❗«СТАРАЯ БОЛЬШЕВИЧКА, КРИСТАЛЬНО ЧИСТЫЙ ЧЕЛОВЕК»

Сегодня стадо монархистов и царебожников продолжает биться в истерике, доказывая всем и вся, какие кровавые были большевики-революционеры. Отличие наших российских монархистов от укронацистов лишь в том, что если те льют грязь на весь период Советской власти, то наши всё-таки не решаются обгавкивать руководителей страны времен Великой Отечественной войны и отдуваются на сподвижниках В.И. Ленина.

Едва ли не больше всех достаётся РОЗАЛИИ САМОЙЛОВНЕ ЗЕМЛЯЧКЕ, активной участнице всех трёх русских революций. Мы не будем унижаться до опровержения всего бреда, который несут царебожники по поводу якобы «сознательного утопления» сотен тысяч крымчан и т.п. Достаточно того, что весь этот бред не подтверждается НИ ОДНИМ сколько-нибудь официальным документом.

Мы здесь приведём воспоминания Маршала и Наркома связи СССР Ивана Терентьевича Пересыпкина, который много лет по работе сталкивался с Розалией Самойловной.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
«25 августа 1939 года здесь, в радиотеатре на Центральном телеграфе, собрался актив работников Народного комиссариата связи, на который съехались 300 связистов — руководителей управлений, предприятий и стахановцев — со всех концов нашей действительно необъятной Родины. Я говорю так потому, что эта необъятность по-настоящему-то почувствовалась именно на этом активе.

Выступали связисты из Заполярья, из Средней Азии, Сибири, из Закавказья, из каких-то раньше неведомых мне мест, рассказывали о своих успехах, о неудачах, критиковали наркомат. Разговор был откровенный, нелицеприятный. Во многом эта деловая рабочая обстановка объяснялась присутствием на активе заместителя председателя Совнаркома Розалии Самойловны Землячки, умной и энергичной женщины.

Надо сказать, что о Розалии Самойловне я всегда вспоминаю с большой теплотой. Мы познакомились с ней, когда я еще работал военкомом Управления связи Красной Армии. Розалия Самойловна позвонила мне по телефону и попросила зайти к ней. Она сказала, что имеет ко мне важное дело.

Управление связи находилось на Красной площади, рядом с нынешним ГУМом, и поэтому через несколько минут я уже был в ее кабинете, в здании правительства, в Охотном ряду, напротив гостиницы «Москва».
В небольшом скромном кабинете меня встретила маленькая, уже пожилая женщина, очень приветливо поздоровалась со мной и предложила сесть.

— По вашему приказанию прибыл, — по-военному доложил я.

— Зачем же по приказанию? — тихо сказала она. — Я просила вас приехать, а не приказывала, товарищ Пересыпкин. У меня к вам большая просьба. Мы собираемся проверить работу Наркомата путей сообщения, и нам нужны связисты. Не можете ли вы помочь и выделить для этого несколько командиров-связистов?

Я ответил, что это нетрудно сделать. Мы выделили в ее распоряжение группу командиров и инженеров, работой которых она осталась очень довольна.

Не случайно, что спустя месяц Землячка обратилась в правительство с просьбой перевести в аппарат Комиссии советского контроля одного из командиров-связистов, участвовавших в проверке НКПС. Это был капитан Черняк, который, очевидно, больше других ей понравился. Не прошло и дня, как он был назначен главным контролером по Наркомату связи.

Потом Розалия Самойловна стала заместителем Председателя Совнаркома. Ей непосредственно был подчинен наш Наркомат связи, и она стала ведать всеми вопросами связи в стране.

О строгом и суровом характере Розалии Самойловны в свое время много говорили, но мне она никогда и ни при каких обстоятельствах не казалась чересчур суровой. Старая большевичка, кристально чистый человек, увлекательный собеседник — именно такой она навсегда осталась в моей памяти.

Во время Великой Отечественной войны, когда мне пришлось работать и в Наркомате обороны, Розалия Самойловна часто задерживала меня в своем кабинете и пытливо расспрашивала о том, что происходит на фронте.

Среди подчиненных ей наркомов и руководителей ведомств военным был только я. При каждом докладе, лучше сказать при каждой встрече с ней, я всегда чувствовал уважительное отношение к себе. Почему она так хорошо ко мне относилась, не могу объяснить и теперь, но могу сказать, что платил ей тем же.

Может быть, не к месту будет сказано, но хочу рассказать об одном интересном случае, который лучше всего характеризует Землячку.

Представьте такую ситуацию. Заседает Совет Народных Комиссаров, наше правительство. На повестке дня заседания стоит много вопросов. Докладчик по одному из них — Землячка.

Она сделала очень подробный и убедительный доклад. Он был посвящен, если так можно сказать, острой критике деятельности Наркомата морского флота, который находился под ее наблюдением.

В ответ на справедливую критику выступил нарком морского флота, который в раздраженном тоне пытался опровергнуть все сказанное Землячкой.

Возмущенная его выступлением, Розалия Самойловна попросила внеочередное слово. Маленькая женщина в темном строгом костюме встала со своего места и сказала:

— Я уже очень старый человек. Наверное, после моей смерти мне на Ново-Девичьем кладбище поставят памятник. Я убедительно прошу — напишите на нем, что вот этот человек отнял у меня пять лет жизни.

В силу необъяснимых обстоятельств, так сложилась судьба, после смерти Землячки мне пришлось жить в ее квартире в Доме правительства у кинотеатра «Ударник». По каким-то чисто домашним мелочам, по тому, в какой цвет были выкрашены стены комнат и какие на окнах висели шторы, какие она любила цветы, образ этой женщины стал мне родным и бесконечно близким.

На активе в радиотеатре Розалия Самойловна выступила с замечательной речью. Мне хочется по сохранившейся у меня стенограмме привести выдержки из ее выступления.

— Товарищи, — говорила Землячка, она вообще очень любила слово — товарищ, — вы только подумайте минутку, как возрос сейчас культурный уровень той массы людей, которую вы обслуживаете. Товарищи, вы не должны забывать то, что вы орган массовый, вы обслуживаете массу, вы имеете колоссальное значение для этой массы, потому, что культура всегда предполагает общение с другими людьми. В работе органов связи еще мало культуры, и здесь есть опасность разрыва между уровнем предоставленной вам техники и той культурой, которая еще не проявилась до конца в органах связи. Я вспоминаю огромное количество телеграмм. которые ежедневно приходится мне читать. Как некультурно пишутся наши телеграммы, как некультурно печатаются, как некультурно наклеиваются.

Мне кажется, что эти слова Землячки интересно будет прочитать не только нашим связистам. Как часто нам еще не хватает культуры в мелочах — в том, как оформлена телеграмма, как пришита к костюму пуговица, как выкрашен дом, какой краской, это все мелочи, но из мелочей складывается большое — наша человеческая жизнь, и тот, кто отмахивается от мелочей, в конце концов проигрывает с большим счетом. Именно об этом, как я понял, говорила Землячка».