Леон-Поль-Жозеф Робер — Свергнутая Вандомская колонна / La Colonne Vendôme renversée. Холст, масло. 100 x 140 см. Музей Искусств и истории Поля Элюара, Сен-Дени, Франция.
По словам известного художника Гюстава Курбе, Вандомская колонна производила «впечатление кровавого ручья в мирном саду». Он выступал за то, чтобы перенести этот памятник на эспланаду Дома инвалидов и установить на пустынном месте, посещаемом главным образом военными. Во время Коммуны Курбе оказался комиссаром по культуре и был близок к осуществлению своей мечты, но общественное мнение Парижа требовало полного уничтожения Вандомской колонны.
12 апреля 1871 года был принят декрет:
«Парижская Коммуна, считая, что императорская колонна на Вандомской площади является памятником варварству, символом грубой силы и ложной славы, утверждением милитаризма, отрицанием международного права, постоянным оскорблением побеждённых со стороны победителей, непрерывным покушением на один из трёх великих принципов Французской республики — Братство, постановляет: Статья первая и единственная. — Колонна на Вандомской площади будет разрушена».
18 мая 1871 года колонна была повалена на землю при огромном стечении народа.
Известно, что художник Робер был свидетелем этих событий и с натуры в реалистическом стиле написал большое полотно, изображающее охраняемую солдатом поваленную навзничь бронзовую статую Наполеона I, которая прежде венчала вершину Вандомской колонны.
После поражения Коммуны новое правительство подняло и восстановило колонну, водрузило на место статую Наполеона I и обязало Курбе по суду оплатить издержки. Имущество художника было распродано, но и после выхода из тюрьмы он был обязан платить 10 000 франков каждый год. Через 7 лет Курбе умер в бедности.
Леон-Поль-Жозеф Робер (Léon-Paul-Joseph Robert; 27 июня 1849, Банье — 21 сентября 1888, Алжир) — французский художник.

Из книги «В Перестройке. 1987-2000», написанной по дневниковым запискам.
1993-й
Январь, февраль, март... Уже больше трех месяцев живем с новым премьером правительства Черномырдиным*. За эти месяцы еще более наполнились не только продуктовые магазины, но и промтоварные (коммерческие). И возникают они в самых неожиданных местах. Всего-то в них полно: блузок заморских, курток кожаных, пуховиков, пальто... И даже запах в таких магазинах какой-то ненашенский, - запах добротных товаров и духов. Но всё дорого, так что для большинства людей зайти в такой магазин все равно, что на выставку.
... За свой отпуск дочка все же решила:
- Уйду я из «Новых известий». Всю жизнь плясать под дудку редакторов... – кипятится: - Да эти двенадцать тысяч, что мне платят, я на шитье за неделю смогу заработать.
А дело в том, что месяца два назад открыли они с подругой «свое дело», в которое вложили все сбережения, нашили пальто модных, костюмчиков разных и повесили в коммерческом магазине, благо там знакомые ребята торгуют. Вскорости купили один свингер. Радости было!.. Потом еще один, еще... Вот и почувствовала уверенность в себе. Да такую, что сегодня говорит с задором:
- Вот увидишь! Будет у меня и квартира, и машина.
Дай-то Бог!.. Дай-то Бог, чтоб жила, как мечтает: мебель в квартире - только дорогая, питаться - с рынка, одеваться – супермодно.
... Муж пришел с Малого Совета, который собирался по поводу обращения Ельцина* к народу и возмущается:
- Еле-еле слово мне дали коммунисты! Зна-али, что буду говорить вопреки. - Раздевается, проходит на кухню. - Сказал им: опять себя в грязи вывалять хотите? Ведь предупреждал вас тогда, в августе, чтоб осудили путчистов* . Нет, не послушали. А теперь то же самое затеяли?
Но депутаты пропустили эту речь Платона мимо ушей и всё же проголосовали «за» осуждение Ельцина.
... Теперь не только мы, жители городов, имеем по клочку земли, но и «сельские труженики» (советское название крестьян). Ельцин указ, по которому жители сел получат дополнительные наделы земли, так что тот, кто привык работать, с голоду не помрет. Дожить бы еще до поры, когда можно будет и продавать эти наделы.
... И снова на съезде коммунисты орали несколько дней, - хотели подчинить себе Ельцина. И в какой-то мере удалось, - напринимали поправок к Конституции, которые ограничивают его власть. И всё - под руководством чеченца Хасбулатова*... Вот елки-палки! Чечня, по сути, уже вышла из подчинения России, а их депутат возглавляет Верховный совет и все сильней мутит воду.
... Сын ездил с приятелями в Москву продавать итальянские туфли, но ничего не продали. А тут еще три месяца назад вложил все свои накопления в ваучеры, а теперь подсчитывает убытки:
- Если б купил долларов вместо них, то было бы у меня сейчас сто семьдесят тысяч.
- Ладно, не огорчайся, - пытаюсь утешить: - Еще не все потеряно. Поползут ваучеры вверх, я уверена.
Уверена... А у самой сердце сжимается, как его жалко! Утром, как только просыпается, сразу включает телевизор с коммерческой программой, листает газету «Коммерсант»... А недавно ездил в Карачев, так накупил для бабки печений, вафель, апельсинов, - нравится ему быть крутым! И как детям удастся прожить?
... В Москве вчера площадь у Дома Советов была опять красна от знамен, - коммунисты «чистили себя под Лениным*», как писал поэт Маяковский*. Был среди них и наш депутат Верховного Совета Юрий Родкин, поспешивший сообщить в информационное агентство Москвы, что наша область осуждает Ельцина... А чего ж ему не осуждать, если, пробравшись во власть при коммунистах, отхватил себе и великолепную квартиру, и машину, и звание советского писателя при одной-то серенькой книжке о заводе.
... Мой сон.
Иду на демонстрацию... вернее, мне надо идти на демонстрацию, но тротуары пустынны, только прямо посреди улицы, мне навстречу, бесшумно движутся графически-четкие, черно-белые колонны, а над ними - красные стяги. И мне тяжко, невыносимо тяжко идти навстречу этим черным колоннам с транспарантами - пятнами крови... Но вдруг справа – строеньице... и слышу из него голос Сомина... и он говорит кому-то, что уже арестовали двоих. Открываю дверь, заглядываю… Платон тоже звонит по телефону, передавая телеграмму в Москву насчет этих же арестов, а я... хотя и на пороге, но они не замечают меня и идут к двери. Я смотрю на них, хочу, чтоб заметили, но они с опущенными глазами проходят мимо... Плачу, рыдаю... и просыпаюсь со слезами, текущими по вискам.
... Один из лозунгов в том противостоянии против коммунистов был: «Съездуны! Хватит трахать Конституцию»! А противостояли стенкой - на стенку у Белого Дома, на Васильевском спуске. Но столкновений не было, только тот коммунист-депутат... Он прибежал на Съезд с перевязанной головой, но носился по залу шустро, - хотел, чтобы все остальные поднялись на его защиту, - а Степанков, главный прокурор России, только и сказал:
- Предупреждали же мы вас, что если кто рискнет выйти к народу, то ответственности правовые органы за него нести не будут.
Противостояли с красными знаменами и в нашем городе прямо под Лениным. С оркестром - коммунисты, а за ленинской спиной – демократы, но иногда в их ряды забредали тоскующие по социализму бабульки и начинали проклинать Ельцина, а когда уж очень надоедали, им советовали:
- Идите к тем, что напротив, там и выступайте, благодарите их за прошлую счастливую жизнь.
В общем, бурлят, бурлят страсти в России...

