Кассета

В далёких 90-х, когда мне было всего четырнадцать лет, я увлекался кассетами.

Ну, как увлекался. Я искал интересные кассеты и продавал своим одноклассникам. Это были и мультики, которые так обожали дети помладше, и фильмы, от комедий или ужастиков до романтических фильмов.
Бизнес был не столь прибыльным, я делал это скорее ради популярности среди одноклассников.
Однажды мне поступил заказ от девушки, которая была мной обожаема. До сих пор помню её – Таня, с торчащими в разные стороны косичками и веснушками на носу. Это была ещё та рыжая бестия!

- Андрюш, - Таня подошла к моей парте и принялась наматывать прядь волос на палец. – а можешь найти мне что-нибудь из ужастиков? Посмотрим вместе, у меня родители на дачу уехали!
Как вы думаете, что может ответить буйный подросток на такое предложение?
Я согласился, не раздумывая, и, уточнив дату, собрал вещи в рюкзак и пошёл домой.
По пути я зашёл к моему другу, старшекласснику, с причудливым именем Адам. Я был не удивлён, что его девушку звали Ева, но суть даже не в этом. Раньше он встречал меня с приятной улыбкой на лице и, похлопав по плечу, провожал в гостиную. Там, в белых непрозрачных пакетах и картонных коробках лежали кассеты – с «упаковками» и без.

Тогда он мрачно окинул меня взглядом. Не шевельнув ни одной мышцей лица, он протянул чёрный шуршащий пакет с пластиковыми ручками.
- А там что? – я крутился возле пакета и пытался найти хоть единую надпись, но пакет был однотонным.
- Уходи и больше не возвращайся. – Входная дверь захлопнулась прямо перед носом.
Я удивился такой наглости, но ничего не поделать. Найти другого поставщика легко, ведь одноклассники с удовольствием отдадут старые пыльные кассеты с концертами звёзд тогдашних 80-х или ещё что похуже, за блестящую коробочку с выцарапанной ручкой надписью «Комедия» или «Мультики», чьё содержание представляло собой нечто иное.

Домой я вернулся рано, родители ещё не вернулись с работы. В пакете было много кассет без упаковки, некоторые даже были в трещинах, поэтому я разозлился на Адама и поклялся припомнить это ему. Я не понимал, как разбираться в кассетах, поэтому просто беспорядочно пихал их в видеомагнитофон.
Содержимое одной из кассет показывало день рождения какого-то ребёнка. У человека, что снимал данное видео, сильно тряслись руки, ибо объяснить это мотание камеры вверх-вниз объяснить невозможно. Вокруг него находились выпотрошенные коробки с подарками, длинный стол с белой скатертью был наклонен вниз из-за отсутствия двух ножек на левой стороне.

Оператор подбежал ближе и объектив камеры замер на разъярённом ребёнке, который держал в руке вилку, ковыряясь в остатках торта.
- Сын, почему? - донеслось с правой стороны. Снимающий направил камеру чуть правее, я смог увидеть силуэт. Вскоре изображение прояснилось. Я ужаснулся.
Женщина лет 30-35, в порванном платье, уставилась в камеру. Левый глаз отсутствовал, из чёрной дыры текла кровь. На руках красовались алые порезы, указательный и безымянный пальцы на одной из рук были отрезаны.

Для моей неокрепшей детской психики это было ужасно, но я всё равно смотрел эту чёртову кассету. Из любопытности, что ли?
Оператор попятился, и вскоре камера упала набок, открывая обзор на испуганную женщину. Обзор был отличный – было видно её побледневшее лицо. В самом низу я увидел красную полосочку, не больше пяти миллиметров. Вскоре она вытекла в самую настоящую лужу. Да, это была кровь.
«Сынок» бросился на свою жертву, широко разинув пасть. Почему пасть?
Потому что это было явно не человеческих размеров и остроты зубы.

Я не могу объяснить то, что там происходило дальше. Женщину просто-напросто обглодали. Вскоре я услышал сирену, и осознал – вот за ним приехала полиция или скорая. Что дальше?
Дальше всё шло ожидаемо – мальчик перегрыз горло одному из полицейских, пока его напарник в то время пытался прицелиться в дёргающегося преступника. Попал в руку.
Мальчик закричал невероятным криком, таким, которые сейчас присутствуют в «скримерах» в конце видео с котятками.

Съёмка прерывается после того как полицейский хватает камеру и бежит в машину. Краем «глаза» камеры были видны около десятка детских трупов.

Вскоре в дверь постучалась Танька. Я не знал, как покажу ей это. Хотя и не надо.
- Андрюша! – девушка нахмурилась и посмотрела на стоящий в углу видеомагнитофон. – Ты без меня смотришь, что ли?
- Нет. Давай лучше в кино сходим?
- Ну ладно… - Таня явно была удивлена, но спорить не стала.

