Водит

Я ни разу не грибник, сбором даров леса не увлекаюсь, поэтому первая часть повествования – с чужих слов. Есть на юге за МКАДом участок на карте. Леса-поля-речка, деревушки понатыканы. Теперь там повсюду новенькие застройки, но речь пойдёт о событиях достаточно давних, когда кирпичный коттедж за каждой ёлкой ещё не прятался.
По рассказам местных жителей, место в лесочке было очень грибное. Но ходить туда народ как-то не любил. Очень уж часто эти походы нерадостно заканчивались. Ладно «дачники», как москвичей снисходительно деревенские называли, они люди бестолковые, без метро под боком сразу теряются. Так ведь и сами местные впросак попадали.
«Набрали грибов, пошли назад. Плутали, плутали. Грибы бросили, корзины бросили. Насилу сами вернулись», - обычный для тех краёв (и времён) рассказ.
Одна байка вообще анекдотическая. Вошёл в деревушку ближе к полуночи мужичок. Волосы дыбом, глаза квадратные. Благо дело было летом, не все ещё спали. Спрашивает у местных: где это он сейчас, и как тут автобус найти? Объясняют ему: это деревня Д., а автобусов до завтра уже не будет. Мужичок за голову схватился. У него интересуются: сам-то откуда здесь взялся? Рассказывает: был в гостях, в деревне С. Ближе к вечеру вызвался сходить за выпивкой в палатку. Где палатка, ему рассказали – найти, мол, несложно. Вот, с той поры и ищет. Тут уж деревенские глаза выпучили: между С. и Д. – четыре километра леса без признаков жилья. Представьте себе огромную букву «П»: две эти деревни на её кончиках находятся, цивилизация с дорогами вдоль палочек буквы расположилась, а в середине – те самые грибные места. Зачем «дачник» в поисках бутылки в чащу попёрся?! Сам он объяснить так и не смог. Помнил, что на околицу С. выбрался, к лесу, а там будто повёл его кто. Сжалились в Д. над бедолагой, на частной машине в С. вернули. Двадцать пять километров по той самой «П», между прочим.

А вот что со мной лично произошло. Не в самом грибном царстве, но поблизости. Довелось мне по необходимости пройтись по трассе ЛЭП. Тянулись бетонные опоры с проводами по краю поля, вдоль леса, повторяя все изгибы кромки. В одном месте лесок выдавался в поле длиннющей узкой косой. В одну сторону я честно обогнул этот клин. А на обратном пути не захотелось мне силы на полный маршрут тратить. Решил я путь спрямить и лесную полосу поперёк пересечь. Прикинул направление и между деревьями зашагал.
Через десять минут я всё так же шёл по леску. И через пятнадцать тоже. Деревья стояли нечасто, солнце над головой в леске светло. Под ногами мокрый мох: от подошвы след остаётся, и влага в нём проступает. Несколько раз я обманывался – казалось, что впереди виднеется просвет (поле), но всё это оказывались отдельные прогалы между стволами.
Страшно не было. Досада была: лесок – тьфу, переплюнуть можно, поднатужившись, а вот времени на него пришлось потратить невесть сколько. Потом постепенно появилось у меня чувство, что затея зряшная. Бывает же, что интуиция подсказывает – не выйдет ничего. Но у меня упрямство взыграло. Представил я, что придётся сейчас назад возвращаться, а затем ещё петлю выписывать. Обидно! Зубы стиснул и вперёд. Вот вроде опушка показалась… Нет, не она. А вон долгожданные провода прямо по курсу блеснули… Тоже померещилось.
Ёлки-берёзки. Тепло, солнечно. Птички поют. Спокойно вокруг. Вот только лесок этот безобидный всё не кончается и не кончается. Внутренний голос уже в ухо орёт: поворачивай! Я прикинул – может, сбился и теперь вдоль лесного клина движусь? Повернул под девяносто градусов, потом ещё под сорок пять. Как ни крути, но должен бы край зацепить – а нет! Наконец, остановился и назад развернулся. С учётом последних загибов просто так идти не стоило. Я на следы свои посмотрел – цепочка тянется. И вдруг след у самых моих ног исчезать стал. Придавленный мох распрямился, и одинокая травинка, ногой зацепленная, приподнялась. Зелень в лесу свежая, сильная, чужим воздействиям сопротивляется. Я представил, как сейчас моя нить к выходу из лабиринта исчезнет, и заспешил, чтобы не остаться без ориентиров в жиденькой чаще. Только чем сильнее я шаг прибавлял, тем быстрее следы пропадали. В конце концов, я бежал между деревьями, а передо мной следы, будто кто тряпкой стирал.
Что сказать? Выбрался я в поле с той же стороны, с какой входил. В тот момент я лишь разозлился на себя да на природу.
Лишь много позже я вот что осознал. В летнем лесочке с влажным мхом на земле самые ранние мои следы должны были первыми сгладиться. Вышло же наоборот: дальние дольше всего держались, а те, что поблизости, сглаживались, едва я к ним подступал.
Леший, инопланетяне, место проклятое? Не знаю. В одном уверен: ни грибов, ни корзинки у меня не было, и вместо них я с полкило за время пробежки потерял.

