Наблюдатель
Автор: Дмитрий Стаин

Получив это письмо, я понял: нашему браку конец.

Трое детей, новый дом, ипотека, семейный психолог, гребаная собачка «Лулу» - всё перечеркнуто одним письмом.

Когда грузчик поцарапал антикварный шкаф, я решил, что этот переезд обойдется мне дороже, чем я рассчитывал. Когда монтажники заявили, что работы они успеют выполнить только через неделю, я подумал, что этот переезд станет чертовой занозой в заднице. Но теперь, когда я держу в руках эту бумажную бомбу замедленного действия, я понимаю, что этот переезд – это конец всего.

Я тут же достаю телефон и пишу жене.

- Дорогая, нам пришло письмо.

Я смотрю на время – электронный циферблат показывает 00:16. Где-то в соседнем городе, в нашем старом доме, загорается экран айфона. Наманикюренный пальчик нажимает кнопку за кнопкой, пока в чате не появляется новое сообщение:

- От кого?!

Кончиками пальцев я провожу по конверту. Бумага дешевая и желтая.

- Я не знаю. Оно без обратного адреса.

Подходя к дому, я выключаю свет на веранде. В темноте остается гореть только маленький электрический экран.

- И что там написано?

Ключи звенят так громко в этой тишине, но меня это не тревожит даже после такого письма. Я думаю о Мери. Я думаю о нашей семье. Думаю об этом доме.

Я прохожу в гостиную и думаю о том, что переезд затянется. Диван и кресла так и стоят под полупрозрачной пленкой. В темноте они выглядят как призраки.

Я пишу: «Только не волнуйся». Пишу: «Я не хочу тебя пугать, Мери». Собираю из букв: «Сейчас отправлю тебе фото».

Вспышка в темноте и я чувствую, как моя жена, моя нервная Мери, замирает над фото. Я вижу, как ее маленькие и по-детски пухлые губы бесшумно проговаривают слова из письма. Я слышу ее голос в голове и читаю вместе с ней:

«Добро пожаловать, новые жильцы дома номер 564!

Наконец-то дом заживет новой жизнью. Я просил предыдущих хозяев о молодой крови. Они услышали меня.

Почему вы переехали сюда? Ваш предыдущий дом был слишком мал или вы опьянены жадностью?

Я узнаю.

Вы спросите, кто «я»?

Я – наблюдатель. Я слежу за этим домом уже 20 лет. Как до этого следил мой отец и дед. Этот дом – мое хобби и моя работа. И ваша семья теперь тоже.

Я помню, как ребенком бегал по коридорам вашего дома и представлял себе жизнь богатых людей.

Вы уже знаете какие тайны хранят в себе его стены?

Они просят молодой крови, и они дождались ее.

Два мальчика и одна девочка – правильно ли я сосчитал ваших детей? Я пока не знаю их имена и в какой спальне каждый из них спит, но дом расскажет мне.

Наблюдатель.»

***

Когда я покупал пистолет, я не знал точно, в кого я из него выстрелю. В наблюдателя или в себя.

После первого письма Мери испугалась, но я смог убедить ее, что это шутка Тейлоров. Они не смогли выкупить этот дом, вот и пишут всякие гадости.

- А если это не они? – Мери смотрит на то, как из старого дома выносят последние вещи.

Глаза ее неподвижны, взгляд направлен в никуда. Это выражение лица я много раз видел, когда смотрел с ней фильмы ужасов.

- Может мы зря так быстро продали наш дом? – Ее темные волосы развеваются на ветру. От нее исходит запах персиковой жвачки.

Через джинсовую ткань я чувствую холод металла. Я трогаю свой карман, рукоять пистолета торчит наружу.

- Нам ничего не угрожает, Мери. Я купил пистолет.

Она поворачивается ко мне. Ее голубые глаза смотрят куда-то вниз, в область моих джинс.

- Мы не могли его не продавать, Мери. У нас не хватило бы денег. – Говорю я.

Она тянет руку и проводит пальцем по рукояти. Я вижу мурашки, которые бегут по ее руке.

- Это все дурацкая шутка какого-то идиота, Мери. – Говорю я.

Ее палец скользит до курка. Ткань джинсов натягивается, и я чувствую ее руку внутри кармана. Если она захочет – она может прострелить мне яйца.

- Мы не можем здесь оставаться, если хотим сохранить семью, Мери. – Говорю я.

Мимо нас грузчик проносит последний диван. От него пахнет строительной пылью.

- Я не уверена, что я хочу. – Теперь она смотрит на меня.

***

Второе письмо мы получили через неделю.

Сидя в полицейском участке, я думал о том, что меня здесь бы не было, не дай я проверить Мери почтовый ящик самостоятельно.

- У вашей семьи есть недоброжелатели, Миссис Броуди? – Жирный полицейский смотрит на свои наручные часы. У него был обед, когда нас перенаправили к нему.

- Нет. – Мой голос звучит более беспокойно, чем я хотел.

- Да. – А голос Мери звучит более спокойно, чем я ожидал.

Пончик на ножках переводит взгляд с меня на нее. Он берет кружку, на которой написано «лучший коп» и делает глоток. На его усах остается пенка.

- О ком вы говорите, Миссис Броуди?

Мне бы хотелось услышать женский всхлип, увидеть нервную дрожь под голубым хлопковым платьем, заметить блеск слезы на ее щеке. Но в тишине слышится страшно спокойный голос Мери.

- Любовница моего мужа.

Офицер присвистывает как будто ему только что рассказали похабный анекдот.

