Неудивительно, что когда гитлеровцы в августе 1941-го заняли деревню Куракино недалеко от города Великие Луки в Псковской области, именно Матвею Кузьмичу предложили стать старостой. Крестьянин-единоличник, имевший отдельное самостоятельное небольшое хозяйство, отказавшийся вступать в колхоз в период всеобщей коллективизации, но не попавший под каток борьбы с контрреволюционными элементами. И чудом выживший в лихолетье 30-х (или благодаря тяжелому крестьянскому труду — единоличника никто от выполнения советского производственного плана не освобождал). Нелюдимый, в деревне особняком державшийся. Бирюк, одним словом. Но нрава крутого и копейку свою считать привыкший: в своем хозяйстве без счета — никак. Авторитетный среди местных. Потому как старожил, да и на девятый десяток уже годы перевалили. И всё еще по-мужицки крепкий, работящий, привыкший время от времени с ружьишком на охоту в лес ходить.
Кто как не Матвей Кузьмич смог бы и деревенских в узде держать, и с оккупационными властями сотрудничать? Но в ответ на щедрое предложение военной администрации старик только головой мотал, переминался с ноги на ногу неуверенно: куда мне, слышу да вижу плохо, хоть и передвигаюсь, но с трудом. Короче, оставьте спокойно своё дожить.
Подвиг русского национального героя Ивана Сусанина, спасшего царя Михаила Федоровича, заведя отряд польско-литовских захватчиков в лютые болота костромских непроходимых лесов, известен всем без исключения в современной России и далеко за её пределами. Во многом благодаря тому, что нашел отражение в культуре: ещё в 1815 году в Петербургском Большом театре состоялась премьера оперы Катерино Кавоса «Иван Сусанин», а спустя 20 лет, в 1836 году, свет увидела опера выдающегося русского композитора Михаила Глинки «Жизнь за царя», по мнению и зрителей, и критиков, и даже самого Кавоса, затмившая первичную постановку. И с тех пор опера Глинки с успехом ставится на различных театральных сценах.
А вот о подвиге Матвея Кузьмича Кузмина, совершенном им 14 февраля 1942-го, знают сейчас, наверное, единицы. Хотя в СССР о нем говорили достаточно много. Первым историю самоотверженного крестьянина рассказал в статье в газете «Правда» Борис Полевой, оказавшийся в тех местах и даже присутствовавший на похоронах Героя. 24 февраля 1942 года о подвиге сообщило Советское Информбюро. В газетах и журналах о Кузьмине печатались очерки, рассказы, стихи, а «Последний день Матвея Кузьмина» того же военкора и писателя Бориса Полевого после войны был включён в программу начальной школы. Его именем были названы улицы по всей стране, ему устанавливались памятники, один из которых до сих пор стоит на станции «Партизанская» московского метро. В 1965 году Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Кузьмину Матвею Кузьмичу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза...
Но кто сегодня об этом вспомнит?
Матвей Кузьмич был типичным представителем крестьянского сословия еще в дореволюционной России. Родился крепостным 21 июля 1858 года в Куракино Псковской губернии, защищая которую потом и нашел свою смерть. Отмена спустя 3 года, в 1861-м, императором Александром крепостного права мало что изменило в жизни людей, работавших на земле. Свободными-то они, конечно стали. Формально. Но труд так и остался тяжелым и, говоря современным языком, низко оплачиваемым. О какой свободе может идти речь, если нет у крестьянина ни земли, ни средств производства?
Ни родители Матвея Кузьмича, ни сам он, возмужав, с насиженного места не срывались в поисках лучшей доли. Когда пришло время, Матвей женился, в семье родилось двое сыновей. Однако вскоре жена скончалась, оставив молодого мужа вдовцом, и со временем в доме появилась новая хозяйка.
Во втором браке народилось еще шестеро детей. Причем самая младшая дочь, Лидия, появилась на свет в 1918 году, когда Матвею Кузьмичу исполнилось 60 лет.
Отгремела Первая мировая, отгрохотали революции и Гражданская война — каких взглядов придерживался дед Кузьмич, как его величали в округе, доподлинно неизвестно. Был он одним из многих, на кого внимания особого не обращают. Но когда началась коллективизация, воспринял её в штыки. Категорически отказался вступать в колхоз и плясать под чужую дудку.
Это был типично русский человек, до мозга костей крестьянин со своей
характерной психологией: упрямый, мало говорил, предпочитая словам дела, — рассказывал о Матвее Кузьмиче сотрудник научно-методического отдела Музея Победы Сергей Позёмов.
Почему никто не тронул сурового деда Кузьмича, вносившего смуту в стройные ряды колхозников, мы уже едва ли узнаем. Когда в СССР начался процесс объединения единоличных крестьянских хозяйств в коллективные, Матвею Кузьмичу исполнилось 70. Может, грозные сотрудники НКВД, пожалев, не стали связываться со сварливым дедом. Возможно, уважение среди местных стало ему защитой от притязаний властей. Или же на деда просто не обратили внимания — живет тихонечко и пусть живет, в ярой антисоветчине замечен не был. К тому же от честного труда он не отказывался: устроился сторожем в колхоз, нареканий по работе не имел, бдительно охраняя народно-государственное добро.
....не было в округе человека, который рискнул бы днем или ночью посягнуть
на колхозное добро, охраняемое дедом Матвеем и его лохматым, облезлым и свирепым Шариком, — так описывал Матвея Кузьмича Борис Полевой.
Когда началась война, и враг стремительно приближался, многие жители деревни успели эвакуироваться. Но Матвей Кузьмич уезжать из родной деревни отказался: вся жизнь прожита здесь, в Куракино. Здесь родился сам, здесь женился, здесь дети народились. Куда ему бежать, на кого дом оставить?
Гитлеровцы во время оккупации старику особо не досаждали. Хоть от сотрудничества он и отказался, но опасности для захватчиков 83-летний дед с берданкой не представлял, как жил при советах, так и при немцах продолжил. Взять с него было нечего: ни свиньи, ни коровы, ни кур, ни гусей.
В ходе начатой 9 января 1942 года подразделениями Калининского и Западного фронтов Торопецко-Холмской наступательной операции советское командование планировало взять в окружение крупные группировки немецких войск, в особенности ржевскую. Красной Армии удалось продвинуться на глубину до 250 км и освободить около тысячи различных населенных пунктов, оккупированных нацистами и их приспешниками. Выбили гитлеровцев и из Куракино.
Однако сдаваться просто так оккупанты не собирались, прощупывая боевые порядки советских войск яростными наскоками с целью нанести мощный контрудар в слабое место. Уже в начале февраля в деревню вновь вошли немцы: 1-я горнострелковая дивизия вермахта - элита гитлеровских войск.
Горнострелковые подразделения (егеря) нацистской Германии отличались особой подготовкой и слаженностью. Тщательно экипированные для ведения боевых действий в суровых климатических условиях, часто действуя в отрыве от основных сил, они составляли мощный боевой кулак, предназначенный для выполнения практически невыполнимых заданий. Сегодня такие задачи выполняет спецназ.
Баварских горных егерей намеренно перебросили в район Великих Лук для осуществления прорыва и выхода в тыл советским войскам в планирующемся контрнаступлении в районе Малкинских высот.
Тогда-то и вспомнили оккупанты про Матвея Кузьмича.
Вот что писал об этом Борис Полевой:
Немцам нужно было узнать тайные лесные тропы, по которым можно
пробраться в тыл нашей оборонительной линии. А кому эти тропы могли быть лучше известны, чем деду Матвею, десятки раз топтавшему их своими ногами, знавшему каждую болотинку, каждую сосенку. Старика вызвали к офицеру, предложили ему ночью провести батальон в тыл наших огневых позиций, посулили в награду денег, муки и хорошее охотничье ружьё.
