Алла

Ты хочешь знать, что будет, когда остановится время? Хорошо, я расскажу тебе.
В детстве я была очень любознательным ребенком, впрочем как и все дети. Мне очень нравилось, когда мама читала на ночь сказки. Одной из самых любимых была "Спящая красавица", ещё тогда, в детстве, я представляла как встречу своего принца, и всё будет как в сказке, только без приспешников зла. Сами понимаете, сказки учат добру, и только в сказках добро всегда побеждает зло, тогда для меня это было самым ценным доводом. А почему, почему нет? Ведь мама встретила своего принца, в лице моего папы, они очень любят друг друга и понимают буквально без слов, как тут не верить?
Я росла. Конечно же мои представления о мире менялись с годами, но детская наивность всё же осталась, хотя не такая концентрированная, как в шесть лет. Но я по-прежнему верила в сказки, верила в принцев, верила в добро и честность людей. Не смотря на жесткость реального мира.
Знаешь, моя вера не подвела меня, я встретила принца всей своей жизни, на тот момент я думала именно так.
Мне исполнилось семнадцать лет, тогда я закончила десятый класс. Сами понимаете в таком возрасте играют гормоны, хочется любви и романтики. А мне хотелось настоящей любви, что бы один раз и навсегда. Ухажеров в школе у меня хватало, но все они были не те, не те кто мне нужен. То лето я должна была провести у бабушки в деревне, так и случилось. Жаркий июньский день, меня охватывала эйфория от долгожданного летнего отдыха. Бабушка была рада моему приезду, всё-таки любимая внучка приехала, как ни как. Не успела я насладится вкуснейшими бабушкиными блинчиками, как ко мне прибежала моя подружка Алла (девочка из этой деревни, мы дружили с ней с детства). Аллочка, высокая, рыжеволосая девушка, веселушка-хохотушка и звезда любой компании. В тот день она уговорила меня пойти с ней вечером погулять.
- Ну, пожалуйста, пошли! Они такие классные, я очень хочу познакомить тебя с ними, к тому же мы давно не виделись! Пошли, иначе я обижусь, - вопила она. Мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть головой в знак согласия. - Вот и хорошо. Только оденься, пожалуйста красиво. Я побежала, до вечера, - сказала довольная Аллочка и быстренько убежала.
Красиво для Аллы - это коротенько платьице, едва прикрывающее задницу и высокие каблуки. Ну, уж нет! Каблуки я надену, а вот короткое платье мне не по вкусу.
Уже смеркалось, выход намечался на одиннадцать часов, летом ведь темнеет часов в двенадцать. Я надела красивое ситцевое платье чуть выше колен, распустила вьющиеся каштановые волосы (длинной до поясницы), подвела большие зеленые глаза и накрасила ресницы тушью, добавила каплю бальзама на губы и конечно же туфли на шпильке. Хорошо, что дороги асфальтированные в поселке. Аллочка зашла за мной без пяти минут одиннадцать. Мы вышли со двора, на перекрестке стояла большая компания из 10 человек.
- Должно быть это они, - прошептала я.
Алла мотнула головой в знак согласия. "Кажется вечер будет ужасным", промелькнуло у меня в голове. Но эта мысль быстро покинула меня, когда я увидела его. Я уже не слышала ничего, что говорила мне моя подружка. Только лишь смотрела на него. Алла познакомила меня со всеми ребятами, там было три девушки и семь парней. Но мне было всё равно на них.
Того парня звали Сергей. Он был как тот принц, из сказки. Высокий голубоглазый брюнет, с потрясающей белоснежной улыбкой. Веселый и обходительный, таких парней среди моих воздыхателей не было, конечно ведь ему было двадцать два года. Весь вечер мы провели вместе, в одной компании, болтали обо всё, смеялись и шутили. Тогда он проводил меня до дома, и мы договорились завтрашний вечер провести только вдвоем.