Странная история в автобусе

В 2007 году я жила в г. Иркутске, в микрорайоне Первомайском. На конечной остановке, что важно. На учебу ездила до сквера Кирова на 21 автобусе. Указываю подробности специально - вдруг кто-нибудь сталкивался с тем же и там же. Итак. зима 2007. Утро, автобусная остановка. Автобусы кучкуются в сторонке и подъезжают за пассажирами по одному в порядке очереди. На остановке буквально человека 3, не считая меня. Вот преимущество конечной остановки - возможность в час пик усесться с комфортом)))

Очередной автобус гостеприимно распахивает двери, я вхожу и вижу, что в салоне уже сидит какой-то дед. Это необычно само по себе, но и ладно бы - может, знакомый водителя зашел раньше, чтоб не стоять, не мерзнуть. А мне почему-то сразу так неприятно стало, захотелось подальше от него сесть... Дед же, как назло, сидит недалеко от дверей, где я обычно устраиваюсь - так потом выходить проще, когда автобус уже набит под завязку.

Ну я иду, как дура, в дальний конец салона и меня, что интересно, уже трясет... такой накатил страх беспричинный... Иду, сажусь и вижу со своего места, что дед этот прямо напротив меня оказался, вот же черт. А у меня уже коленки ослабли, я даже подняться не могу, чтоб пересесть... Сижу, смотрю на него, а он - НА МЕНЯ. Сидит, главное, ко мне лицом, против движения, хотя мест свободных еще полно. Глаз не сводит. Мне до того жутко, что не будь, кроме нас с дедом, никого в салоне, заорала бы, наверное.

Рассмотрела я его хорошо... сам по себе обычный дед, седой, лет за 70 на вид. Никакой там бороды растрепанной и прочего колдунского колорита. Еще и одет по-молодежному - в ярком черно-бело-красном пуховике, джинсах, без шапки. Это в мороз-то. Только лицо застывшее, вообще без мимики, и не шевелясь сидит. И смотрит, смотрит.

Потихоньку салон стал заполняться, а он продолжал на меня смотреть. Гипнозом это не было, потому что я могла отвернуться и отворачивалась. Пыталась смотреть в окно, но чувствовала взгляд деда и поворачивалась к нему снова. И все это время леденела от ужаса. А потом случилось вообще такое, после чего я усомнилась в реальности происходящего.

Поскольку зима и за окнами еще темно, в автобусе горят лампы, тускленько так, как обычно. И вот смотрю это я на деда, а лампы вдруг как вспыхнут ярко-ярко, как будто они дневного света стали! Я на лице ЭТОГО с другого конца салона каждую черточку разглядела, и сейчас бы его узнала. И никто, кроме меня, изменений освещения не замечает! В автобусе довольно тихо было, разговоров особых не слышно, все же с утра сонные едут... И продолжают ехать спокойно-мирно, как будто ничего не происходит. Поэтому иногда я думаю, не приснилось ли мне это происшествие... но на сон было не похоже, честное слово, вот ни капли. А дальше вообще безумие какое-то началось.

Свет снова стал обычным, тусклым, и я увидела, - хотя смотрела на деда, не отрываясь, пока было ярко - что он больше НЕ ДЕД, а молодой парень. Знаю, что звучит безумно, но из песни слова не выкинешь. На том же месте, в той же самой одежде и в той же застывшей позе сидел парень. И смотрел на меня, да. Внешне парень был, как говорится, страшнее атомной войны - прыщавый такой, что издалека видно, носатый, лопоухий, весь какой-то скукоженный. И вот тут самое странное - моя реакция. То ли он со своей внешностью, ничего, кроме сочувствия, внушать не мог... не знаю, но я как-то мгновенно успокоилась. Ужас меня отпустил, как бабка отшептала. Отвернулась я к окну, чувствую, что он все еще смотрит, а мне уже пофиг. Еду себе, как будто так и надо.