Старик долго думал, стоя перед офицером и комкая лохматую баранью шапку. Офицер нетерпеливо поглядывал на него, постукивая по столу костяшками пальцев.
— А сколько денег дадите? — спросил, наконец, старый охотник.
— О, скажите ему, что немецкое командование не жалеет денег тем, кто ему верно служит. Предложите тысячу рублей, — ответил офицер.
Старик выслушал перевод, долго смотрел на офицера из-под своих седых бровей и, подумав, сказал:
— Дешево купить хотите.
— Ну, полторы, ну, две тысячи, — начал раздражаться офицер.
Старик медленно надел шапку, напялил ее на глаза и ответил:
— Ладно, проведу я вас тайной тропой, такой, какую я один знаю.
Гитлеровцы даже не сомневались, что старик выполнит договоренности: где еще искать союзников, как не среди обиженных советской властью? А так как Кузьмин был противником колхозов, значит, должен был и всё остальное ненавидеть. Не могло потомкам тевтонцев в голову прийти, что есть такое понятие — «Родина».И она в сердце живёт. Ради неё живота не жаль. Тем более человеку, многое на свете повидавшему. Который точно знает цену жизни и смерти.
Что задумал 83-летний дед Кузьмич было неведомо ни своим, ни чужим. Весть о предательстве быстро разлетелась по деревне: его ругали, проклинали, вот только сделать никто ничего не мог — немцы пристально следили за порядком. А Матвей Кузьмич на этом свой расчёт и основывал: всё должно быть максимально достоверно. Без тени сомнений.
По рассказам Бориса Полевого, Матвей Кузьмич отправил в ночь своего 14-летнего внука предупредить о готовящейся атаке расположившиеся в деревне Паршино, в 6-ти километрах от Куракино, подразделения Красной Армии. Позже, уже в 60-е, непосредственный участник тех событий, командир отделения 31-й отдельной курсантской стрелковой бригады К. Баранников вспоминал, что примерно за 30 минут до появления немцев на позиции бригады прибежал сын Кузьмина, а не внук.
На самом деле, не столь важно, кто это был. Главное, что самоотверженность героев тех страшных событий не подлежит сомнению.
Тёмной ночью Кузьмин повёл горных егерей окружным путём, снежной целиной, лесом и оврагами, незаметно и утомительно, чтобы к месту засады немецкий спецназ пришёл в нужной кондиции, мало способный вести бой. Так в итоге и вышло.
Когда забрезжил рассвет, отряд выш
Кто как не Матвей Кузьмич смог бы и деревенских в узде держать, и с оккупационными властями сотрудничать? Но в ответ на щедрое предложение военной администрации старик только головой мотал, переминался с ноги на ногу неуверенно: куда мне, слышу да вижу плохо, хоть и передвигаюсь, но с трудом. Короче, оставьте спокойно своё дожить.
Подвиг русского национального героя Ивана Сусанина, спасшего царя Михаила Федоровича, заведя отряд польско-литовских захватчиков в лютые болота костромских непроходимых лесов, известен всем без исключения в современной России и далеко за её пределами. Во многом благодаря тому, что нашел отражение в культуре: ещё в 1815 году в Петербургском Большом театре состоялась премьера оперы Катерино Кавоса «Иван Сусанин», а спустя 20 лет, в 1836 году, свет увидела опера выдающегося русского композитора Михаила Глинки «Жизнь за царя», по мнению и зрителей, и критиков, и даже самого Кавоса, затмившая первичную постановку. И с тех пор опера Глинки с успехом ставится на различных театральных сценах.
А вот о подвиге Матвея Кузьмича Кузмина, совершенном им 14 февраля 1942-го, знают сейчас, наверное, единицы. Хотя в СССР о нем говорили достаточно много. Первым историю самоотверженного крестьянина рассказал в статье в газете «Правда» Борис Полевой, оказавшийся в тех местах и даже присутствовавший на похоронах Героя. 24 февраля 1942 года о подвиге сообщило Советское Информбюро. В газетах и журналах о Кузьмине печатались очерки, рассказы, стихи, а «Последний день Матвея Кузьмина» того же военкора и писателя Бориса Полевого после войны был включён в программу начальной школы. Его именем были названы улицы по всей стране, ему устанавливались памятники, один из которых до сих пор стоит на станции «Партизанская» московского метро. В 1965 году Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Кузьмину Матвею Кузьмичу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза...
Но кто сегодня об этом вспомнит?
Матвей Кузьмич был типичным представителем крестьянского сословия еще в дореволюционной России. Родился крепостным 21 июля 1858 года в Куракино Псковской губернии, защищая которую потом и нашел свою смерть. Отмена спустя 3 года, в 1861-м, императором Александром крепостного права мало что изменило в жизни людей, работавших на земле. Свободными-то они, конечно стали. Формально. Но труд так и остался тяжелым и, говоря современным языком, низко оплачиваемым. О какой свободе может идти речь, если нет у крестьянина ни земли, ни средств производства?
Ни родители Матвея Кузьмича, ни сам он, возмужав, с насиженного места не срывались в поисках лучшей доли. Когда пришло время, Матвей женился, в семье родилось двое сыновей. Однако вскоре жена скончалась, оставив молодого мужа вдовцом, и со временем в доме появилась новая хозяйка.
Во втором браке народилось еще шестеро детей. Причем самая младшая дочь, Лидия, появилась на свет в 1918 году, когда Матвею Кузьмичу исполнилось 60 лет.
Отгремела Первая мировая, отгрохотали революции и Гражданская война — каких взглядов придерживался дед Кузьмич, как его величали в округе, доподлинно неизвестно. Был он одним из многих, на кого внимания особого не обращают. Но когда началась коллективизация, воспринял её в штыки. Категорически отказался вступать в колхоз и плясать под чужую дудку.
Это был типично русский человек, до мозга костей крестьянин со своей
характерной психологией: упрямый, мало говорил, предпочитая словам дела, — рассказывал о Матвее Кузьмиче сотрудник научно-методического отдела Музея Победы Сергей Позёмов.
Почему никто не тронул сурового деда Кузьмича, вносившего смуту в стройные ряды колхозников, мы уже едва ли узнаем. Когда в СССР начался процесс объединения единоличных крестьянских хозяйств в коллективные, Матвею Кузьмичу исполнилось 70. Может, грозные сотрудники НКВД, пожалев, не стали связываться со сварливым дедом. Возможно, уважение среди местных стало ему защитой от притязаний властей. Или же на деда просто не обратили внимания — живет тихонечко и пусть живет, в ярой антисоветчине замечен не был. К тому же от честного труда он не отказывался: устроился сторожем в колхоз, нареканий по работе не имел, бдительно охраняя народно-государственное добро.
....не было в округе человека, который рискнул бы днем или ночью посягнуть
на колхозное добро, охраняемое дедом Матвеем и его лохматым, облезлым и свирепым Шариком, — так описывал Матвея Кузьмича Борис Полевой.
Когда началась война, и враг стремительно приближался, многие жители деревни успели эвакуироваться. Но Матвей Кузьмич уезжать из родной деревни отказался: вся жизнь прожита здесь, в Куракино. Здесь родился сам, здесь женился, здесь дети народились. Куда ему бежать, на кого дом оставить?
Гитлеровцы во время оккупации старику особо не досаждали. Хоть от сотрудничества он и отказался, но опасности для захватчиков 83-летний дед с берданкой не представлял, как жил при советах, так и при немцах продолжил. Взять с него было нечего: ни свиньи, ни коровы, ни кур, ни гусей.
В ходе начатой 9 января 1942 года подразделениями Калининского и Западного фронтов Торопецко-Холмской наступательной операции советское командование планировало взять в окружение крупные группировки немецких войск, в особенности ржевскую. Красной Армии удалось продвинуться на глубину до 250 км и освободить около тысячи различных населенных пунктов, оккупированных нацистами и их приспешниками. Выбили гитлеровцев и из Куракино.