На следующий вечер моя дорогая подружка пришла в гости.
- Привет! - сказала Алла.
- Привет, проходи. Сейчас чай пить будем. - радостно сказала я.
- Я хотела поговорить с тобой. Тебе Сергей понравился? - спросила она.
- Да, он мне понравился. Мне кажется я влюбилась, наверно он тот самый принц, мой принц.
- Мне он тоже не безразличен. Ты же мне подруга, погуляешь с ним. Всё равно потом уедешь домой и забудешь про него, да и он про тебя! - со злобой сказала Алла.
Наступила пауза, я не могла поверить, что слышу это от своей подруги. Признаюсь, я думала она поддержит меня, к тому же я не отбирала у неё любимого человека, она сама говорила, что он ей друг и не больше. А теперь я слышу это.
- Знаешь, Алл. Хоть ты мне подруга и я ценю тебе, но зачем ты так говоришь? - в растерянности шептала я. Ничего не сказав, она выбежала из дома, и больше этим летом мы с ней не виделись.
Все лето я провела с Сергеем. За эти три месяца я влюбилась в него по уши. Он был нежен и ласков со мной, это вскружило мне голову, и я отдалась целиком и полностью своему любимому.
Лето подходило к концу, нам не хотелось расставаться. Меня ждал одиннадцатый класс и экзамены, его университет и диплом. Мы жили в разных городах и всё равно не расстались. Я уехала 25 августа, и с тех пор он приезжал ко мне раз в две недели, чтобы несколько часов побыть со мной.
Был декабрь. В тот день я очень ждала его, и он приехал. Выбежав на улицу, я не увидела его, он сидел в машине. Хотя обычно встречал меня у подъезда, но я не придала этому значения и уселась в машину.
- Привет, любимый! Наконец-то ты приехал, я так ждала тебя. - промурлыкала я.
Потянула к нему руки, что бы обнять. Он отшатнулся.
- Привет. - сухо сказал он.
Завел машину, и мы поехали.
- Сереж что-то случилось? Или ты мне не рад?
- А ты мне рада?
- Да! Я ведь люблю тебя. Да, что с тобой? Скажи мне? - нервно пищала я.
К тому моменту мы выехали из города, он нервно мял руль. Кажется он был очень зол, его глаза буквально горели адским огнём. Остановив машину на обочине, он вышел.
Открыл пассажирскую дверь, где сидела я, он схватил за волосы и потащил из машины.
- Отпусти, мне больно! Что ты делаешь? - со слезами кричала я.
Я не понимала, что на него нашло, он никогда не делал мне больно. Страх и ужас овладел мной, горло стянул спазм, трудно дышать. Он тащил меня в лесок. Когда мы оказались достаточно далеко от шоссе. Он отпустил мои волосы из рук и швырнул меня в снег,
- Ну, что страшно? Кто тот парень? Отвечай!! - орал он.
Его лицо будто бы перекосила от злости, глаза налились кровью. Я не понимала о чём он говорил.
- О ком ты говоришь? Не понимаю. - сквозь слёзы шептала я.
Но он будто бы не слышал меня. Ходил из стороны в сторону, как тигр в клетке.
- Какой же ты сукой оказалась. Как ты могла так врать мне. Я ведь верил. Верил тебе как себе.
Не противно было со мной так? Или я как запасной аэродром? Отвечай, стерва!! - диким криком орал он.
Я встала на ноги, он поднял на меня злые и пустые глаза.
- Серёж, я люблю тебя. И не пони...
Он вцепился мне в шею. Его руки вцепились мертвой хваткой в мою живую плоть. Он что-то говорил, но я не разбирала слов, а хватала воздух ртом как рыба, пытаясь поймать хоть каплю драгоценного кислорода. Темнота...
Вечерние новости. Ночью в лесу, неподалеку от города, был найден труп Васильевой Анны. Она была задушена своим молодым человеком, имя не разглашается в интересах следствия. Когда их нашили, парень обнимал бездыханное тело девушки и бормотал одну и ту же фразу "Прости, что я ей поверил. Прости, что я ей поверил. Прости"...
15 декабря 2012 года в 16:37 время для меня остановилось.

