5 февраля 1926 года латыш Теодор Нетте ( фото 1) тот самый, кому Владимир Маяковский,друг Нетте, посвятил бессмертные строчки поэмы "Товарищу Нетте, пароходу и человеку", вместе с другим дипкурьером, эстонцем Иоганном Махмасталем ( фото 2) перевозили дипломатическую почту молодой советской России из Москвы в Ригу.

Ранним утром того дня в поезд ворвались трое бандитов в масках. Двое бросились к купе, где ехали советские дипкурьеры.

Теодор Нетте открыл по ним огонь и успел ранить обоих бандитов. Но те успели выстрелить.

Иоганн Махмасталь был тяжело ранен.
А пули угодившие в Нетте оказались смертельными.

4 февраля 1926 года дипкурьеры получили дипломатическую сумку для доставки в посольство в Риге и сели на скорый поезд Москва-Рига.

Нетте сразу почуял неладное - проводник очень долго проверял их паспорта, а потом вызвал второго и указал их ему. Дипкурьеры решили ночью не спать.

Около 4 часов утра Махмасталь услышал шаги по крыше вагона. Он вышел в коридор и увидел в тамбуре в другом конце человека в черном пальто и шляпе. Махмасталь стоял 15 минут, но человек никуда не уходил. Махмасталь вернулся в купе и предупредил Нетте. Поезд подъезжал к последней станции перед Ригой. Если нападение и будет, то в идеале на последнем перегоне, чтоб потом легче скрыться в большом городе.

На остановке Махмасталь, примерно в 4.45 утра, пошел в туалет, но он оказался заперт. Поезд тронулся и Махмасталь пошел обратно в купе. Когда уже подходил, со спины услышал крики. Обернувшись увидел как дверь тамбура открывают два человека в черных масках.

Махмасталь влетел в купе, крикнул Нетте "бандиты!" и схватил из-под салфетки на столике два маленьких маузера. Один, снаряженный, бросил Нетте, а во второй стал вставлять обойму. В эту же секунду в купе ворвался первый в маске, направил на Махмасталя браунинг и получил пулю в шею от лежавшего на верхней правой полке Нетте. Пуля перебила артерию и кровища забрызгала во все стороны. Нападавший упал на нижню полку, задергался, но вновь вскинул руку с пистолетом. Выстрел Нетте подарил Махмасталю мгновение на подготовку пистолета к бою и тот выстрелил нападавшему в грудь.

В этот момент, прямо из коридора, по Махмасталю стал стрелять второй бандит. Махмасталь получил пулю в правую руку и выронил пистолет. Он опустился за ним на колени, взял его в левую руку, получил пулю в живот с правой стороны и с левой руки выстрелил нападавшему в живот и грудь. Тот закричал и исчез из проема. Первый нападавший, продолжая брызгать кровью из артерии, скатился с полки и выполз из купе. Кто-то снаружи подхватил его и выволок в коридор.

Махмасталь схватил со стола почту, прижал к груди и истекая кровью скорчился на полу, направив пистолет на проем. Секунду всматривался и прислушивался, но с верхней полки на него упал убитый Нетте.

В 6 утра советского поверенного в делах в Латвии Боркусевича разбудили и сообщили о нападении на дипкурьеров. Он немедленно прибыл на вокзал. Вагон был оцеплен полицией, но внутрь никто не заходил. Боркусевича пропустили вперед и пошли за ним.

В купе проводника лежали два мертвых тела. Окно напротив четвертого купе было изрешечено пулями, коридор в крови. В купе, также изрешеченном пулями и полностью залитом кровью, на полу сидел Махмасталь, прижимая к себе конверт. У него на ногах лежал Нетте.

Махмасталь поднял левой рукой пистолет и сказал: "Не подходите к почте, буду стрелять!".
Боркусевич представился. Махмасталь опустил пистолет и потерял сознание.

Латышская полиция опознала нападавших как братьев Гавриловичей, бывших офицеров польской армии. Один умер от потери крови, у второго, тоже сильно израненного, был прострелен висок и полиция квалифицировала это как "самоубийство".

А само дело квалифицированно как уголовное только на основе части показаний советского дипломата Печерского.
Это он сидел в туалете, когда за ручку дергал Махмасталь.Закончив свои дела, Печерский открыл дверь и увидел людей в масках. Один направил на него пистолет и крикнул на русском: "Деньги давай!". Печерский на автомате захлопнул дверь, а дальше слышал только беготню и выстрелы. Вот только по показаниям Печерского, людей было трое.