Вышла на своей остановке, спокойно мимо ЭТОГО прошла, а он остался сидеть и головы не повернул. И моя одногруппница, как оказалось, в том же автобусе ехала, мы вместе вышли. Я ее не заметила, конечно, с такими-то перипетиями. Ну и она, видимо, ничего подозрительного в автобусе не заметила, не сказала ничего, по крайней мере. С другой стороны, и я же молчала о происшедшем, как партизанка. Только сейчас решилась все это вынести на суд общественности, так сказать.

Может, это был и сон, конечно. Но тогда в какой момент я проснулась-то? Пришла ведь на пары и провела обычный день. В общем, что есть, то есть. Буду рада услышать разные мнения.

Школьный мед. кабинет

Это произошло в школе, тогда я был в восьмом классе.
Учился я во вторую смену и поэтому часто шёл домой, когда начинало темнеть. Всё было как обычно: закончился седьмой урок, большинство учеников моего класса сбежали ещё после шестого, я собирался домой. Шёл забирать куртку из гардероба, чтобы это сделать, нужно было спуститься на первый этаж, а урок проходил на третьем. Спускаясь по лестнице, проходя мимо входа на второй этаж, я услышал голос - будто бы плакала девочка - был я со своим закадычным другом Толиком, который, к слову, был очень бесстрашным. Он тоже услышал этот голос и предложил пойти проверить, на что я сначала не согласился, но после его уговоров мы всё-таки пошли проверять. На втором этаже уже давно кончились уроки, и поэтому там никого не должно было быть, к слову, свет там уже везде был выключен. Мы шли по второму этажу, подсвечивая себе путь фонариками на телефонах, и искали, откуда доносится плач.
И вот мы подошли к той самой двери, из-за которой доносился голос девочки. Это был мед.кабинет. И тут мне почему-то стало очень страшно, это был страх, природу которого я просто не мог понять. Я изо всех сил пытался переселить его и открыть дверь, но не смог, а поскольку Толик был бесстрашен, он открыл дверь и зашёл в неё, и, назвав меня, закрыл передо мной дверь. Тут плач прекратился, из мед.кабинета стал доноситься смех, девичий смех, по голосу было ясно, что это смех девочки лет девяти-десяти, но потом он прекратился, и она снова начала плакать. Но голоса Толика я оттуда не слышал с того момента, как он закрыл дверь. Только я подошёл к двери и было подумал открыть её, как меня остановил охранник, проводивший вечерний обход. Он схватил меня за руку и вывел в холл, после он мне рассказал историю про то, как 10 лет назад в этом кабинете после уроков старшеклассник жестоко убил девочку и спрятал тело, которое до сих пор не смогли найти. Рассказал, что неоднократно в школе пропадали дети, которые заходили в этот проклятый кабинет, и их больше никто не видел .
Сейчас прошло уже больше десяти лет, после того случая я перевелся в другую школу, уже почти доучился в университете. Толика, кстати, я после этого ни разу не видел, полиция его искала два года, но потом бросила поиски. Неделю назад эту школу снесли и в подвале этой школы нашли потайную комнату, в которой были тела всех пропавших детей.

Бесы

Скажу сразу, что описываемые события произошли в реальной жизни. Выдумывать и тратить время на небылицы смысла для себя не вижу. Просто давно хотелось поделиться и послушать мнения читателей.

Итак, история первая.

Случилось это относительно давно, приблизительно в 2008 году, точно уже не помню, в г. Новосибирске. Я и двое моих друзей проводили время в квартире одного из них. Из домашних больше никого не было, все разъехались, и мы решили провести время за бутылочкой-другой пивка в дружной компании, потрещать за жизнь, так сказать. Кто-то скажет, что, мол, всё понятно, парни напились, и одному из них что-то там почудилось. Нет, не почудилось. Это видели все. И пьяны мы на тот момент еще не были.

В общем, собрались мы на квартире, пообщались немного и решили сходить прогуляться на улицу. Может, знакомых встретим, да и дома скучно было сидеть, пока на улице не сильно холодно. Оделись мы, значит, выключили компьютер, погасили везде свет, вышли в подъезд и закрылись на все обороты.

Вернулись через пару-тройку часов. Поднялись на этаж. Хозяин квартиры стал открывать дверь:
— Хм, странно. Мама, что ли, моя вернулась, хотя не должна была. Дверь на один оборот закрыта. Я-то, как обычно, на три оборота закрывался, точно помню.

