцог Сен-Симон.

Элизабет Джейн Кокрейн, которую в семье нежно прозвали Пинк, с детства грезила о лаврах писательницы. Она родилась в 1864 году в маленьком городке в Пенсильвании, в семье бывшего судьи. У нее было 12 братьев и сестер, и она была младшей. Ее отец умер, когда Элизабет было всего 6 лет, и для семьи настали тяжелые времена. Мать вышла замуж второй раз, но вынуждена была развестись, так как муж нередко поднимал на нее руку.

Элизабет бросила школу, хотя всерьез собиралась стать учительницей, но денег на ее учебу не хватало, а для женщины образование не считалось большой ценностью — гораздо важнее было, чтобы она умела вести хозяйство.

К тому времени, когда Элизабет нашла свою первую работу, семейство перебралось в Питсбург. Элизабет было 18 лет, когда однажды, купив как-то газету «The Pittsburgh Dispatch», она наткнулась на статью о работающих женщинах — тех, кто зарабатывают деньги, а не только следят за домом. В статье говорилось, что это «уродство», что призвание настоящей женщины — вести хозяйство и воспитывать детей. Возмущенная заметкой, Элизабет написала в редакцию страстный ответ. Он так впечатлил главного редактора, что он предложил ей работу репортера за $5 в неделю. Так Элизабет взяла себе журналистский псевдоним Нелли Блай.

Женщины нередко писали в газеты, но обычно их материалы касались кулинарии, садоводства и моды. Но Нелли хотелось большего. Она публиковала заметки о потогонной системе завода в Питсбурге, где работали женщины. Позже она полгода прожила в Мексике, описывая жизнь в мексиканских трущобах и критикуя местное правительство. Но редактор продолжал настаивать, чтобы она занялась текстами, более подходящими ее полу. В конце концов Нелли пришлось покинуть газету и искать лучшей жизни вдали от Питсбурга.

Без гроша за душой, но с твердым намерением продолжать журналистскую карьеру Нелли стала искать работу в Нью-Йорке. Наконец, удача обернулась ей в лице Джозефа Пулитцера — того самого, в честь которого была названа знаменитая журналистская премия. Так Нелли Блай попала в «New York World». Первый же проект, который ей предложили, зажег ее глаза. Редактор хотел, чтобы она притворилась сумасшедшей и под прикрытием проникла в женский сумасшедший дом на озере Блэкуэлл. Об этом заведении ходили дурные слухи, и Нелли должна была выяснить, что же там происходит.

Нелли вспоминает: «Что за непростая задача! Мне предстояло появиться перед толпой людей и убедить их, что я безумна. Я никогда не видела прежде сумасшедших, у меня не было ни малейшего представления, как я должна была себя вести».

Но перед тем как познакомиться с врачами, она тщательно подготовилась к этой встрече: «Я подошла к зеркалу и взглянула на собственное лицо. Я вспоминала все, что читала о том, как ведут себя сумасшедшие. Вспомнила, что все они пучат глаза, так что я широко раскрыла собственные и уставилась немигающим взглядом на свое отражение. Уверяю вас, даже мне собственный взгляд показался жутковатым, особенно если увидеть его поздно ночью».

Артистизм Нелли убедил трех врачей в том, что она, безусловно, безумна и к тому же страдает амнезией, так как на приеме Нелли все время повторяла: «Я не помню, я не помню». Так Нелли отправилась на остров Блэкуэлл — в темное и мрачное место.

То, что Нелли увидела там, повергло ее в шок и ужас. Пациентов кормили жидкой кашей, испорченной говядиной, засохшим хлебом и поили грязной водой. Пациенты, которые считались опасными, были привязаны друг к другу веревками. Едва прикрытые от холода, больные целыми днями сидели на жестких скамьях. Повсюду бегали крысы, валялись пищевые отходы. Пациентов не мыли — им на головы просто выливали ледяную воду. Сестры кричали и били больных, которые не в состоянии были дать сдачи.

Самое интересное, что обнаружила Блай, было то, что многие пациенты были вполне в своем уме, а сюда попали по ошибке. «Что, кроме пыток, может спровоцировать безумие быстрее лечения? Есть женщины, которых отправили сюда на излечение. Опытные врачи, осуждающие меня за мои действия, могли взять совершенно здоровую женщину, запереть ее, заставить сидеть с 6 утра до 8 вечера на скамьях с прямыми спинками, запретить ей говорить и двигаться, не позволять ей читать и не позволять ей узнать что-либо о внешнем мире, плохо кормить ее — просто проверить, как много времени займет, чтобы свести ее с ума. Два таких месяца сломает ее психически и духовно».

Нелли писала: «Мои зубы стучат, мои конечности покрылись гусиной кожей и посинели от холода. Неожиданно мне вылили на голову три ведра ледяной воды — она попала мне в глаза, в уши, в нос и рот».

Выйдя из больницы спустя десять дней, она написала разгромную статью об условиях жизни в доме Блэкуэлл. Именно этот материал принес ей известность и прозвище Леди Сенсация.

Нелли не могла долго сидеть на месте. В 1888 году ей в голову пришла новая авантюра, которую она немедленно предложила главному редактору. Почему бы ей, подумала Нелли, не совершить кругосветное путешествие. И, как герои ее любимых романов, совершить это за 80 дней.

Спустя год, в ноябре 1889 года, Леди Сенсация взошла на борт «Августы Виктории». Из багажа при ней были теплое пальто, несколько смен белья и туалетные принадлежности. Навстречу ей отправилась ее конкурентка Элизабет Бислэнд.

Нелли проехала Англию, Францию (где она, кстати, познакомилась с самим Жюлем Верном!), Италию, Сингапур и Японию. Электрический телеграф позволял Блай отправлять короткие заметки о путешествии со всех уголков мира. Журналистка путешествовала на пароходах и поездах.

Нелли Блай завершила свое путешествие, на 8 дней обогнав Филеаса Фога и Паспарту. Когда она вернулась домой, сам писатель-фантаст написал: «Я нисколько не сомневался в успехе Нелли Блай. Она показала своё упорство. Ура в её честь! Жюль Верн».

У славы была оборотная сторона: Нелли стали повсюду узнавать, и работать под прикрытием она больше не могла. Покинув журналистику, Нелли вышла замуж за миллионера Роберта Симана. Ей был тогда 31 год, Роберту — 73. Родные Симана негативно восприняли этот брак, настаивая, что Блай вышла замуж исключительно из-за денег знаменитого фабриканта.

Они не прожили вместе и десяти лет, когда Роберта сбила карета и он погиб от полученных ран. Блай встала у руля его бизнеса, но из-за обмана работников быстро обанкротилась.

Тогда она поняла, что от судьбы не уйдешь, и вернулась в журналистику. Она писала о суфражистках и правах женщин, вела репортажи с фронта Первой мировой.

Умерла Нелли в 57 лет, от пневмонии. За свою жизнь Нелли Блай показала пример потомкам — настоящее мастерство профессии.