Складбище

Все лето, пока родители были на работе, Игнат проводил на складе у бабушки. Летняя продленка отменилась из-за ремонта школы, сидеть один дома Игнат наотрез отказался. И, бабушка, повздыхав, согласилась брать его с собой на службу.

Склад стоял среди рабочих пристроек, старых заколоченных зданий и подсобных помещений. Позади него был пустырь. Склад возвышался над соседними зданиями — бетонная коробка с узкими окнами и одной-единственной дверью, металлической, крашенной багряной краской, с тяжелым навесным замком. На двери белой краской кто-то небрежными крупными буквами вывел «СКЛАД».

На складе хранились вещи для железнодорожников — через город проходила железная магистраль, на которой трудилась большая часть его населения. Бабушка работала кладовщицей. Каждое утро она зажигала свет над единственным столом, заваленным бумагами, бланками учета, приходными и расходными ордерами. Стол стоял особняком, у самой двери, в пятне желтого тусклого света. Во всем остальном складе царила темнота. Верхнее освещение почему-то всегда не работало, поэтому нужные ящики искали с большим тяжелым фонарем.

Игнат приходил на склад утром и радостно кидался в заманчивую темноту — словно в воду нырял.

Склад состоял из огромных стеллажей, на которых стояли, лежали, громоздились сокровища. Коробки с радиодеталями, микросхемами, диодными лампами. Ящики с запасным стеклом для светофоров — тяжелые прозрачные блины из стекла, красные, зеленые, синие… В дальнем углу горой была навалена зимняя униформа, тяжелые тулупы. Эту гору Игнат покорял с разбегу и часто засыпал на ее вершине. В одной из коробок он нашел сотню длинных белых стеариновых свечей. С ними путешествия по складу становились еще интереснее. Провода, приборы, датчики — в мерцающем свете все выглядело настоящим кладом.

Игнат открывал каждый ящик и с тихим восторгом изучал очередную находку. Иногда он относил ее к бабушке — та коротко объясняла, зачем это нужно, не отрываясь от бумаг. Она все время что-то оформляла, пальцы у нее были синими от подтекающей ручки и фиолетовой бумаги-копирки…

Некоторые верхние стеллажи были пустыми. На них Игнат забирался, словно юнга на мачту, по соседним шкафам, устраивался в пыли, разворачивал выданную бабушкой шоколадку и начинал наблюдать. Он быстро понял, что на складе, кроме него, бабушки и невидимых, но всегда слышных крыс, есть и другая жизнь.
В углу за полками дважды в день — ровно в двенадцать и в половине четвертого — появлялся прозрачный человек. Долговязый человек в пальто, с зонтом, с портфелем под мышкой, с длинными лицом в очках с толстой оправой. На несколько секунд он замирал, озирался, потом досадливо морщился — словно зашел не в ту дверь — и уходил обратно в угол, в стену. Это повторялось без изменений, и сначала Игнат хотел помочь заблудившемуся человеку, но тот его не замечал. Игнат пожимал плечами и раз в неделю на всякий случай заглядывал в угол, чтобы проверить, не пропал ли теневой человек, но тот был точен, как часы.

За наваленными в кучу тулупами находилась особая стена. Если к ней прислониться, то можно было услышать радио — оно негромко играло какие-то марши и старые романсы, а еще там передавали сообщения про войну. С обратной стороны стены был пустырь. Игнат излазил его в поисках источника звука. Но понял, что радио играет где-то внутри стены, а не за ней. Слушать радио было интересно, но иногда трансляции о победах под какими-то городами прерывались шипением, словно кто-то резко выкручивал ручку настройки.

Под нижним стеллажом, рядом с алюминиевыми баками, жила масса. Игнат хотел придумать ей имя, но не смог. Масса состояла из складок кожи, вполне человеческой на вид, у нее была одна короткая деформированная ручка с тремя пальцами. Масса всегда боязливо колыхалась, когда Игнат заглядывал к ней в гости, поэтому он старался делать это пореже.

В середине дня бабушка разворачивала обед, грела в старенькой плитке, на которой сверху громоздилась куча бумаг. Раскладывала по тарелкам — красивым, белым, расписанным цветами, легоньким, почти невесомым. На обед всегда были разные блюда: котлетки, запеканки, пироги. Бабушка, как и Игнат, не любила гарниры, поэтому разрешала оставлять на тарелках недоеденную картошку или вареные овощи.