Зашли в квартиру — никого нет. Но не это первым бросилось в глаза. По всей квартире горит свет, компьютер включен. Начали сомневаться.
— А мы точно везде свет выключали? Может, нет?
— Да, точно выключали, все же помнят.
— А компьютер?
— Аналогично.
— А ты уверен, что дверь на три оборота закрыл, а не на один?
— Полностью. Всегда закрываю на три, когда ухожу, на автомате можно сказать. Ну не мог я на один закрыть. На один оборот мы обычно изнутри закрываемся, когда все дома. Я поэтому первым делом и подумал, что мама вернулась.

Ладно, думаю. Все-таки мы уже успели немного выпить перед уходом, и, может быть, всем одновременно почудилось, что мы выключили свет, компьютер и закрылись на все обороты, кода уходили. Сам понимаю, что это крайне маловероятно, ну мало ли. Во что-то нерациональное я верить отказывался, тем более ничего страшного же по сути не случилось.

Но потом я увидел то, из-за чего все детали выстроились в цепочку, и я понял, что мы и компьютер выключали, и свет, и дверь закрыли на все обороты: смотрю, возле дивана, на котором мы сидели, лежит книга обложкой вниз. У изголовья, как будто кто-то читает ее перед сном и кладет на пол перед тем, как уснуть. Хотя я точно помню, что никакой книги возле дивана не лежало. Я мог засомневаться насчет света, компьютера и двери, но черт возьми, я сидел практически в том месте, где лежит книга. Ну не мог я ее не заметить! Спрашиваю у хозяина, совсем не ожидая услышать положительного ответа:
— Слушай, Миш, а твоя мама сейчас книгу какую-нибудь читает? Ну, перед сном, например.
— Да вроде нет. Ничего не читает. Не замечал ее с книгой последнее время.
— А из вас кто-нибудь книгу доставал какую-нибудь из шкафа перед нашим уходом?
— Эмм… нет.

Беру книгу. Переворачиваю обложкой к себе, читаю — Фёдор Михайлович Достоевский, «БЕСЫ». На глаза непроизвольно стали наворачиваться слёзы, как бывает, когда тебе рассказывают по-настоящему страшную историю…

История вторая.

Рассказываю уже со слов друга, хозяина квартиры. Ему я в этом плане абсолютно доверяю. Он сам атеист, в чудеса и сверхъестественное не верит (не считая прошлого случая), скептик до глубины души. Позже историю подтвердила и его жена.

Та же квартира. С первого случая, может, год прошёл, может, два. Опять не помню дат.
В квартире один из друзей, который хозяин, его жена и его мама. Они тогда жили с его мамой, еще не успели купить свою квартиру. Время -поздний вечер, все уже в постели, готовятся ко сну. Друг с женой в зале, мама в спальне. Комнаты в квартире смежные. Чтобы пройти из спальни в туалет или на кухню, надо пройти через зал.

Далее от первого лица:

— Лежим с Катей (его жена), болтаем перед сном. Сейчас, думаю, в туалет схожу — и на боковую. Тут из комнаты выходит мама в ночнушке и в туалет идёт. Ничего особенного, мы даже не посмотрели на нее, так, краем глаза. Блин, чё делать, придется подождать. Через минуту-другую в туалете включается вода и льется… льется. Проходит 5 минут, 10 минут. Ну, может, мама умыться забыла перед сном или еще что, мало ли. Жду дальше, болтаем с Катькой. Проходит 15 минут, 20. Вода всё этом время льется, не переставая. Причем без всяких помех, как будто ее включили, направили в пустую ванну и ушли. В любом случае, когда умываешься или моешь руки, слышно же, что вода плещется… ну, ты понял. Тут мы с Катей уже начали беспокоиться. Что-то долго она, больше 20 минут прошло, как-никак. Надо, думаю, пойти проверить. Не дай Бог случилось что. Ну чё там можно делать с включенной водой 20 минут? Встаю, иду к ванной. Вода всё это время льется. Берусь за ручку, открываю. Дверь оказалась незаперта изнутри. Дальше стою в шоке — в ванной пусто, и вода не бежит! Как будто ее никто и не включал. За ручку брался, чтобы открыть дверь, вода лилась. Открыл — в ванной сразу тишина и пустота! А мама-то где? Она не могла пройти обратно в спальню мимо нас с Катей. Ты же в курсе, надо в метре от нашего дивана пройти, чтобы в спальню попасть. Да и мы не спали еще оба, в ванной вода льется всё время, и в туалет хотелось сходить перед сном. Иду в спальню к маме. Думаю, если и там её не будет, я точно е***усь. Захожу — мама спит себе спокойно, причем крепко, как будто давно уснула. Бужу её, спрашиваю, не ходила ли она в ванну сейчас. Просыпается заспанная, говорит, что нет, что спит всё время с тех пор, как легла…