Дом

Произошло это с моей семьей 18 ноября 2008года.
Сидел на дежурстве, когда раздался звонок на мобильный. Звонила жена. Странно — в такое время она обычно уже давно спит с детьми (время было близко к двум часам ночи).

В трубке испуганная Наташка шёпотом, сквозь всхлипы, попросила срочно приехать домой, так как близнецы ведут себя, мягко говоря, неадекватно (малышам по 6 лет). Объяснить ничего толком не смогла, только плакать сильнее начала. Пришлось сорваться с работы, упросить сменщика прикрыть перед начальством и гнать посреди ночи в другой конец города.

Наташа встретила в подъезде в одном халате и босиком. С рыданиями бросилась на шею, на предложения зайти в квартиру еле согласилась. На требование объяснить, что же все-таки происходит, разрыдалась и начала показывать пальцем на детскую комнату.

Я пошёл к малышам, она за мной не пошла. Дети были в комнате, они обрадовались моему приходу, но на вопрос, что случилось, тоже ничего вразумительного не ответили, только сказали, что маму напугала бабка. Я спросил, что за бабка и почему мать испугалась её. Сын ответил — мол, мама зашла и с бабкой не поздоровалась, а мы их познакомить хотели; бабка маме руку протянула, а та убежала...

— И где сейчас эта старушка? — в недоумении спросил я.

— Да вон, прямо над тобой. Пап, какой ты смешной, подними голову — она с тобой поздоровается!

Я поднял голову, сам не понимая, что делаю. На потолке была видна тень. Я быстро сообразил, что ей там просто взяться неоткуда. Схватил детей и уже сам на грани истерики выбежал из квартиры. Жена выскочила за мной, и мы поехали посреди ночи к родителям. Ехал я мягко говоря в тряске и недоумении.

Что произошло тем вечером, Наташа до сих пор мне не рассказала. Но домой, пока батюшку не привели, ехать отказывалась. Дети нам до сих пор припоминают, что мы бабку обидели — а она, мол, была забавная, даже по стенкам бегать умела.

Первая Тварь на деревне

Здравствуйте, меня зовут Подставин Влад мне 21 год и я студент Саратовского университета,2 года назад произошло не что ужасное, во что не мог поверить я и мой друг Гриша. Ближе к делу, в 2013 я поступил в университет и был занят учебой, не выходил из дома, не сидел в соц. Сетях, только учеба и учеба, а когда учебный год закончился я решил съездить к своей бабушке в деревню, она жила совсем одна и только папа к ней приезжал зимой, но нечасто, что меня удивляло. Я решил спросить папу, можно ли взять его машину, и съездить к бабушке, но когда это услышал папа, он побледнел и сказал, чтобы я не ездил туда, причину не объясняя. Ближе к вечеру ко мне в комнату зашли родители и сказали, что нам надо серьёзно поговорить.
- «Мы не хотели тебя отвлекать и расстраивать, но месяц назад бабушка умерла от инсульта»-сказала мама.
По моим щекам потекли слезы, как можно утаить смерть любимой бабушки? У меня не укладывалось в голове, конечно я понимаю, что бабушка умерла перед экзаменами, когда я полностью погрузился в учебу, и я бы не написал на отлично, и все пошло бы плохо.
На следующие утро я решил договориться со своим другом съездить в деревню, друга зовут Гриша ему на тот момент было 20 у него была машина. Собрали сумки, приготовили с собой еду на н.з, а родителям сказали, что поехали на встречу друзей.
Дорого в деревню занимает где-то часа 2. Рассказываю план дороги, чтобы вы поняли: сначала надо выехать из города, проехать две деревни и один переезд и мы на мести, но дороги просто ужасные и на них тратим больше времени. Когда мы проехали второе село, то не увидели ни одной живой души, хотя около переезда был не большой населенный пункт. Далее когда все трудное было позади мы въехали в деревню, знакомая табличка «Сабуровка» дома, вышка, магазин и т.д, но на главной улице не было ни души, не было кур гулящих по дороге и подозрительно тихо, в небе не слышно птиц…
-«Сколько ехать до дома»- спросил Гриша.
-«Минут 20»-ответил я.
Когда доехали, нас сразу насторожили заколоченные окна во всех домах, открытые калитки, такое ощущение, что здесь кто-то разгуливает.
Когда зашли в дом я заказал Гриши, что возьму топор и схожу к соседям проведаю, только ты некому не открывай.
Пошел в соседний дом к тете Люде и дяде Саше добрые люди были…Но их двери заколочены стучал, стучал никто не открыл решил вернуться к Грише, но услышал, что кто-то скулит в сарае, сначала испугался, но переубедил себя, что это их собачонка Муся, когда зашел в сарай был в ужасе, Муся лежит без хвоста везде кровь нет одной лапы, и здесь я понял, что Гриша…
Я рванул к другу начал барабанить по двери кричу: «Открой! Это я».
Дверь отварилась и я увидел бедного Гришу, он держал в руках нож и был до ужаса напуган, я спросил, что случилось? Он с дрожью в голосе начал рассказывать, что как ушел через минуту, кто-то и что-то в дверь начало биться и рычать, но это точно не человек был… Я не смог поверить в это, но эта тварь вечером переубедило меня. Сначала я услышал как что-то ходит и наступает на сухие ветви ломая, их потом звук открывающийся ручки, но дверь заперта на замок, я сказал Грише подойти к двери и держать ее, а я пока что позвоню, ну как всегда в экстренных ситуациях не ловила связь.
Тогда я подбежал Грише и мы начали подпирать дверь, вдруг все затихло на несколько секунд, а потом удар в дверь он был нечеловеческой силы. Мы начали держать крепко-крепко дверь, но тварь была сильнее, чем мы думали. В таком шоке мы просидели до зари, все это время лил дождь, а тварь ломилась и ломилась, под утро когда выглянуло солнце мы сидели у двери и краем уха услышал, что это существо находится во дворе, оно пытается тихо ступать на землю, но ее дают хрустящие ветви под лапами или ногами, но вдруг я услышал как сработала сигнализация и что-то начало убегать от нашего дома я крикнул Грише, что на 1, 2, 3 мы выбегаем и садимся в машину, у нас получилось, мы сделали это уехали, только странно, что тварь не прокололо нам шины. Всю дорогу ехали молча.Когда Гриша подвез меня, мы попрощались и теперь всегда вместе.