На следующий день я отнёс эту кассету в тогдашнюю милицию.
Майор пожал плечами и при мне включил её. Я отвернулся, не хотел вновь смотреть этот ужас.
Некогда весёлый майор, крутящий в руке ручку, серьёзно посмотрел на меня и вынул кассету, положив её в какой-то пакетик.
- Где ты её нашёл, мальчик? – я испугался услышав такой грубый голос, но отвечать не спешил. – Где ты взял эту кассету? Отвечай, если не хочешь проблем.

- Мне мой друг её дал!
- Говори адрес друга! Будешь свидетелем. Быстрее диктуй адрес, мальчик!
Я уже рыдал навзрыд.
- Скажу! Всё скажу! Только не садите в тюрьму, меня родители ждут!

В тюрьму меня не посадили. Но пакет с кассетами изъяли, я не знаю, что там было.
А Адаму дали срок. Даже по нескольким статьям, уж не помню по каким.
Больше я кассеты не коллекционировал, я раздал весь мой запас одноклассникам. Бесплатно, у них даже глаза заблестели.
Я просто хотел поскорее избавиться от них.

Но сегодня я проверил почтовый ящик и нашёл приличных объёмов конверт от Адама.
Внутри находилась кассета…

Сомнамбула

Я вам расскажу не про сонный паралич, а про явление, обратное ему — про сомнамбулизм.

Детский энурез, обычно, сопровождается сновидением следующего рода — ребенку снится, что он находится в туалете и начинает справлять естественные потребности, при этом, на самом, деле он тоже справляет естественные потребности, только в кровати.
Так вот, у меня все было наоборот: когда ночью я хотел в туалет, я вставал и шел в туалет и, не включая свет, справлял малую нужду. Все вроде бы нормально, за исключением того, что в это время я спал. То есть мне снился совершенно не относящийся к делу сон, и я абсолютно не осознавал, что делаю в реальной жизни.
Тоже вроде бы ничего особого, в мире не так уж мало сомнамбул. Но дальше — больше: в одну прекрасную ночь я заговорил во сне с родителями. Причем, по их словам, очень грязно ругался. Это продолжалось довольно долго — я ходил, говорил (иногда по-русски, иногда нет), иногда голос был совсем не похож на мой. Иногда я говорил вещи, связанные с недалеким будущим, но, как всегда бывает в таких случаях, «пророчества» были настолько туманны, что их смысл становился понятен только после их осуществления (проще предположить, что разыгравшееся воображение просто позволяло легко подогнать невнятные фразы под произошедшее).
Потом я стал во сне ходить по дому и находить вещи, которые мы считали потерянными, а также родительские «нычки», где они прятали ту часть налички, которую хранили дома, и о которых мне знать ну совсем не полагалось. Просто вытаскивал эти вещи и клал их на видное место. В общем-то, мои родители относились к этому с юмором, пока однажды я не «нашел» таким образом топор (топор у нас дома, потому что родители, а впоследствии и я, ходили в дальние походы) и недвусмысленно им этим топором угрожал. Меня чуть в дурку не отправили после этого.
В общем, я был весьма докучливым сомнамбулой.
Ах да, сон. Я уже говорил, что во время этого всего я сам спал и видел сон — каждый раз один и тот же. Я шел по пустынной улице пасмурным днем в магазин, мне нужно было купить хлеб. Каждый раз я совершенно точно знал, что произойдет дальше, но мне нужно было туда, и я не мог повернуть назад. Потом меня окружали бродячие собаки. Ну, то есть, наверное, бродячие собаки — я не мог их видеть, только слышал их вой, раздающийся отовсюду. Идти становилось сложно, мой путь преграждали натянутые веревки, каждая следующая выше предыдущей. Я должен был обязательно перелезть через них, подлезать под ними было нельзя. Собаки выли все ближе и ближе, я испытывал ужас и делал то, что большая часть нормальных детей делают в такой ситуации — я звал маму. Мне на плечо опускалась рука, я каждый раз радовался — вот она, мама! Но когда я смотрел вверх, я каждый раз видел Её. Это была длинноволосая брюнетка в черном, ее глаза тоже были черными. Не просто черными, как обычные глаза — они все, даже белки, были черными. Я смотрел в них и слышал в своей голове голос: «Я твоя мама». После этого я был совершенно парализован и безотрывно смотрел на незнакомку— хотел вывернуться, убежать, хотя бы просто отвести глаза, но не мог даже моргнуть. Да и бежать было некуда: мира больше не существовало — только она, смотрящая мне в глаза. Все оставшееся время до пробуждения я был парализован и просто смотрел на неё. Впрочем, проснуться сам я тоже не мог, только если случайный звук или толчок разбудят меня.
Я мог спать и по 16 часов в сутки, кстати. Это началось где-то лет в шесть (причем, в шесть лет я еще ни разу не ходил в магазин один, но сон уже был). Сначала это было каждую ночь, и я каждую ночь ходил во сне. Потом стало все реже и реже, пока, наконец, около пяти лет назад, я не увидел Её в последний раз.
Но каждый раз, когда я видел этот сон, я ходил во сне. И я за всю жизнь не видел ни одного другого сна — по крайней мере, я не помню о них. Я хотел бы увидеть какой-нибудь сон, пусть даже тот же самый, потому что совсем не видеть снов — это довольно тоскливо.