Чем было это нечто, проследовавшее в ванную? Может быть, хорошо, что друг с женой не посмотрели на него пристально?
Этого мы так и не узнали. И хорошо, я думаю. С тех пор ничего подобного в той квартире не происходило, но я еще долго побаивался приезжать туда в гости после этой истории…

Доходяга

Не знаю даже, с чего начать. Мутная история — и больше странная, чем страшная. Для начала расскажу чуток о себе. Заранее извиняюсь за показательный жаргон, но иначе, увы не умею. Родился и вырос я в Нижнем Новгороде, в одном из таких спальных районов, где «воровская тема», блатнячок и стрижка «под ноль» — верный показатель правильных пацанов, а все остальное расценивается как стопудовый показатель чертилы или педрилы. Сам я от «тюремной романтики» далек, решил стать работягой, как и мой покойный батя. Школу закончил на твердые тройбаны (мог бы и лучше, че, но пацаны бы ботаном посчитали), подался в техникум.

Вот после второго курса технаря со мной эта мутная тема и приключилась. Был у нас в доме один парняга странноватый — неразговорчивый, все время лохматый, круглый год в берцаках и военке, по пустырям всяким на постой шастал. Типа нифер, только без всяких цепочек и браслетиков.

Ну, иду я один раз с работы, смотрю — наши дворовые этого доходягу щимят: стали в кружок да швыряют друг дружке — а в нем весу-то столько, что во мне и в четырнадцать лет поболе было. Ну подрулил я к ним, выяснил, что ни с хрена парня травят, пару подзатыльников обормотам навесил (с моей рамой — влегкую) да и отпустил доходягу с Богом. Тот выдавил из себя то ли «спасибо», то ли «сочтемся», да поковылял домой.

Это все типа присказка, но без нее никуда. А сказка началась где-то через месяц, когда мать решила сдать пустующую комнату. Квартирантка к нам подселилась — обычная сухонькая нервная баба, лет за пятьдесят, набожная, с виду тихая. Заселилась, повесила иконки в своей комнате, обжилась — а где-то через неделю муть-то и началась.

Смотрю — мать-то по виду сохнет; что ни день — не выспавшаяся, будто больная. Испугался — последний родной человек же остался, предложил к врачу. Тут квартирантка как взвилась: «Болезни — кара божия, — говорит, — в храм надобно, а не к врачу». Ну я челюсть подобрал и говорю, мол, слышь, дорогая, мы люди тоже крещеные, да только на Бога надейся, а сам не плошай. Не успел договорить, как на меня не только тетка-квартирантка, но и родная мать наорала... В жизни ведь голос не повышала, добрая была, ласковая, а тут... Обалдел я, в общем, да к себе пошел — не силком же теперь по врачам тащить. А через пару дней и меня скосило. Из рук валится все — на стройке мешок с цементом на ноги себе упустил. Бригадир по-привычке матом покрыл, потом подошел, глянул, да без слов домой отпправил.

Вот сижу я на скамейке — ни жив ни мертв, руки-ноги ватные, рассказываю пацанам за жизнь свою, как тут мимо тот парняга проходит, за которого я вступился. Все на него ноль на массу, а тот остановился, послушал, да говорит: «Покажи эту вашу квартирантку». Все начали над ним стеб тянуть, а он на них внимание не обращает и ко мне опять: «Покажи, а? Хуже-то не будет». И было что-то в его глазах такое, тоска не тоска, просьба не просьба, да только согласился я, короче.

Зашли мы, значит, а мать с теткой той в комнате сидит, та ей что-то про храмы да про ангелов рассказывает. Вид у матери больной до жути, а тетка — так наоборот, глаза горят, румянца добавилось — как помолодела.

Парняга тот к ним подсаживается здоровается вежливо и говорит: «А можно, мол, и я послушаю?». Словоохотливая квартирантка только и рада, а я стою и наблюдаю. Вот время идет — десять минут, двадцать — а тетка сбиваться посреди фразы стала, позеленела вся. Глянул на парнягу — а у того лицо перекошено, на губах кривая ухмылка застыла, и в глазах дикая-дикая такая ненависть горит, взглядом стенку буравит.