Мертвенький

Жила в одной деревне женщина, Варварой ее звали, которую все считали дурочкой блаженной. Нелюдимой и некрасивой она была, и никто даже не знал, сколько ей лет, – кожа вроде бы без морщин, гладкая, а вот взгляд такой, словно все на свете уже давно бабе опостылело. Впрочем, Варвара редко фокусировала его на чьем-нибудь лице – она была слишком замкнутой, чтобы общаться даже глазами. Самым странным оказалось то, что никто не помнил, как она в деревне появилась.
Никто не знал, на что она живет, чем питается. Она всегда ходила в одном и том же платье из дерюжки, подол которого отяжелел от засохшей грязи. В одном и том же – но пахло от нее не густым мускусом человеческих выделений, которые не смывают с кожи, а подполом и плесенью.
И вот однажды, в начале шестидесятых, один из местных парней, перебрав водки, вломился к ней в дом – то ли его подиначил кто-то, то ли желание абстрактной женственности было таким сильным, что объект уже не имел значения. Парня звали Федором, и шел ему двадцать пятый год.
Вломился он в дом Варвары, и уже сразу, в сенях, как-то не по себе ему стало. В доме был странный запах – пустоты и тлена. Даже у деревенского алкоголика дяди Сережи в жилище пахло совсем не так, хоть и пропил он душу еще в те времена, когда Федор младенцем был. У дяди Сережи пахло теплой печью, крепким потом, немытыми ногами, скисшим молоком, сгнившей половой тряпкой – это было отвратительно, и все же в какофонии зловонных ароматов чувствовалась пусть почти деградировавшая в существование, но все-таки еще жизнь. А у Варвары пахло так, словно в дом ее не заходили десятилетиями, – сырым подвалом, пыльными занавесками и плесенью. Федору вдруг захотелось развернуться и броситься наутек, но как-то он себя уговорил, что это «не по-мужски». И двинулся вперед – на ощупь, потому что в доме мрак царил – окна были занавешены от лунного света каким-то тряпьем.
Ткнулся выставленными вперед руками в какую-то дверь – та поддалась и с тихим скрипом отворилась. Федор осторожно ступил внутрь, несильно ударившись головой о перекладину, – Варвара была ростом невелика, и двери в доме – ей под стать. Из-за темноты Федор быстро потерял ориентацию в пространстве, но вдруг кто-то осторожно зашевелился в углу, и животный ужас, какой на большинство людей наводит тьма в сочетании с незнакомым местом, вдруг разбудил в парне воина и варвара. С коротким криком Федор бросился вперед.
– Уходи, – раздался голос Варвары, тихий и глухой, и Федор мог поклясться, что слышит его впервые.
Многие вообще были уверены, что чудачка из крайнего дома онемела еще в военные годы, да так и не пришла в себя.
Она протянула руку к окну, отдернула занавесь, и Федор наконец увидел ее – в синеватом свете луны ее спокойное уродливое лицо казалось мертвым.
– Вот еще! – Он старался, чтобы голос звучал бодро, но из-за волнения, что называется, «дал петуха», и, сам на себя за это раздосадовав, излил злобу на Варвару, ткнув кулаком в ее безжизненное лицо. – Давай, давай… я быстро.
Она не сопротивлялась, и это спокойствие придало ему сил. «Наверное, сама об этом мечтает, рада до смерти и не верит счастью своему, – подумал он. – Мужика-то, поди, уже лет двадцать у нее не было, если не больше».