Однако сдаваться просто так оккупанты не собирались, прощупывая боевые порядки советских войск яростными наскоками с целью нанести мощный контрудар в слабое место. Уже в начале февраля в деревню вновь вошли немцы: 1-я горнострелковая дивизия вермахта - элита гитлеровских войск.
Горнострелковые подразделения (егеря) нацистской Германии отличались особой подготовкой и слаженностью. Тщательно экипированные для ведения боевых действий в суровых климатических условиях, часто действуя в отрыве от основных сил, они составляли мощный боевой кулак, предназначенный для выполнения практически невыполнимых заданий. Сегодня такие задачи выполняет спецназ.
Баварских горных егерей намеренно перебросили в район Великих Лук для осуществления прорыва и выхода в тыл советским войскам в планирующемся контрнаступлении в районе Малкинских высот.
Тогда-то и вспомнили оккупанты про Матвея Кузьмича.
Вот что писал об этом Борис Полевой:
Немцам нужно было узнать тайные лесные тропы, по которым можно
пробраться в тыл нашей оборонительной линии. А кому эти тропы могли быть лучше известны, чем деду Матвею, десятки раз топтавшему их своими ногами, знавшему каждую болотинку, каждую сосенку. Старика вызвали к офицеру, предложили ему ночью провести батальон в тыл наших огневых позиций, посулили в награду денег, муки и хорошее охотничье ружьё.
Старик долго думал, стоя перед офицером и комкая лохматую баранью шапку. Офицер нетерпеливо поглядывал на него, постукивая по столу костяшками пальцев.
— А сколько денег дадите? — спросил, наконец, старый охотник.
— О, скажите ему, что немецкое командование не жалеет денег тем, кто ему верно служит. Предложите тысячу рублей, — ответил офицер.
Старик выслушал перевод, долго смотрел на офицера из-под своих седых бровей и, подумав, сказал:
— Дешево купить хотите.
— Ну, полторы, ну, две тысячи, — начал раздражаться офицер.
Старик медленно надел шапку, напялил ее на глаза и ответил:
— Ладно, проведу я вас тайной тропой, такой, какую я один знаю.
Гитлеровцы даже не сомневались, что старик выполнит договоренности: где еще искать союзников, как не среди обиженных советской властью? А так как Кузьмин был противником колхозов, значит, должен был и всё остальное ненавидеть. Не могло потомкам тевтонцев в голову прийти, что есть такое понятие — «Родина».И она в сердце живёт. Ради неё живота не жаль. Тем более человеку, многое на свете повидавшему. Который точно знает цену жизни и смерти.
Что задумал 83-летний дед Кузьмич было неведомо ни своим, ни чужим. Весть о предательстве быстро разлетелась по деревне: его ругали, проклинали, вот только сделать никто ничего не мог — немцы пристально следили за порядком. А Матвей Кузьмич на этом свой расчёт и основывал: всё должно быть максимально достоверно. Без тени сомнений.
По рассказам Бориса Полевого, Матвей Кузьмич отправил в ночь своего 14-летнего внука предупредить о готовящейся атаке расположившиеся в деревне Паршино, в 6-ти километрах от Куракино, подразделения Красной Армии. Позже, уже в 60-е, непосредственный участник тех событий, командир отделения 31-й отдельной курсантской стрелковой бригады К. Баранников вспоминал, что примерно за 30 минут до появления немцев на позиции бригады прибежал сын Кузьмина, а не внук.
На самом деле, не столь важно, кто это был. Главное, что самоотверженность героев тех страшных событий не подлежит сомнению.
Тёмной ночью Кузьмин повёл горных егерей окружным путём, снежной целиной, лесом и оврагами, незаметно и утомительно, чтобы к месту засады немецкий спецназ пришёл в нужной кондиции, мало способный вести бой. Так в итоге и вышло.
Когда забрезжил рассвет, отряд выш
Показать больше
8 ч. назад
8 ч. назад
1 июля 2015 года в возрасте 106 лет умер Николас Уинтон – человек, спасший от смерти 669 детей, которые должны были погибнуть в фашистских концлагерях во время Холокоста.
Мужчина целых 50 лет ни слова никому не говорил о том, как в 1939 году он вывез из оккупированной немцами Чехословакии обреченных на смерть детей.
В декабре 1938 Николас работал биржевым маклером в Лондоне. Собирался провести отпуск в Швейцарии, покататься на лыжах. Но вдруг позвонил друг Мартин, работавший в Праге в Британском комитете по делам беженцев. Мартин попросил Уинтона отменить отпуск и приехать в Прагу – есть, мол, очень важное дело.
Приехав в Прагу, Уинтон увидел огромные лагеря беженцев. Увиденное настолько впечатлило Николаса, что он принял решение остаться.
После «Хрустальной ночи» 1938 года, когда нацисты уничтожили практически все еврейские магазины, дома, синагоги, немецкие евреи бежали в Прагу, но фашисты заняли и ее. Город наводнили беженцы из Судетской области, все они нуждались в помощи, и особенно беззащитными выглядели, конечно же, дети. Уинтон прекрасно понимал, что все, кто останутся в городе, обречены на верную смерть от нацистов, поэтому принял непростое решение – организовать подпольную эвакуацию детей.
Николас практически в одиночку создал программу по вывозу детей. В гостиничном номере, котором остановился, он устроил кабинет, куда приходили отчаявшиеся спасти своих детей родители – готовые отдать детей чужим людям, расстаться с ними навсегда, лишь бы спасти им жизнь.
Николас записывал имена детей, собирал их фотографии, выстраивал в голове способы их вывоза. К его номеру стояли огромные очереди – немудрено, что нацисты начали за ним слежку. Уинтон раздавал нацистским чинам взятки направо и налево – лишь бы хоть немного выиграть время.
Ему удалось зарегистрировать около 900 детей, которых нужно было срочно вывозить из страны. В начале 1939 года он, оставив вместо себя двоих друзей, вернулся в Лондон.
В Лондоне, он и еще несколько добровольцев – в том числе и его мать – назвали себя «Британским комитетом по делам беженцев из Чехословакии. Детское отделение». И от имени этого комитета Уинтон взялся за лихорадочные поиски приемных семей и денег, которых нужно было очень много. По закону, каждая приемная семья должна была гарантировать заботу о ребенке, пока тот не достигнет 17-летнего возраста, и внести залог в 50 фунтов на случай, если ребенка придется отправить назад на родину.
Уинтон
нашел приемные семьи для всех детей. А тем, кто не мог оплатить необходимую сумму, но готов был воспитывать детей, Уинтон помогал материально.
После этого он обратился в Министерство внутренних дел Великобритании, чтобы детям оформили въездные визы. Но чиновники с ответом медлили, а время очень поджимало. «Это было за считанные месяцы до начала войны, — позже вспоминал он, — Поэтому визы нам пришлось подделать».
Уинтону пришлось штамповать поддельные визы, договариваться с пограничниками, которые давали зеленый свет поездам с детьми.
Первый поезд отправился в рейс 14 марта 1939 года, юные пассажиры преодолевали долгий путь к Лондону, часть маршрута им довелось плыть на лодках. До конечного пункта добралось 7 поездов, на которых были 669 детей. У каждого маленького беженца на одежде была нашита плашка с именем. Всех их встретили приемные британские семьи.
Трагически сложилась судьба еще 230 детей. Последний, восьмой, поезд не успел выехать до оккупации Польши. Дети были уже в вагонах, когда 1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу. Границы были закрыты, и судьба этих детей осталась неизвестна...
Судьба уцелевших детей сложилась по-разному: кто-то остался жить в Англии, кто-то уехал в Израиль и США. Среди выживших малышей оказались будущие режиссеры, ученые, лингвисты, врачи, журналисты.