Было еще показание итальянского курьера, ехавшего в нашем вагоне. Он проявил отчаяную храбрость и выглянул в коридор. Итальянец видел, как человек в черном пальто и черной шляпе затаскивает двух раненых в купе проводника, а потом слышал два выстрела.

За смертью подозреваемых дело было прекращено, невзирая на наши протесты и показания свидетелей.

Проводников для дачи показаний не вызывали.
Иоганн Махмасталь выжил и после ранения в 1926 году работал на хоздолжностях в дипведомстве, потом был отправлен на пенсию по инвалидности, а в 1942 году умер в 50 с небольшим лет.

Дочь Теодора Нетте, которой на момент гибели отца было около года, взяло на воспитание государство.

Нетте (посмертно) и Махмасталь были награждены орденом Красного Знамени.

Владимир Маяковский не любил стихов-посвящений, считая, что людей нужно помнить и ценить, пока они живы. Тем не менее, летом 1926 года он все же поступился своими принципами и создал произведение под названием «Товарищу Нетте, пароходу и человеку».

С дипломатическим курьером Теодором Нетте Маяковский был знаком лично.

Латыш-дипкурьер Нетте любил и знал литературу. Маяковский вместе с ним ехал в дипломатическом купе в Париж в мае 1925 года беседуя о политике и литературе.

Каково же было удивление поэта, когда спустя несколько месяцев после гибели дипкурьеров,в Крыму он увидел, как в порту швартуется грузовой пароход «Теодор Нетте», названный в честь погибшего дипломатического курьера.

Владимир Владимирович Маяковский
Товарищу Нетте — пароходу и человеку.

Я недаром вздрогнул.
Не загробный вздор.
В порт,
горящий,
как расплавленное лето,
разворачивался
и входил
товарищ "Теодор
Нетте".
Это — он.
Я узнаю его.
В блюдечках-очках спасательных кругов.
— Здравствуй, Нетте!
Как я рад, что ты живой
дымной жизнью труб,
канатов и крюков.
Подойди сюда!
Тебе не мелко?
От Батума,
чай, котлами покипел...
Помнишь, Нетте, —
в бытность человеком
ты пивал чаи
со мною в дипкупе?
Медлил ты.
Захрапывали сони.
Глаз
кося
в печати сургуча,
напролёт
болтал о Ромке Якобсоне
и смешно потел,
стихи уча.
Засыпал к утру.
Курок
аж палец свел...
Суньтеся —
кому охота!
Думал ли,
что через год всего
встречусь я
с тобою —
с пароходом.
За кормой лунища.
Ну и здорово!
Залегла,
просторы надвое порвав.
Будто навек
за собой
из битвы коридоровой
тянешь след героя,
светел и кровав.
В коммунизм из книжки
верят средне.
"Мало ли что можно
в книжке намолоть!"
А такое —
оживит внезапно "бредни"
и покажет
коммунизма
естество и плоть.
Мы живём,
зажатые
железной клятвой.
За нее —
на крест,
и пулею чешите:
это —
чтобы в мире
без Россий,
без Латвий
жить единым
человечьим общежитьем.
В наших жилах —
кровь, а не водица.
Мы идём
сквозь револьверный лай,
чтобы,
умирая,
воплотиться
в пароходы,
в строчки
и в другие долгие дела.
Мне бы жить и жить,
сквозь годы и мчась.
Но в конце хочу —
других желаний нету —
встретить я хочу
мой смертный час
так,
как встретил смерть
товарищ Нетте.

Во времена СССР память о красных дипкурьерах чтили, на их примере воспитывали патриотизм. В Риге на доме, где родился Т. Нетте, была установлена мемориальная доска, близ станции Икшкиле, на месте гибели дипкурьера, также поставили памятник.

Когда в 1953 году пароход «Теодор Нетте» был списан по старости, в стране возникло целое «Теодоровское» движение. Возглавил его капитан первого ранга запаса Михаил Иванович Кислов, который в годы Великой Отечественной войны командовал подводной лодкой Л–17.

Его участники собрали достаточное количество металлолома для постройки самого современного на то время судна.
30 ноября 1963 года на новеньком газотурбиноходе «Теодор Нетте» был поднят Государственный флаг СССР.