Варвара вся была окутана каким-то тряпьем, точно саваном. Федор вроде бы расстегнул верхнюю кофту, шерстяную, но под ней оказалась какая-то хламида, а еще глубже – что-то, похоже, нейлоновое, скользкое и прохладное на ощупь. В конце концов, разозлившись, он рванул тряпки, и те треснули и едва не рассыпались в прах в его ладонях. Варвара же лежала все так же молча, вытянув руки по швам, как покойница, которую готовили к омовению. Глаза ее были открыты, и краешком сознания Федор вдруг отметил, что они не блестят. Матовые глаза, как у куклы.
Но в крови уже кипела вулканическая лава, желающая излиться, освободив его от огня, и ему было почти все равно, кто отопрет жерло – теплая ли женщина, послюнявленный ли кулак или эта серая кукла.
Грудь Варвары была похожа на пустые холщовые мешочки, в которых мать Федора хранила орехи, собранные им в лесу. Не было в ее груди ни полноты, ни молочной мягкости, а соски напоминали древесные грибы, шероховатые и темные, прикасаться к ним не хотелось.
В тот момент сознание Федора словно раздвоилось: одна часть не понимала, как можно желать это увядшее восковое тело – страшно же, противно же, а другая, как будто околдованная, лишь подчинялась слепой воле, порыву и страсти. Коленом он раздвинул Варварины бедра – такие же прохладные и сероватые, будто восковые, и одним рывком вошел в нее – и той части сознания Федора, которой было страшно и противно, показалось, что плоть его входит не в женщину, а в крынку с холодной ряженкой. Внутри у Варвары было рыхло, холодно и влажно.
И вот, излив в нее семя, Федор ушел, по пути запутавшись в штанах. Он чувствовал себя так, словно весь день пахал на вырубке леса, но списал эту слабость и головокружение на водку. Прибрел домой и, не раздеваясь, завалился спать.
Всю ночь его мучили кошмары. Снилось, что он идет по деревенскому кладбищу, между могилок, а со всех сторон к нему тянутся перепачканные землей руки. Пытаются за штанину ухватить, и пальцы у них ледяные и твердые. В ушах у него стоял гул – лишенные сока жизни голоса умоляли: «И ко мне… И ко мне… Пожалуйста… И ко мне…»
Вот на дорожке пред ним появилась девушка – она стояла, повернувшись спиной, хрупкая, невысокая, длинные пшеничные волосы раскиданы по плечам. На ней было свадебное платье. Федор устремился к ней как к богине-спасительнице, но вот она медленно обернулась, и стало ясно – тоже мертва. Бледное лицо зеленоватыми пятнами пошло, некогда пухлая верхняя губа наполовину отгнила, обнажив зубы, в глазах не было блеска.
– Ко мне… ко мне… – глухо твердила она. – Подойди… Меня нарочно хоронили в свадебном… Я тебя ждала…
Проснулся Федор от того, что мать плеснула ему в лицо ледяной воды из ковшика:
– Совсем ополоумел, пьянь! Упился до чертей и орал всю ночь, как будто у меня нервы железные!
Прошло несколько недель. Первое время Федор никак не мог отделаться от ощущения тоски, словно бы распростершей над ним тяжелые крылья, заслоняя солнечный свет. Пропали аппетит, желание смеяться, работать, дышать. Но постепенно он как-то оправился, пришел в себя, снова начал просить у матери утренние оладьи, поглядывать на самую красивую девицу деревни, Юленьку, с длинными толстыми косами и чертями в глазах.
С Варварой он старался не встречаться, впрочем, это было нетрудно – она редко покидала свои дом и палисадник, а если и выходила на деревенскую улицу, то жалась к обочине и смотрела на собственные пыльные калоши, а не на встречных людей.