Рассказывают, кстати, что сам Николас почти никогда не подходил к детям во время прибытия поездов в Лондон. Стоял и смотрел издалека.
Когда жена Уинтона в 1988 году обнаружила картотеку, она догадалась о том, какую операцию удалось провести ее мужу, и обратилась на телевидение, чтобы разыскать спасенных детей и устроить настоящий сюрприз своему мужу-герою.
Николас Уинтон посетил съемочную студию в качестве гостя, и во время записи программы в зале оказались 20 человек, которые были обязаны ему своей жизнью и высказали слова сердечной признательности и благодарности. Уже немолодой Николас был искренне тронут.
Подвиг Уинтона высоко оценили во всем мире. На закате своей жизни он получил множество государственных наград в Израиле, Чехии и Великобритании. В 2002 году королева Елизавета II посвятила его в рыцари.
Сам Уинтон не считал себя героем, признавался, что не мог поступить иначе, понимал, что нельзя отвернуться от горя целой нации.
Николас Уинтон прожил до 106 лет, и до последнего дня был окружен вниманием и заботой со стороны спасенных им детей.
Когда Николаса спрашивали, почему он решился на такое рискованное дело, он только пожимал плечами: «Кому-то нет дела до того, что дети в смертельной опасности, и их нужно немедленно спасать, кому-то есть. Что делать, если ты просто должен их спасти – больше просто некому».
Мужчина целых 50 лет ни слова никому не говорил о том, как в 1939 году он вывез из оккупированной немцами Чехословакии обреченных на смерть детей.
В декабре 1938 Николас работал биржевым маклером в Лондоне. Собирался провести отпуск в Швейцарии, покататься на лыжах. Но вдруг позвонил друг Мартин, работавший в Праге в Британском комитете по делам беженцев. Мартин попросил Уинтона отменить отпуск и приехать в Прагу – есть, мол, очень важное дело.
Приехав в Прагу, Уинтон увидел огромные лагеря беженцев. Увиденное настолько впечатлило Николаса, что он принял решение остаться.
После «Хрустальной ночи» 1938 года, когда нацисты уничтожили практически все еврейские магазины, дома, синагоги, немецкие евреи бежали в Прагу, но фашисты заняли и ее. Город наводнили беженцы из Судетской области, все они нуждались в помощи, и особенно беззащитными выглядели, конечно же, дети. Уинтон прекрасно понимал, что все, кто останутся в городе, обречены на верную смерть от нацистов, поэтому принял непростое решение – организовать подпольную эвакуацию детей.
Николас практически в одиночку создал программу по вывозу детей. В гостиничном номере, котором остановился, он устроил кабинет, куда приходили отчаявшиеся спасти своих детей родители – готовые отдать детей чужим людям, расстаться с ними навсегда, лишь бы спасти им жизнь.
Николас записывал имена детей, собирал их фотографии, выстраивал в голове способы их вывоза. К его номеру стояли огромные очереди – немудрено, что нацисты начали за ним слежку. Уинтон раздавал нацистским чинам взятки направо и налево – лишь бы хоть немного выиграть время.
Ему удалось зарегистрировать около 900 детей, которых нужно было срочно вывозить из страны. В начале 1939 года он, оставив вместо себя двоих друзей, вернулся в Лондон.
В Лондоне, он и еще несколько добровольцев – в том числе и его мать – назвали себя «Британским комитетом по делам беженцев из Чехословакии. Детское отделение». И от имени этого комитета Уинтон взялся за лихорадочные поиски приемных семей и денег, которых нужно было очень много. По закону, каждая приемная семья должна была гарантировать заботу о ребенке, пока тот не достигнет 17-летнего возраста, и внести залог в 50 фунтов на случай, если ребенка придется отправить назад на родину.
Уинтон
нашел приемные семьи для всех детей. А тем, кто не мог оплатить необходимую сумму, но готов был воспитывать детей, Уинтон помогал материально.
После этого он обратился в Министерство внутренних дел Великобритании, чтобы детям оформили въездные визы. Но чиновники с ответом медлили, а время очень поджимало. «Это было за считанные месяцы до начала войны, — позже вспоминал он, — Поэтому визы нам пришлось подделать».
Уинтону пришлось штамповать поддельные визы, договариваться с пограничниками, которые давали зеленый свет поездам с детьми.
Первый поезд отправился в рейс 14 марта 1939 года, юные пассажиры преодолевали долгий путь к Лондону, часть маршрута им довелось плыть на лодках. До конечного пункта добралось 7 поездов, на которых были 669 детей. У каждого маленького беженца на одежде была нашита плашка с именем. Всех их встретили приемные британские семьи.
Трагически сложилась судьба еще 230 детей. Последний, восьмой, поезд не успел выехать до оккупации Польши. Дети были уже в вагонах, когда 1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу. Границы были закрыты, и судьба этих детей осталась неизвестна...
Судьба уцелевших детей сложилась по-разному: кто-то остался жить в Англии, кто-то уехал в Израиль и США. Среди выживших малышей оказались будущие режиссеры, ученые, лингвисты, врачи, журналисты.
Рассказывают, кстати, что сам Николас почти никогда не подходил к детям во время прибытия поездов в Лондон. Стоял и смотрел издалека.
Когда жена Уинтона в 1988 году обнаружила картотеку, она догадалась о том, какую операцию удалось провести ее мужу, и обратилась на телевидение, чтобы разыскать спасенных детей и устроить настоящий сюрприз своему мужу-герою.
Николас Уинтон посетил съемочную студию в качестве гостя, и во время записи программы в зале оказались 20 человек, которые были обязаны ему своей жизнью и высказали слова сердечной признательности и благодарности. Уже немолодой Николас был искренне тронут.
Подвиг Уинтона высоко оценили во всем мире. На закате своей жизни он получил множество государственных наград в Израиле, Чехии и Великобритании. В 2002 году королева Елизавета II посвятила его в рыцари.
Сам Уинтон не считал себя героем, признавался, что не мог поступить иначе, понимал, что нельзя отвернуться от горя целой нации.
Николас Уинтон прожил до 106 лет, и до последнего дня был окружен вниманием и заботой со стороны спасенных им детей.
Когда Николаса спрашивали, почему он решился на такое рискованное дело, он только пожимал плечами: «Кому-то нет дела до того, что дети в смертельной опасности, и их нужно немедленно спасать, кому-то есть. Что делать, если ты просто должен их спасти – больше просто некому».
Показать больше
8 ч. назад
В Волгограде есть необычный памятник. Это маленькая девочка, играющая на аккордеоне. Маленькая артистка в длинном платье с рукавами-«фонариками» сидит на краю деревянной табуретки и играет на трофейном аккордеоне для раненых солдат.
Такой волжский скульптор Сергей Щербаков увидел Александру Пахмутову. Девочку, песни которой уже совсем скоро будут петь самые популярные в Советском Союзе музыканты.
Александре Пахмутовой было тогда 13 лет, но выглядела она лет на 9. Аккордеон был большой и тяжелый. Но бойцы очень любили ее концерты и каждый день ждали их. Поэтому девочка снова шла пешком в госпиталь с тяжелым аккордеоном, чтобы скрасить бойцам госпитальные дни, наполненные страданиями.
Александра Пахмутова очень рано начала играть на музыкальных инструментах. Уже в три с половиной года осваивала фортепиано, примерно в этом же возрасте сочинила первую пьесу — «Петухи поют». Поступила в Сталинградскую музыкальную школу, успела отучиться три года, но началась война.
Музыкальную школу переоборудовали под госпиталь — ребята продолжали заниматься по очереди у кого-то дома. В 1942 году Александра, её сёстры и мама были эвакуированы под Караганду, в маленький посёлок Темиртау. Отец и брат остались работать на электростанции.