- Ее зовут Эмили Хоуп. Она работала у нас домработницей.

- Она знает ваш новый адрес?

- Нет. – На этот раз мой голос звучит твердо.

Офицер вытирает усы рукой и смотрит на Мери.

- Я не знаю. – При этих словах ее фигура кажется будто стальной.

Мне хочется крикнуть, что я заблокировал ее во всех соцсетях. Мне хочется трясти пистолетом у лица Мери и напоминать ей, что я обещал ей новую жизнь. Что я клялся, что «ее» больше не будет в нашей жизни. Я хочу поставить дуло к ее маленькой темной головке и сказать: «прости меня», напомнить: «у нас трое детей», крикнуть ей прямо в ухо: «я не потяну развод», заплакать и прошептать: «я люблю тебя».

Но вместо этого я тихо говорю:

- Нет, она точно не знает.

В кабинете тихо как на похоронах.

- В нашем районе ничего серьезнее неправильной парковки я не замечал. – Офицер откидывается на спинку кресла. - Вы уверены, что это не шутка каких-то подростков?

- Он написал их имена в письме. – Вот сейчас я наконец вижу настоящие эмоции от Мери.

- Вы о ком, Мисси Броуди? – Он бросает уставший взгляд на меня.

- Я о своих детях. Он назвал их по именам в своем письме.

Моя Мери, моя хрупкая и низенькая женушка, в ярости. Такой тон я слышал только тогда, когда эта шлюха Эмили позвонила ей.

- Какой-нибудь подросток мог услышать, как вы зовете их по имени на улице. – Пончик с усами поеживается в своем скрипучем кресле. – Я хочу сказать, что узнать имя ребенка не такая уж и трудная задача.

- Он написал, что в нашем подвале никто не услышит, если с ними там что-нибудь случиться. – Она не моргает и смотрит на него.

Я вижу, как усы дергаются в нервной ухмылке, и прежде чем он успевает открыть рот, Мери говорит:

- Он назвал их «молодой кровью».

Офицер тянет руку к своей кружке, и прежде чем успевает оторвать ее от стола, моя жена говорит:

- Он написал, что знает, что моя дочь по вечерам рисует на мольберте одна на заднем дворе.

Пока она говорит это, он смотрит на свои наручные часы.

- Уберите все строительные инструменты с улицы, пока мы будем проводить проверку.

Я думаю о том, что он забил последний гвоздь в крышку гроба нашей семьи и спрашиваю:

- Зачем?

Полицейский смотрит на меня. Взгляд у него уставший и скучающий.

- Если кто-то попробует забраться в ваш дом, они ему в этом помогут.

***

«Дорогие жильцы дома 564, вы, наверное, часто задаетесь вопрос, кто я? Откуда я столько про вас знаю?

Рядом с вашим домом проезжают сотни машин. Может я в одной из них?

Мимо вашего дома проходят сотни людей. Может я один из них?

На ваш дом смотрят десятки окон. Может я в одном из них?

Я вижу, как вы издеваетесь над домом. Вы ломаете его стены, подстраиваете его под свои желания.

Дому это не нравится. Не стоит так неуважительно относится к его старым стенам.

На втором этаже, в крайне комнате, окна которой выходят на крыльцо дома, спит ваш младший сын. Слышит ли он, как я зову его по имени ночью, когда его родителей нет рядом?

Вы запрещаете ему играть в подвале, но уверены ли вы, что он не ослушается?

Маленькие дети такие любопытные в этом возрасте.

Наблюдатель»

Текст этого письма я читаю уже в третий раз.

В первый раз, когда обнаружил его в почтовом ящике.

Во второй раз, когда Мери собирала вещи.

В третий раз сейчас.

Сидя в пустом доме, я думаю о том, чтобы перечитать его в четвертый.

После того, как этот жирный придурок допросил строителей, они отказались работать в доме.

Они сказали, что не хотят обнаружить скелет в стене. Они сказали, что боятся, что на них набросится шизофреник, чтобы защитить дом от изменений. Они сказали, что извиняются, но не хотят подорваться, если наблюдатель подложит им взрывчатку в багажник. Они сказали, что сочувствуют мне, но не могут ничем помочь. У них есть другая работа. У них есть семьи.

Мери сказала, что у нее тоже есть семья. И она извиняется.

И потом они все уехали. Извиняясь и сочувствуя.

Я сижу в гостиной. От каждого моего движения пленка на диване издает неприятный звук.

Мери сказала, что она увезет детей к своей матери.

- Я очень устала. – Она складывает желтое платьице Дженни.

- Это все из-за тебя. – Она кладет любимую игрушку Роя в отдельный кармашек. – Из-за тебя и твоей шлюхи.

Она застегивает чемодан. Мери, моя теперь холодная и безучастная жена, выдвигает механическую ручку и ставит его на колесики. В пустом доме звук удара пластика о каждую ступеньку лестницы звучит оглушительно.

На выходе она останавливается.

- Ты испортил мне жизнь. – Через плечо она смотрит на меня. – Ты испортил жизнь нам.

Ее слова прокручиваются у меня в голове, пока я смотрю на пистолет, лежащий на столе передо мной.

Офицер сказал, что анализ почерка показал, что большая верхняя дуга буквы «в» в слове «кровь», говорит о том, что наблюдатель – человек чувственный и ранимый.

Я спросил его про отпечатки.

Он сказал, что он не нашел их. Но узнал кое-что получше. Он узнал, что хвостик буквы «а» в слове «заманить» указывает на то, что автор – женщина.

Офицер по