Тут тетка как подскочит, как завизжит — орет чего-то на парнягу, того и гляди в лицо вцепится. Что дальше произошло, никогда не забуду — поднял тот доходяга лицо, прямо в глаза ей глянул, зубы оскалил, да зашипел так, как дворовые коты шипят, когда шкуры друг-другу полосуют. Только ту тетку и видели! Единственное, на следующий день зашла — по стеночке ходит, глазами на нас косит, пожитки забрала, да и свалила восвояси. С тех пор — ни слуху, ни духу.

А через пару дней смотрю — и мать снова ожила, да и ко мне силы вернулись. Ну, думаю, зайду к парнише, поинтересуюсь, чего такого он сделал. Дня два я с ним никак пересечься не мог, а на третий встретил на лестничной площадке и говорю, мол, постой, братиша, без базара — удружил с той воблой, но что это вообще за хрень была и с чего ты как кошак мартовский шипел?

Тот оглянулся — я аж за крестик вспомнил: лицо осунувшееся, будто постаревшее, синяки под глазами. Тут я и подумал невольно: а сколько парняге реально лет? Никто реально-то так и не знал, а на вид — то ли восемнадцать, то ли шестнадцать... сейчас вон меньше тридцати шести вообще не дашь.

А парняга тем временем дверь открыл и говорит: ладно, мол, заходи — поговорим. Сели мы у него на кухоньке, он откуда-то коньячок вытащил — в нычке, видать, держал — да хороший табачок, и говорит: «Ты в мистику и чертовщину всякую веришь?». Ясен пень, нормальному пацану всякой херни боятся зазорно, я и говорю — нет, мол, дурь это все. Парняга в ответ: «Вот и я не верю. Только есть такие люди, которым человеческое внимание да сочувствие — как воздух. Их не любят, обычно после таких и голова болит, и вообще сил нет, но некоторые умеют так захватывать внимание собеседника, словно гипнотизируют. Неважно, на какую тему они треплются — тут главное то, что избавится от такого прилипалы не все самостоятельно могут». «Ну, ясно, — говорю. — Тетка та — стерва, это я понял. А чего ты такой финт-то отколол?».

Парень ухмыльнулся и говорит: «Понимаешь, она ждет своей реакции — внимания, сочувствия. А я ей вместо этого подсунул чистую злобу. Тут она свое настоящее лицо и показала. А что до шипения — так то все равно, что выматериться, просто в чужом доме неудобно было».

Тут я чуток охренел: «Шипение — типа выматериться? Не, ну я догадываюсь, что кошаки друг друга не ласковыми словами во время драки величают, но это-то тут причем?».

«А притом, — отвечает парняга. — Если помнишь дедовы сказки, изначально нечисть не молитвой отваживали, а крепким словом. К месту и с чувством употребленная ругань оглушает не хуже хорошего взрыва. По сути, мат — концентрированная злоба, а злоба — эдакий продукт переработки испуга».

«Не, — говорю, — хрень какая-то».

«Может быть, — говорит парняга. — Да только когда возле тебя на стройке бетонная плита грохнулась, ты вовсе не «Отче наш» вспомнил».

«Ыть, и верно», — думаю.

Так тогда и разошлись. Только погодя вспомнил, что неоткуда ему про стройку знать — не общаются с ним наши, а самого его там не было. О многом пытался распрашивать этого странного соседа, но тот больше отмалчивался, но если говорил, то такое, во что и верится с трудом — ну его, в другой раз как-то расскажу.

А с самим парнягой грустно как-то вышло. Тот один жил — из друзей только кошак черный. Однажды тот издох — тихо, своей смертью. Парень его схоронил, а самого будто в два раза убавилось: мрачный ходит, как туча над ним повисла. Часто он по ночам шатался по кладбищам; за каким чертом — того не знаю. Я его спрашивал — не боишься, мол, мертвых? А он отвечал: бойся живых. Так и вышло — как-то под утро его и нашли — ни одной целой кости. Я пацанов поднял — быстро выяснили: тогда компашка залетная на районе была — не из местных. Многие с отсидками, причем по весьма гнилым приводам, типа изнасилований. О них мы позаботились: по закону — не по закону, да по совести точно. Да что толку? Мертвых не воротишь.

А с тех пор, как парняга кони двинул, начала на райончике странная хрень происходить: будто пока был доходяга живой — порядок какой-то наводил. Но об этом — в другой раз. Если другой раз будет.