В эвакуации не было пианино. Зато был аккордеон. Александра Николаевна решила освоить этот инструмент и научилась на нём играть. Весной 1943 года она вернулась в Сталинград. Фронт был ещё рядом, в городе работали госпитали. Александра Пахмутова, как и многие дети военного времени, выступала в госпиталях.
Она брала аккордеон и играла раненым бойцам песни военных лет. Пациенты ежедневно встречали и провожали Сашу аплодисментами.
Такой волжский скульптор Сергей Щербаков увидел Александру Пахмутову. Девочку, песни которой уже совсем скоро будут петь самые популярные в Советском Союзе музыканты.
Александре Пахмутовой было тогда 13 лет, но выглядела она лет на 9. Аккордеон был большой и тяжелый. Но бойцы очень любили ее концерты и каждый день ждали их. Поэтому девочка снова шла пешком в госпиталь с тяжелым аккордеоном, чтобы скрасить бойцам госпитальные дни, наполненные страданиями.
Александра Пахмутова очень рано начала играть на музыкальных инструментах. Уже в три с половиной года осваивала фортепиано, примерно в этом же возрасте сочинила первую пьесу — «Петухи поют». Поступила в Сталинградскую музыкальную школу, успела отучиться три года, но началась война.
Музыкальную школу переоборудовали под госпиталь — ребята продолжали заниматься по очереди у кого-то дома. В 1942 году Александра, её сёстры и мама были эвакуированы под Караганду, в маленький посёлок Темиртау. Отец и брат остались работать на электростанции.
В эвакуации не было пианино. Зато был аккордеон. Александра Николаевна решила освоить этот инструмент и научилась на нём играть. Весной 1943 года она вернулась в Сталинград. Фронт был ещё рядом, в городе работали госпитали. Александра Пахмутова, как и многие дети военного времени, выступала в госпиталях.
Она брала аккордеон и играла раненым бойцам песни военных лет. Пациенты ежедневно встречали и провожали Сашу аплодисментами.
Показать больше
8 ч. назад
Во времена СССР о Сереже Алёшкове знали многие: о нем писали газеты, рассказывали на школьных уроках, приводя примеры мужества и героизма. А сегодня... Даже художественный фильм "Солдатик", снятый российскими кинематографистами в 2018 году по мотивам жизни самого юного красноармейца Великой Отечественной войны и устрашающий своей реалистичностью, прошел тихо и незаметно.
Но маленький Сережа - часть нашей истории. И о нем надо помнить, как и многих других участниках страшной войны.
Ему бы сидеть с мамой на крыльце их дома в маленькой тихой деревеньке Грынь. Мама бы гладила по головке, перебирала его реденькие, выгоревшие на солнце русые волосенки и рассказывала сказку. Она их знала множество и умела так рассказывать, что рядом на крыльцо усаживался старший брат Петя, подходили и совсем взрослые братья Иван и Андрей, - так начинается глава "Сын полка" в книге "В сердце и памяти" боевого офицера Михаила Даниловича Воробьева, посвященная самому молодому гвардейцу Великой Отечественной войны.
Сегодня под мирным небом это кажется безумием. Ребёнок на фронте? В боевых частях?
Согласно современному международному праву, дети в возрасте до 15 лет должны ограждаться от действий войны и не могут принимать участия в боевых действиях. Об этом ясно говорит статья 14 Женевской конвенции 1949 года. Но это - только слова, пусть и обличенные в форму закона. Время показывает, что никто не способен спасти детей от летящих ракет, бомб и снарядов. И дети становятся такими же жертвами войны, как и взрослые. Только еще более беззащитными.
А в годы Великой Отечественной, когда еще никакие Женевские конвенции не были подписаны, только по официальным данным Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, насчитывалось 3500 юных фронтовиков в возрасте до шестнадцати лет. И в их количество не входят юные герои подполья и партизанских отрядов. Мальчишки и девчонки оставались в регулярных частях с разрешения командиров подразделений, бывало даже втайне от вышестоящего командования. Но чаще юных бойцов вносили в список части и ставили на довольствие с разрешения командного состава. И тогда ребёнку выдавалось обмундирование, а иногда и личное оружие.
Время было такое... военное.
Большинство из сыновей и дочерей полка выполняли различные хозяйственные функции в подразделении, но случалось, что и принимали непосредственное участие в боевых действиях. Так было и с самым юным Героем Великой Отечественной войны, Сережей Алёшковым, попавшим на фронт в 6-летнем возрасте.
Хотя война началась для него еще раньше.
Сережа родился 15 февраля 1936 года в деревне Грынь Западной области, километрах в 80-ти южнее Калуги. Отец скончался еще до начала войны, и матери пришлось одной поднимать четверых детей, из которых Сережа был самым младшим.
Как только гитлеровцы вероломно напали на СССР, два старших брата - Иван и Андрей - ушли на фронт. А когда под оккупацию попала территория нынешней Калужской области, в окрестностях деревни Грынь образовался партизанский отряд, много крови попортивший оккупантам.
Жители деревни активно помогали партизанам, что гитлеровцы не могли оставить безнаказанным. Чтобы сломить сопротивление, требовалось лишить партизан всяческой поддержки, обрубить каналы поступления информации и снабжения. И вот в августе 1942 года была проведена карательная операция в Грыни. Рано утром гестаповцы вошли в деревню, вывели жителей из домов, а тех, кого подозревали в сотрудничестве с партизанами, расстреляли у всех на глазах, не взирая на пол и возраст.
Среди казненных оказался и 10-летний брат Петя, и Сережина мама. Кинувшийся на помощь родным мальчишка получил лишь пинок сапога: малыша то ли пожалели, то ли попросту патронов на него тратить не стали.
Во всеобщей неразберихе его подхватила соседка и вместе с другими односельчанами кинулась в лес, уводя за собой осиротевшего мальчика. Запылали за спиной деревенские избы, слышалась стрельба, а они все бежали и бежали.
А потом вдруг Сережа остался один. Как это случилось, он не помнил вовсе. Куда-то пропала спасавшая его тетя Настя, затерялись в лесу другие соседи. Он обессилел, изголодался и понятия не имел, куда идти.
Несколько дней мальчишка скитался по лесу, пока его в полуобморочном состоянии не обнаружили разведчики 142-го гвардейского стрелкового полка 47-й гвардейской стрелковой дивизии. Буквально на руках обессиленного и изможденного ребенка бойцы перенесли через линию фронта к своим.
Провёл он в лесу не одну ночь. Когда его нашли разведчики капитана Мещерякова, был совершенно голый, чудом только сохранилась на голове кубанка, весь в коростах и истощён настолько, что и говорить стоило ему больших усилий, - вспоминал первую встречу командир 510-го гвардейского стрелкового полка, Михаил Данилович Воробьёв (тогда он был помощником командира по хозяйственной части). - Серёжу принёс в блиндаж мой ординарец Вали Шаяхметов. Он разворачивал попону, в которую был завёрнут мальчик, словно бинты с раны снимал — и осторожно, и медленно. А по щекам солдата катились и катились слёзы... Серёжа едва стоял на своих тонюсеньких ножках и смотрел испуганно, умоляюще. В блиндаже все словно онемели. Хотелось ринуться туда, к линии окопов, чтобы вцепиться в горло первому же попавшемуся фашисту…
Так Сережа Алешков стал сыном полка. Правда, поначалу в документы закралась ошибка - малыш на вопрос кто он и откуда ответил: Алешкины мы! Так его и записали.
В первую же ночь полковой портной постарался на славу, экипировав Сережу как настоящего солдата: гимнастерка, брюки, пилотка и сапоги, пошитые из плащ-палатки.