Игнат иногда тайком стряхивал их в свернутую кульком бумагу и относил к дальней стене склада: в ней было отверстие-нора, которое выглядело бесконечным туннелем в темноту. Игнат специально светил туда бабушкиным фонарем, но конца так и не увидел, а с обратно стороны стены дыры, конечно, не было. Игнат оставлял остатки обеда у норы, отворачивался ровно на пять секунд. А когда поворачивался обратно, еды уже не было, а вместо бумажного кулька лежало цветное стеклышко. Если повернуться раньше или позже, то никакого стеклышка не было. А стеклышки Игнат собирал и рассматривал сквозь них людей: их лица забавно искажались, у кого-то появлялись две головы, у кого-то отрастали лишние глаза или рты. Игнат не знал, что это значит, но наблюдать за людьми сквозь стеклышки любил. Правда, большую часть времени он проводил с бабушкой, а она сквозь стеклышки выглядела как обычно, никаких странностей.

В конце лета Игнат заболел. Неделю он лежал дома с больным горлом и не мог говорить — сипел, как старый кран. Потом собрался с силами и выдал матери:

— Ма-ам.

— Да, Игнат?

— Мам, мне уже получше. Можно я, когда поправлюсь…

— Поедешь с нами на дачу. Там накупаешься, ягод поешь.

— Ну да. А можно я потом к бабушке пойду?

— Куда?

— Ну на склад. К бабушке.

— К какой бабушке, Игнат?

Мама нахмурилась. Ее родители жили в Мурманске, муж был детдомовским и своих родителей никогда не знал. Но сын спрашивал с абсолютно честными глазами… Выслушав Игната, она побледнела и бросилась к мужу.

Когда Игнат выздоровел, родители привели его к складу. За время болезни тропинка к нему заросла травой, словно по ней никто не ходил. Склад был закрыт, навесной замок покрыт толстым слоем пыли. К белой надписи на двери кто-то мелом сделал кривую приписку — теперь она гласила «СКЛАДБИЩЕ».

Родители почти не сердились на него — с облегчением отчитали за фантазерство. Лета оставалось всего ничего — на следующей неделе уже сентябрь, начинаются занятия в третьем классе, и Игнат больше не будет шариться по пустырям и выдумывать сказки.

В последний день лета Игната отправили за хлебом. Задумчиво грызя свежую булку, он прошел мимо пустыря, на котором стоял склад. Постоял минутку. И свернул на знакомую тропинку.

В окнах склада не горел свет, замок по-прежнему висел на двери. Игнат тоскливо вздохнул. Посидел на пороге, обхватив колени руками. Положил пакет с хлебом на землю, поднял руку и постучал в дверь.

Секунду ничего не происходило.

Потом дужка замка медленно со скрипом стала выворачиваться наружу. Замок с лязгом упал. Дверь тихонько отворилась. Из темноты навстречу Игнату вышла бабушка, улыбнулась ему и отступила в сторону.

— Пришел наконец-то? Соскучился?

— Привет, ба. Ага.

— Ну проходи…

И Игнат со счастливой улыбкой шагнул внутрь.

Беспризорные...

Меня, страстного коллекционера мистических историй, рассказчики теперь уже, кажется, находят сами. Интуитивно. Сами того не желая. Спросите: как? А вот так…
Недавно довелось побывать на автовокзале – нужно было ненадолго смотаться в другой город. Со своей пунктуальностью, как обычно, приехала сильно заранее, купила билет на автобус и уселась ждать. Рядом со мной сидели два молодых человека чуть за тридцать и о чем-то оживленно болтали. Я, в общем, и не собиралась вовсе вникать в их разговор, пока не поняла, что между ребятами идет дискуссия на тему мистики. Один (кстати говоря, очень прилично одетый и на вид вполне адекватный) пытался убедить другого в существовании потусторонних сил. И рассказал вот такую историю из собственной, видимо, жизни:

- …А в первый раз из дома сбежал в пятом классе. С мамой поссорился: деньги я в тот день потерял, которые мне на завтраки дали. Ну, а на дворе 90-е стояли – сам понимаешь, в семье каждая копейка на счету. В общем, мамка тогда возьми да и крикни в сердцах: «Иди ищи, пока не найдешь – не возвращайся!». Ну а я что… Куртку схватил и бежать. Даже ботинки зашнуровать не успел.
Тогда я отсутствовал 4 дня. Родители весь город на уши подняли и уже не знали, какому богу молиться, чтобы я нашелся живым и здоровым. А мне… как бы это сказать… понравилось, что ли. Понравилось шататься где попало и в любое время, ночевать в разных местах, встречать случайных людей (видно, Бог меня все-таки хранил, и поэтому я не нарвался на какого-нибудь местного чикатилу)… Короче, понеслось: за два года я умудрился сбежать из дома шесть раз. Меня ловили, возвращали домой, но через какое-то время я снова удирал. Сейчас про таких, как я, говорят «склонен к бродяжничеству».
Ну так вот, это был мой седьмой побег. Если честно, даже не помню, из-за чего тогда сорвался, просто срулил в очередной раз, и все. Благо, был июль, ночи стояли теплые, и ночевать можно было хоть под открытым небом.
На вторую ночь скитаний выбрал для ночлега старый заброшенный дом, где уже и раньше ночевал, но на этот раз не свезло – оттуда погнали бдительные соседи. В итоге пошел куда глаза глядят и набрел на еще одно сооружение, где можно было свить себе гнездо. Была это старая общага, в которой когда-то жили работники нашей местной швейной фабрики. Только их лет сто назад расселили, а про здание, стоящее почти на самой окраине нашего городка, по ходу, все забыли. Я про него и раньше знал, даже залезал туда как-то, правда, ненадолго.
В общем, устроился я в одной из комнат и уже даже хотел заснуть. Но тут обратил внимание на свет в коридоре – странный такой, не похожий на естественный, на лунный, скажем. Вот, знаешь, такое ощущение, что в одной из комнат кто-то включил фонарик, и свет этот через открытую дверь частично попадает в коридор. Как-то так.
При всем при этом никаких посторонних звуков я не слышал, вокруг царила гробовая тишина. Ну, по логике вещей, нужно было бы испугаться, конечно… Но я же крутой одинокий волк, мальчик-бродяга, блин… Не сомневаясь даже минуты, я поднялся и потопал смотреть, что же происходит. Свет, который меня заинтересовал, шел из комнаты, находившейся по диагонали от той, где я собирался ночевать…
Короче, глазам моим предстала следующая картина. В комнате (которая, кстати говоря, оказалась больше остальных – видимо, там у них когда-то общая кухня располагалась) были наглухо заколочены окна. На полу кружком сидели четверо ребят - трое мальчишек и девочка – по виду моих ровесников. Свет, привлекший мое внимание, концентрировался вокруг них, но я никак не мог понять, где находится его источник. Такое ощущение, что где-то рядом с ними стояла какая-нибудь настольная лампа, но я не видел ее.
Что было в них особенного? Да вот ей-богу, ничего. Запомнился только ярко-красный свитер одного из пацанов, а еще длинная коса девочки (та сидела спиной ко мне), не очень аккуратная, растрепанная – похоже, ее не переплетали как минимум несколько дней. Сомневаться не приходилось: это либо беспризорники, либо такие же «гулёны», как я сам.
Вся компашка сидела спокойно, на меня – ноль внимания, никто даже не обернулся в мою сторону:
- Привет, ребят, - я решил заговорить первый, - вы это… как сюда попали-то? Я ж весь дом облазил, не было никого…
Ребята молчали. Больше того: ни один из них, как мне, во всяком случае, показалось, не шелохнулся. Такой откровенный игнор начал меня бесить.
- Эй, ну вы че, в самом-то деле? Языки проглотили?!
В этот момент свет неожиданно погас. Глаза несколько секунд привыкали к темноте, когда же я смог оглядеться… рядом никого не оказалось! Комната была пуста. Клянусь тебе, я не слышал ни топота ног, ни какого-либо шума вообще. Всю четверку, которая еще недавно сидела передо мной, будто бы «выключило» вместе со светом…
В общем, той же ночью я домой вернулся. Да что там вернулся – прибежал, прилетел, как торпеда. Испуганный, грязный, даже малость заикающийся. Спустя какое-то время узнал от одноклассника, что в этой заброшенной общаге несколько лет назад погибло сразу четыре человека – девочка и три пацана, самому старшему из которых было четырнадцать. Все беспризорники. Погибли нелепо и жутко, как и еще толпы таких же малолетних дураков: надышались какой-то гадостью и отравились…
После той истории мозги у меня как-то вдруг сразу на место встали: перехотелось, знаешь ли, из дома сбегать…

После того как молодой человек закончил свой рассказ, его собеседник долго и довольно громко удивлялся, а потом сказал: «А вот я тут историю слыхал…». Я хотела было снова навострить уши… но, увы, время поджимало и нужно было двигать на автобус. Так я осталась без второй публикации.

Выиграйте 40 томов манги!

С 1 по 8 апреля переходите в группу Строк vk.com/stroki_mts, пишите слово "мастер" в сообщения сообщества и проходите квест, в котором вас ждут интересные задания, подарки и розыгрыш призов - огромный набор бумажных книг манги.

Что внутри бокса:

Blue Lock — 4 книги
Голубой период — 3 тома
Сага о Винланде — 8 книг
Форма голоса — 7 томов + фанбук
Так сложно любить Отаку — 11 томов
Твоя апрельская ложь — 6 томов
5 сантиметров в секунду — 1 книга

Собака Ину, Мастер Строк и бесплатные комиксы ждут вас!