Постепенно странная ночь испарилась из памяти – и Федор даже не вполне был уверен в ее реальности. Его сознание какой-то снежный ком слепило из реальных фактов и воспоследовавших ночных кошмаров, уже и не понять: что правда, а что – страшный образ, сфабрикованный внутренним мраком.
Наступила зима.
Зимними вечерами Федор обычно столярничал – ремеслу обучил его отец, у обоих были золотые руки. Со всех окрестностей обращались: кому стол обеденный сколотить, кому забор поправить, кому и террасу к дому пристроить.
И вот в конце ноября однажды случилось странное – в дверь постучали, настойчиво, как если бы речь шла о срочном деле, а когда Федор открыл – на улице никого не было. Человека, потревожившего вечерний покой семьи, словно растворило ледяное плюющееся мокрым снегом пространство. Только на половице, придавленный мокрым камнем, белел конверт.
Оглянувшись по сторонам, Федор поднял его, заглянул внутрь и удивился еще больше – внутри были деньги. Не миллионы, но солидная сумма – столько бы он запросил как раз за строительство летней терраски. Для реалий деревни это было нечто из ряда вон – соседи, конечно, не голодали, но и откладывать деньги было не с чего, а за работу все предпочитали платить в рассрочку. Вместе с купюрами из конверта выпала записка. «Я прошу вас сделать гроб, длина – 1 метр, материал – дуб или сосна. Деньги возьмите сразу, а за готовой работой я приеду при первой возможности».
Не из пугливых был Федор и уж точно не из суеверных, но что-то внутри него похолодело, когда дочитал. Длина – 1 метр. Выходит, гроб-то – детский. Почему за него готовы столько заплатить? Если бы заказчик спросил у него цену, Федор назвал бы сумму, раз в двадцать меньшую, и то не считал бы себя обиженным. Почему выбрали столь странный способ сделать заказ? Такое горе, что от лиц чужих мутит? Но получается, ему даже выбора не оставили – деньги-то кому возвращать? Можно, конечно, так и держать их в конвертике, а когда заказчик явится, с порога сунуть ему обратно. С другой стороны… А если там ребенок при смерти. И вот человек придет, а ничего не готово. В полотенце его хоронить, что ли?
Тяжело было на душе у Федора, но все же работу он выполнил. За два вечера управился. Самые лучшие доски взял, старался так, словно ларец для императорских драгоценностей делал. Даже резьбой украсил крышку – делать-то все равно зимними вечерами нечего.
Прошла неделя, другая, а потом и третья началась, но за работой так никто и не пришел. Маленький гроб стоял в и без того тесных сенях и действовал всем на нервы. Проходя мимо него, отец Федора мрачно говорил: «Етить…», а мать, однажды о него споткнувшись, машинально ударила деревяшку ногой, а потом опомнилась, села на приступок и коротко всплакнула.
И вот уже под Новый год как-то выдался вечер, когда Федор остался дома совсем один. Родители и маленькая сестренка уехали в соседний поселок навестить родственников, там и собирались переночевать.
Вечер выдался темный и вьюжный – за плотной шалью снегопада ни земли, ни неба не разглядеть.
И вдруг в дверь постучали – тот же настойчивый торопливый стук, Федор сразу его признал, и сердце парня ухнуло – как будто с бесконечной ледяной горки.
Осторожно подойдя к двери, он спросил – кто, однако ему не ответили. Зачем-то перекрестившись, он отпер дверь – на крыльце стояла невысокая женщина, укутанная в телогрейку и большой шерстяной платок. Федор даже