Слух о найденыше быстро распространился по всему полку, и пока он находился в распоряжении медиков, к нему стали наведываться и солдаты, и офицеры - все тянулись к малышу, спешили разделить с ним солдатскую пайку, угостить сахаром и просто поговорить да потрепать по волосам, поделившись частичкой скупого армейского тепла. Наверное, Сережа олицетворял для них всё то, что осталось дома.
Помощник комполка Воробьев сразу же привязался к шустрому мальчонке. Было ему уже за 30, но семьей так обзавестись и не успел до войны. И теперь, когда жизнь приобрела особую ценность, когда хрупкость бытия стала величиной осязаемой, спешил наверстать упущенное.
— Вот что, Сережа. Хочешь быть моим сыном?
— А это можно?
Уже 8 сентября 1942 года у Сережи Алёшкова снова появился отец. Им стал Михаил Воробьев. И маму Сережа выбрал себе сам: в беседе с отцом назвал молоденькую старшину медицинской службы Нину Бедову.
Тут уж деваться Воробьеву было некуда...
О мальчишке быстро узнали в дивизии, а в дивизионной газете "Красный воин" было опубликовано стихотворение одного из офицеров, Василия Семеновича Денисенкова, так и названное: "Сережа". И именно Денисенков много позже после войны, в 1972 году напишет книгу "Шестилетний гвардеец", посвященную Сереже Алешкову.
В начале ноября 1942 года полк перебросили под Сталинград. К этому времени мальчишка уже пришел в себя, восстановил силы и нашел занятие по душе, начав разносить письма и газеты. Тогда-то и совершил Сережа свой первый подвиг.
Росточка он был небольшого, юркий - издалека его и вовсе не видно. А он всегда бегом или ползком - по обстоятельствам. Обежит позиции, раздаст корреспонденцию и тем самым боевой дух в подразделениях поднимал. А бойцы ему только рады были. К тому же, если малыш такой бойкий, то взрослым и вовсе нельзя лицом в грязь ударить.
Тогда как раз вышел номер "Красной звезды" с приказом Верховного Главнокомандующего со словами: "Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии". И Сережа Алешков хорошо понимал волшебную силу слова.
Тайком пробираясь к расположению артиллеристов, юный боец наткнулся на двух гитлеровцев, о чем сразу же и доложил. Причем отец узнал об этом поступке только из доклада командира взвода артразведки младшего лейтенанта Зака:
Пришел Сережа к артиллеристам и говорит, что видел двух мужчин, которые прятались в скирде соломы. Решили проверить. И действительно, вырыли из соломы двух гитлеровцев с рацией! Они должны были корректировать огонь своих батарей...
Но излишней похвальбы и нежностей юный гвардеец не любил. Он - солдат, и на людях всегда оставался строг, с удивительным не по годам самообладанием. И когда отца назначили командиром полка, искренне считал себя его адъютантом. С детской непосредственностью затребовал себе офицерское звание, т.к. все адъютанты носят офицерские погоны. Что вскоре и было выполнено.
Каждое утро новоявленный младший лейтенант являлся в штаб, докладывая, что прибыл для несения службы, и ждал новых поручений. А однажды в присутствии комдива, генерала Осташенко обратился к Воробьёву: товарищ гвардии майор, какое сегодня дадите задание? А тот возьми да официальным тоном и прикажи: Отправляйтесь в пулеметную роту, проверьте состояние обмундирования и снаряжения.
Комдив потом долго думал, что его разыграли. Хотя все было максимально серьезно. И к выполнению приказа гвардеец отнесся со всей ответственностью.
Пулеметчики отдыхали, когда к ним прибыл маленький проверяющий. Попросил их командира Александра Мещерякова построить бойцов. Мещеряков только улыбнулся и попытался обнять Сережу, но мальчишка был непреклонен: я здесь по указанию командира полка!
Рота была построена. Сережа скомандовал: всем, у кого проблемы с обмундированием - выйти из строя! Шаг вперед сделали многие, а адъютант комполка, оглядев всех внимательным взглядом, деловито вынул из кармана блокнот и карандаш и замешкался.
Подошел к правофланговому, тихо спросил - умеет ли тот писать - и, получив утвердительный ответ, попросил зафиксировать все фамилии. После чего вернулся в штаб с докладом.
Генерал Осташенко был поражен собранностью юного гвардейца и без лишних слов подписал заявку на обмундирование.
А 27 апреля 1943 года Федор Афанасьевич Осташенко вручил солдату Алешкову медаль "За боевые заслуги" за спасение командира полка.
В тот день Сережа шел с отцом на командный пункт, когда на расположение части налетели самолеты люфтваффе. Воробьев только успел спрятать Сережу, затолкнув его в
Но маленький Сережа - часть нашей истории. И о нем надо помнить, как и многих других участниках страшной войны.
Ему бы сидеть с мамой на крыльце их дома в маленькой тихой деревеньке Грынь. Мама бы гладила по головке, перебирала его реденькие, выгоревшие на солнце русые волосенки и рассказывала сказку. Она их знала множество и умела так рассказывать, что рядом на крыльцо усаживался старший брат Петя, подходили и совсем взрослые братья Иван и Андрей, - так начинается глава "Сын полка" в книге "В сердце и памяти" боевого офицера Михаила Даниловича Воробьева, посвященная самому молодому гвардейцу Великой Отечественной войны.
Сегодня под мирным небом это кажется безумием. Ребёнок на фронте? В боевых частях?
Согласно современному международному праву, дети в возрасте до 15 лет должны ограждаться от действий войны и не могут принимать участия в боевых действиях. Об этом ясно говорит статья 14 Женевской конвенции 1949 года. Но это - только слова, пусть и обличенные в форму закона. Время показывает, что никто не способен спасти детей от летящих ракет, бомб и снарядов. И дети становятся такими же жертвами войны, как и взрослые. Только еще более беззащитными.
А в годы Великой Отечественной, когда еще никакие Женевские конвенции не были подписаны, только по официальным данным Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, насчитывалось 3500 юных фронтовиков в возрасте до шестнадцати лет. И в их количество не входят юные герои подполья и партизанских отрядов. Мальчишки и девчонки оставались в регулярных частях с разрешения командиров подразделений, бывало даже втайне от вышестоящего командования. Но чаще юных бойцов вносили в список части и ставили на довольствие с разрешения командного состава. И тогда ребёнку выдавалось обмундирование, а иногда и личное оружие.
Время было такое... военное.
Большинство из сыновей и дочерей полка выполняли различные хозяйственные функции в подразделении, но случалось, что и принимали непосредственное участие в боевых действиях. Так было и с самым юным Героем Великой Отечественной войны, Сережей Алёшковым, попавшим на фронт в 6-летнем возрасте.
Хотя война началась для него еще раньше.
Сережа родился 15 февраля 1936 года в деревне Грынь Западной области, километрах в 80-ти южнее Калуги. Отец скончался еще до начала войны, и матери пришлось одной поднимать четверых детей, из которых Сережа был самым младшим.
Как только гитлеровцы вероломно напали на СССР, два старших брата - Иван и Андрей - ушли на фронт. А когда под оккупацию попала территория нынешней Калужской области, в окрестностях деревни Грынь образовался партизанский отряд, много крови попортивший оккупантам.
Жители деревни активно помогали партизанам, что гитлеровцы не могли оставить безнаказанным. Чтобы сломить сопротивление, требовалось лишить партизан всяческой поддержки, обрубить каналы поступления информации и снабжения. И вот в августе 1942 года была проведена карательная операция в Грыни. Рано утром гестаповцы вошли в деревню, вывели жителей из домов, а тех, кого подозревали в сотрудничестве с партизанами, расстреляли у всех на глазах, не взирая на пол и возраст.
Среди казненных оказался и 10-летний брат Петя, и Сережина мама. Кинувшийся на помощь родным мальчишка получил лишь пинок сапога: малыша то ли пожалели, то ли попросту патронов на него тратить не стали.
