Гомер (в центре) на фреске Рафаэля «Парнас». Ватикан, 1511 год.

Шутят, что «Илиаду» написал не Гомер, а «другой слепой древний грек». По Геродоту, автор «Илиады» и «Одиссеи» жил «не раньше как за 400 лет до меня», то есть в VIII, а то и в IX веке до н. э. Немецкий филолог Фридрих Август Вольф в 1795 году доказывал, что гомеровские поэмы были созданы позже, уже в письменную эпоху, из разрозненных народных сказаний. Получалось, что Гомер — условная легендарная фигура вроде славянского Бояна, а настоящий автор шедевров — это совершенно «другой древний грек», редактор-составитель из Афин на рубеже VI–V веков до н. э. Заказчиком мог быть тиран Писистрат, устроивший на афинских праздниках состязания певцов на зависть другим полисам. Проблема авторства «Илиады» и «Одиссеи» получила название гомеровского вопроса, а последователей Вольфа, стремившихся выделить в этих поэмах разнородные элементы, назвали аналитиками.

Эпоха умозрительных теорий о Гомере закончилась в 1930-е годы, когда американский филолог Милмэн Пэрри организовал экспедицию, чтобы сравнить «Илиаду» и «Одиссею» с эпосом боснийских сказителей. Оказалось, что искусство неграмотных балканских певцов построено на импровизации: поэма каждый раз создается заново и никогда дословно не повторяется. Импровизацию делают возможной формулы — повторяющиеся сочетания, которые можно немного изменять на ходу, приспосабливая под изменчивый контекст. Пэрри и его ученик Альберт Лорд доказали, что формульные структуры гомеровского текста очень похожи на балканский материал, а, значит, «Илиаду» и «Одиссею» следует считать устными поэмами, которые были продиктованы на заре изобретения греческого алфавита одним или двумя сказителями-импровизаторами.

Два спартанца, посланные в Фермопилы, не погибли в бою. Аристодам остался позади и не смог догнать свою армию из-за глазной инфекции. Он вернулся в Спарту с большим позором. Позже он искупил себя в битве при Платахе, где был убит.

Вторым спартанцем, избежавшим смерти в Фермопилах, был Пантици. Он ушел во время битвы с посланием в Фессалию. Когда Пантити вернулся в Спарту, он повесился из-за стыда за то, что не участвовал в битве.

Из философского опыта Эпиктета

Преимущества, которые даёт осознанная жизнь, нужно демонстрировать на практике, через внутренние и внешние успехи. Слова здесь не требуются. Незачем вызывать ненависть и насмешки, приковывать к себе лишнее внимание, когда проще доказать на деле, как убеждения способствуют личностному росту и процветанию. Тогда тобою станут восхищаться, ну или просто продолжат завидовать.

Он [Эпиктет] призывает твердо держаться избранной нами счастливой жизни, поскольку к ней направляет нас Бог. Ибо философия — это величайший из даров, данных людям Богом. Даже сами насмешники демонстрируют свое глубокое уважение, если, высмеивая наши недостатки, говорят: «Откуда ни возьмись пришел к нам философ». А если мы своим кротким и взвешенным нравом до конца сохраним нашу цель, то они и сами еще более изумятся, наблюдая в человеке прежде высмеянном, красоту и величие философии.

Но если ты спасуешь перед этими людьми и они снова затянут в своё болото, над тобой еще больше станут насмехаться и еще меньше будут уважать. Люди отлично чувствуют слабость. Если от любых положительных начинаний тебя так легко отвернуть, значит нет ни характера, ни воли.

Со всей справедливостью ты станешь мишенью для последующего осмеяния. Ты покинул место в строю, на которое был поставлен и был выбит с него столь бессильными противниками — смехом, издевательствами и тому подобным. Такой человек будет осмеян дважды и поделом, причем здравомыслящие люди согласятся с этим, раз уж он спасовал перед насмешками людей неразумных и несправедливых.