По случаю юбилея "Националя" вспомним один миф, связанный с этой московской гостиницей. Его автор - американец Сэм Абель, сделавший в 1986 году вот этот снимок из окна "Националя". А вот и сама история:
"В 1986 году я в очередной раз приехал в СССР в командировку. На этот раз меня поселили в гостинице «Националь» с прекрасным видом на Манежную площадь и Московский Кремль. В один из скучных вечеров после рабочих съемок я сидел у себя в номере и думал, чем бы себя занять. Достал камеру и начал фотографировать вид из окна. Получалась эдакая туристическая открытка — чего-то явно не хватало. И тут я вспомнил про груши, привезенные с собой (в перестроечном СССР на фрукты был особый дефицит), и подумал, что они смогут разгрузить обстановку. Я стал раскладывать их на подоконнике, как вдруг заметил, что по брусчатке в сторону Манежной площади движется правительственный кортеж Горбачева, состоящий из трех представительного ЗИЛа и машин сопровождения. Я навел на него объектив, радуясь, что получу необычный кадр. Но службе безопасности Михаила Сергеевича это не понравилось. В считанные секунды (я еще не успел ничего понять) раздался выстрел. Почти беззвучный. В страхе я отпрянул назад. Понимая, что с этими людьми шутки плохи, я решил в окно больше не высовываться и сидел тихо, пока кортеж не миновал. Натюрморт из-под подоконника с одной из груш, помеченной выстрелом, — это все, что осталось мне на память от этой истории».
Благодаря этой выдуманной истории Абель продал фотографию журналу National Geographic за 220 тысяч долларов.

Село Белик Починковского района Смоленской области.
В июле 1941 г. в село вошли немцы. Благодаря тому, что через село проходила трасса на Ельню, Беликовская церковь оказалась запечатлённой на десятках фотографий, сделанных немцами. . К сентябрю 1943 г. немецкие войска были выбиты из села, однако на месте красавицы-церкви к этому времени были лишь фундамент и пепелище.