Во всеобщей неразберихе его подхватила соседка и вместе с другими односельчанами кинулась в лес, уводя за собой осиротевшего мальчика. Запылали за спиной деревенские избы, слышалась стрельба, а они все бежали и бежали.
А потом вдруг Сережа остался один. Как это случилось, он не помнил вовсе. Куда-то пропала спасавшая его тетя Настя, затерялись в лесу другие соседи. Он обессилел, изголодался и понятия не имел, куда идти.
Несколько дней мальчишка скитался по лесу, пока его в полуобморочном состоянии не обнаружили разведчики 142-го гвардейского стрелкового полка 47-й гвардейской стрелковой дивизии. Буквально на руках обессиленного и изможденного ребенка бойцы перенесли через линию фронта к своим.
Провёл он в лесу не одну ночь. Когда его нашли разведчики капитана Мещерякова, был совершенно голый, чудом только сохранилась на голове кубанка, весь в коростах и истощён настолько, что и говорить стоило ему больших усилий, - вспоминал первую встречу командир 510-го гвардейского стрелкового полка, Михаил Данилович Воробьёв (тогда он был помощником командира по хозяйственной части). - Серёжу принёс в блиндаж мой ординарец Вали Шаяхметов. Он разворачивал попону, в которую был завёрнут мальчик, словно бинты с раны снимал — и осторожно, и медленно. А по щекам солдата катились и катились слёзы... Серёжа едва стоял на своих тонюсеньких ножках и смотрел испуганно, умоляюще. В блиндаже все словно онемели. Хотелось ринуться туда, к линии окопов, чтобы вцепиться в горло первому же попавшемуся фашисту…
Так Сережа Алешков стал сыном полка. Правда, поначалу в документы закралась ошибка - малыш на вопрос кто он и откуда ответил: Алешкины мы! Так его и записали.
В первую же ночь полковой портной постарался на славу, экипировав Сережу как настоящего солдата: гимнастерка, брюки, пилотка и сапоги, пошитые из плащ-палатки.
Слух о найденыше быстро распространился по всему полку, и пока он находился в распоряжении медиков, к нему стали наведываться и солдаты, и офицеры - все тянулись к малышу, спешили разделить с ним солдатскую пайку, угостить сахаром и просто поговорить да потрепать по волосам, поделившись частичкой скупого армейского тепла. Наверное, Сережа олицетворял для них всё то, что осталось дома.
Помощник комполка Воробьев сразу же привязался к шустрому мальчонке. Было ему уже за 30, но семьей так обзавестись и не успел до войны. И теперь, когда жизнь приобрела особую ценность, когда хрупкость бытия стала величиной осязаемой, спешил наверстать упущенное.
— Вот что, Сережа. Хочешь быть моим сыном?
— А это можно?
Уже 8 сентября 1942 года у Сережи Алёшкова снова появился отец. Им стал Михаил Воробьев. И маму Сережа выбрал себе сам: в беседе с отцом назвал молоденькую старшину медицинской службы Нину Бедову.
Тут уж деваться Воробьеву было некуда...
О мальчишке быстро узнали в дивизии, а в дивизионной газете "Красный воин" было опубликовано стихотворение одного из офицеров, Василия Семеновича Денисенкова, так и названное: "Сережа". И именно Денисенков много позже после войны, в 1972 году напишет книгу "Шестилетний гвардеец", посвященную Сереже Алешкову.
В начале ноября 1942 года полк перебросили под Сталинград. К этому времени мальчишка уже пришел в себя, восстановил силы и нашел занятие по душе, начав разносить письма и газеты. Тогда-то и совершил Сережа свой первый подвиг.
Росточка он был небольшого, юркий - издалека его и вовсе не видно. А он всегда бегом или ползком - по обстоятельствам. Обежит позиции, раздаст корреспонденцию и тем самым боевой дух в подразделениях поднимал. А бойцы ему только рады были. К тому же, если малыш такой бойкий, то взрослым и вовсе нельзя лицом в грязь ударить.
Тогда как раз вышел номер "Красной звезды" с приказом Верховного Главнокомандующего со словами: "Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии". И Сережа Алешков хорошо понимал волшебную силу слова.
Тайком пробираясь к расположению артиллеристов, юный боец наткнулся на двух гитлеровцев, о чем сразу же и доложил. Причем отец узнал об этом поступке только из доклада командира взвода артразведки младшего лейтенанта Зака:
Пришел Сережа к артиллеристам и говорит, что видел двух мужчин, которые прятались в скирде соломы. Решили проверить. И действительно, вырыли из соломы двух гитлеровцев с рацией! Они должны были корректировать огонь своих батарей...
Но излишней похвальбы и нежностей юный гвардеец не любил. Он - солдат, и на людях всегда оставался строг, с удивительным не по годам самообладанием. И когда отца назначили командиром полка, искренне считал себя его адъютантом. С детской непосредственностью затребовал себе офицерское звание, т.к. все адъютанты носят офицерские погоны. Что вскоре и было выполнено.
Каждое утро новоявленный младший лейтенант являлся в штаб, докладывая, что прибыл для несения службы, и ждал новых поручений. А однажды в присутствии комдива, генерала Осташенко обратился к Воробьёву: товарищ гвардии майор, какое сегодня дадите задание? А тот возьми да официальным тоном и прикажи: Отправляйтесь в пулеметную роту, проверьте состояние обмундирования и снаряжения.
Комдив потом долго думал, что его разыграли. Хотя все было максимально серьезно. И к выполнению приказа гвардеец отнесся со всей ответственностью.
Пулеметчики отдыхали, когда к ним прибыл маленький проверяющий. Попросил их командира Александра Мещерякова построить бойцов. Мещеряков только улыбнулся и попытался обнять Сережу, но мальчишка был непреклонен: я здесь по указанию командира полка!
Рота была построена. Сережа скомандовал: всем, у кого проблемы с обмундированием - выйти из строя! Шаг вперед сделали многие, а адъютант комполка, оглядев всех внимательным взглядом, деловито вынул из кармана блокнот и карандаш и замешкался.
Подошел к правофланговому, тихо спросил - умеет ли тот писать - и, получив утвердительный ответ, попросил зафиксировать все фамилии. После чего вернулся в штаб с докладом.
Генерал Осташенко был поражен собранностью юного гвардейца и без лишних слов подписал заявку на обмундирование.
А 27 апреля 1943 года Федор Афанасьевич Осташенко вручил солдату Алешкову медаль "За боевые заслуги" за спасение командира полка.
В тот день Сережа шел с отцом на командный пункт, когда на расположение части налетели самолеты люфтваффе. Воробьев только успел спрятать Сережу, затолкнув его в
Показать больше
8 ч. назад
Весной 1945 года через один русский поселок гнали колонну пленных немцев. Бабушка, у которой война забрала троих сыновей, рассказывала, как это было. Не те гордые завоеватели, что кричали "Курка, млеко, яйки!", а жалкие, оборванные люди шли по пыльной дороге.
Один из них зашел в их двор. В глазах - животный страх. Дрожащими руками протягивал глиняную свистульку, лепетал: "Либе, катоше..." Хлеба. Картошки. Просто куска еды.
А в доме - три похоронки на столе. Три сына, три брата, три защитника - не вернулись. Можно было захлопнуть калитку. Можно было плюнуть в лицо. Можно было ударить - никто бы не осудил.
Но бабушка протянула ему краюху хлеба и горсть картошки. Как и многие в том поселке. Не потому что забыли. Не потому что простили. А потому что не могли иначе.
Когда тот немец взял еду, у него задрожали руки. Слезы потекли по впалым щекам. Он едва выдавил "Данке", когда конвойный окликнул его.
В этом весь русский человек. Он умеет ненавидеть врага в бою. Но не может ненавидеть побежденного - даже если этот побежденный отнял у него самое дорогое.
