ДОМИК ДЛЯ ЧУВСТВ
Маленькая пациентка сидит в моем кабинете и строит домик из подушек. В домик она прячет свою мягкую игрушку, которая остаётся там всю сессию. В конце сессии пациентка зарывается в подушки сама и говорит, что не хочет уходить. А я не хочу ее отпускать. Не хочу отпускать без домика.
У всех наших чувств должен быть домик, где у них будет достаточно места, пространства. Когда чувства в собственный домик не помещаются и угрожают его разнести, мы ищем для них дом не внутри себя, а снаружи. Ищем того, у кого внутри найдётся достаточно места для наших чувств.
Психолог Юлия Семина

Счастье — это не результат получения нами чего-то, чего у нас нет, это признание ценности того, что у нас есть. Поверьте, дети, особенно маленькие, не видят сколько ваших усилий стоит их комфорт и радостное детство. Но если вы будете регулярно упражняться с ними в том, чтобы замечать и ценить то, что они имеют, они обязательно научатся ценить ваш родительский труд и все то, что их окружает.

КАК ЗАЩИТИТЬ РЕБЁНКА, НЕ ОГРАНИЧИВАЯ ЕГО СВОБОДУ

Пишу дочке: «Ты где?» Отвечает: «Гуляю». Какое, думаю, на фиг «гуляю»? Уже девять вечера, уже сгущается мрак, уже надо быть дома. Пишу снова: «Может, хватит? Поздно!» Ася ничего не отвечает. Я нервничаю и продолжаю набирать в мессенджере.

Моя крошка, моя маленькая девочка в огромном и страшном городе, где кругом маньяки и пьяные морды. Где можно провалиться в люк или споткнуться на неровной плитке. Дочь не отвечает. Я топчусь по старому ковру, я ни о чем не могу больше думать. У меня начинается тахикардия. Я уже представляю самые ужасные сюжеты. Где она, где моя крошка?

Между тем крошке Асе уже девятнадцатый год. Деловая и самоуверенная девица. Которую бесят мои ежеминутные вопли в мессенджере. Но я ничего с собой не могу поделать, я отец-психопат, отец-нервотреп, отец-страхоман.

Моему сыну вообще 23 года. Конечно, ему достается чуть меньше отцовских воплей, но когда он вдруг отправляется ночью тусить с друзьями, я выдерживаю огромные паузы, минут пятнадцать, и тоже пишу в телеграме: «Ну где вы?» Он отвечает: «Ты будешь всю ночь мне писать?»

Блин, у меня чертовски терпеливые дети. А я безумный старикашка. Но эти родительские фобии неизбежны. Что я пытаюсь детям объяснить. Они иронично кивают: «Ну да, ну да». И в ответ на мои вопли шлют мемасики в виде милых котиков.

Как назло, Господь одарил меня буйной фантазией. Это как в сказке братьев Гримм про умную Эльзу. Которая увидела в подвале на стене кирку и тут же представила, как эта кирка обязательно свалится на голову ее будущему ребенку. Вот эта кирка всегда у меня висит в ментальном подвале. Эльза — это я. Как Флобер был госпожой Бовари.

Но я не один такой психопат. Я общаюсь с другими родителями. Все такие же эльзы. У всех буйная фантазия. Все достают своих крошек, нервно тыча пальцами в смартфон вечерами.

И все-таки мы правы, урбанистические эльзы. Город действительно слишком опасен. И по сравнению с временами моего детства и юности он стал гораздо опаснее. Я гулял допоздна, и мама ругалась только, если я приходил уж слишком поздно. (И, слава богу, мама не знала, по каким крышам мы лазили, в какие подвалы забирались.) Теперь я почти не вижу детей 6–8 лет, которые бы гуляли сами по себе. Где-то рядом обязательно мама, бабушка, няня. В нашем детстве считалось позорным, если в 8 лет тебя мама забирает из школы. Да, мы получали по морде от пацанов из соседнего района, да, хулиганы отбирали у нас мелочь, но это неизбежный и даже нужный опыт. Опыт, который досаден, но не опасен. А сейчас я вижу детей лет двенадцати, которых в школу ведут родители, а забирает соседка или бабушка. И это стало нормальным. Если в школу надо на автобусе или метро, то некоторых возят чуть ли не до выпускного класса.

Только фигня в том, что детям нужна свобода. Обязательно нужна. Иначе беда, конфликты, отторжение. Мы, безумные мамы-папы, хотели бы спрятаться у них в карманах джинсов и контролировать любой шаг. Выглядывая иногда: «Не ругайся матом! Туда не ходи! Быстрее домой!» Но так нельзя.

Однажды моя Ася отправилась с подружками на концерт, ей тогда было шестнадцать. Не поздний концерт. Но в клуб. Ужас-ужас-ужас. И ее мама попросила меня Асю встретить у клуба.

Я приехал заранее, жду. Пишу Асе: «Я тут». Выходит Ася, злая как черт: «Пап, ну зачем?» И всю дорогу со мной не разговаривала. Я чувствовал себя идиотом. Я не должен был ее караулить. Это ошибка. После концерта моя рок-н-ролльщица явно собиралась еще гулять-веселиться, а тут — здрасьте, прибыл конвой.

Да, конфликт между свободой и опекой неразрешим. Наши дети будут шляться допоздна, а наши фобии никуда не исчезнут. Они будут только возрастать по мере того, как мы стареем и глупеем.

Выход? Пожалуй, только один — договориться. Пусть тусят, зажигают, прыгают через речку. Они все равно обманут, если им хочется. Скажут, что будут у друзей, а сами — ой, лучше не представлять… Но — всегда быть на связи. Не трезвонить им ежеминутно, не строчить в мессенджере, но знать: они в любой момент ответят.

Хотя, с другой стороны, вдруг они полезут в подвал? А там нет связи. Но на стене висит та самая кирка, уже накренилась. Блин, где валидол?

Алексей Беляков

Дайте детям ваш пример.
Что вы хотите от ребенка?
Любви? Любите.
Правдивости? Будьте честными.
Чтоб не курил? Сами не курите.
Если сквернословите, бросьте это.
Если ненавидите, полюбите.
В этом воспитание.
Уважайте своих детей, уважайте то, что им нравится, уважайте незнание детей.

Шалва Амонашвили