Потому что после войны - надо жить дальше. А с ненавистью в сердце - не живут. Только существуют.
Эта история - не о всепрощении. Она - о силе. О той невероятной силе духа, которая позволяет остаться человеком, пройдя через ад.
Как тогда, в 45-м. Как всегда.
Один из них зашел в их двор. В глазах - животный страх. Дрожащими руками протягивал глиняную свистульку, лепетал: "Либе, катоше..." Хлеба. Картошки. Просто куска еды.
А в доме - три похоронки на столе. Три сына, три брата, три защитника - не вернулись. Можно было захлопнуть калитку. Можно было плюнуть в лицо. Можно было ударить - никто бы не осудил.
Но бабушка протянула ему краюху хлеба и горсть картошки. Как и многие в том поселке. Не потому что забыли. Не потому что простили. А потому что не могли иначе.
Когда тот немец взял еду, у него задрожали руки. Слезы потекли по впалым щекам. Он едва выдавил "Данке", когда конвойный окликнул его.
В этом весь русский человек. Он умеет ненавидеть врага в бою. Но не может ненавидеть побежденного - даже если этот побежденный отнял у него самое дорогое.
Потому что после войны - надо жить дальше. А с ненавистью в сердце - не живут. Только существуют.
Эта история - не о всепрощении. Она - о силе. О той невероятной силе духа, которая позволяет остаться человеком, пройдя через ад.
Как тогда, в 45-м. Как всегда.
Показать больше
8 ч. назад
3 варианта подработки онлайн :
Выписывать отзывы на товары в таблицу - 5000 рублей в день
Поддержание порядка в чате и удаление некорректных сообщений - 4500 рублей в день
Заполнять карточки товара, добавлять картинки, текст и цены - 4000 рублей в день
Напишите нам, подберем для вас подработку. Без опыта тоже принимаем.
Ссылка на чат с нами — https://vk.cc/cNaa2w
Ссылка на наше сообщество — https://vk.cc/cNlH6G
Выписывать отзывы на товары в таблицу - 5000 рублей в день
Поддержание порядка в чате и удаление некорректных сообщений - 4500 рублей в день
Заполнять карточки товара, добавлять картинки, текст и цены - 4000 рублей в день
Напишите нам, подберем для вас подработку. Без опыта тоже принимаем.
Ссылка на чат с нами — https://vk.cc/cNaa2w
Ссылка на наше сообщество — https://vk.cc/cNlH6G
Показать больше
8 ч. назад
"У меня очень много вопросов к властям. Почему так широко открыты двери для приезжих? Люди же не приехали просто поработать на недельку и уехать обратно. Нет, они остаются здесь. Адаптируются ли или создают анклавы, как это сейчас происходит в Европе, к сожалению? Как Германия, которую заселили десятки тысяч турецких граждан. Хорошо это? На мой взгляд, под вопросом.
Я человек гостеприимный, я не против туристов. Но это уже вопрос не гостеприимства, а некоей экспансии. И если мы будем закрывать глаза, то в будущем это, мне кажется, может обернуться очень большим недопониманием. Знаю, про что говорю.
Мы картину «Кандагар» про лётчиков, попавших в плен к талибам, снимали в Африке, в Марокко. Так вот, в столице Рабат, где мы жили, эти различия не так заметны. Но когда мы выезжали в горы – у нас съёмочная площадка была в реальной деревне, – всё становилось по-другому. Там до сих пор люди живут в этих домушках-каменках 1,5 м высотой с крошечными окошками. В этом домике умещается вся семья и домашняя живность. Чтобы ребёнок пошёл в школу, из дома сперва надо выгнать осла, а потом уже мальчишка с ранцем к автобусу выходит. Мечети, призывы на молитву… В какой-то момент я поймал себя на мысли, что никакой общности между мной и этим миром не может быть. Они разные, эти миры! Наверное, они и должны быть разными, и не надо пытаться совместить их".
Александр Балуев
Я человек гостеприимный, я не против туристов. Но это уже вопрос не гостеприимства, а некоей экспансии. И если мы будем закрывать глаза, то в будущем это, мне кажется, может обернуться очень большим недопониманием. Знаю, про что говорю.
Мы картину «Кандагар» про лётчиков, попавших в плен к талибам, снимали в Африке, в Марокко. Так вот, в столице Рабат, где мы жили, эти различия не так заметны. Но когда мы выезжали в горы – у нас съёмочная площадка была в реальной деревне, – всё становилось по-другому. Там до сих пор люди живут в этих домушках-каменках 1,5 м высотой с крошечными окошками. В этом домике умещается вся семья и домашняя живность. Чтобы ребёнок пошёл в школу, из дома сперва надо выгнать осла, а потом уже мальчишка с ранцем к автобусу выходит. Мечети, призывы на молитву… В какой-то момент я поймал себя на мысли, что никакой общности между мной и этим миром не может быть. Они разные, эти миры! Наверное, они и должны быть разными, и не надо пытаться совместить их".
Александр Балуев
Показать больше
8 ч. назад
Потрясающий портрет в мультяшном стиле для твоей девушки за 48 часов
- Скидка на первый заказ 30%
- Бесплатные правки
- Доставка по всей России от 1 дня
Жми, чтобы рассчитать стоимость:
https://vk.me/podarok.monr...
- Скидка на первый заказ 30%
- Бесплатные правки
- Доставка по всей России от 1 дня
Жми, чтобы рассчитать стоимость:
https://vk.me/podarok.monr...
Показать больше
8 ч. назад
Сегодня 54 года со дня гибели Нади Курченко. Молодое поколение, к сожалению, не знает, как и за что погибла эта 19-летняя девушка, которой посвящена великая и прекрасная песня о любви "Звёздочка моя ясная".
Давайте вспомним Надю и её небо, небо Нади Курченко...."
15 октября 1970 года при захвате самолёта АН-24 бандитами, спасая жизни пассажиров и экипажа, трагически погибла 19-летняя глазовская бортпроводница Надежда Курченко. Взлетев из батумского аэропорта, самолёт с 46 пассажирами на борту должен был приземлиться в Краснодаре. Но всё вышло по-другому. Отец и сын Бразинскасы (прим. Пранас Стасио Бразинскас – угонщик самолёта), угрожая взрывом, потребовали посадку в Турции. Надежда пыталась преградить бандитам к пилотам. Она рванулась к ним и закричала: «Нападение!». Террористы вошли в кабину и первыми выстрелами убили бортпроводницу, преградившую им дорогу. Эта драма всколыхнула всю страну.
Через неделю после похорон Указом Верховного Совета СССР Надежду Курченко посмертно наградили орденом Красного Знамени.
Давайте вспомним Надю и её небо, небо Нади Курченко...."
15 октября 1970 года при захвате самолёта АН-24 бандитами, спасая жизни пассажиров и экипажа, трагически погибла 19-летняя глазовская бортпроводница Надежда Курченко. Взлетев из батумского аэропорта, самолёт с 46 пассажирами на борту должен был приземлиться в Краснодаре. Но всё вышло по-другому. Отец и сын Бразинскасы (прим. Пранас Стасио Бразинскас – угонщик самолёта), угрожая взрывом, потребовали посадку в Турции. Надежда пыталась преградить бандитам к пилотам. Она рванулась к ним и закричала: «Нападение!». Террористы вошли в кабину и первыми выстрелами убили бортпроводницу, преградившую им дорогу. Эта драма всколыхнула всю страну.
Через неделю после похорон Указом Верховного Совета СССР Надежду Курченко посмертно наградили орденом Красного Знамени.
Показать больше
При финансовой поддержке
Memes Admin
16 дн. назад
FuckingTwit
Fuck Twitter, fuck FaceBook, fuck them all. Забудь про политкорректность — здесь можно писать всё, что думаешь.
