🌿Актёрские байки. Истории от Льва Дурова.🌿
Это было во время учёбы в школе-студии. МХАТ.
Однажды я вошёл в театр на какой-то юбилей, а в это время Павел Владимирович Массальский спускается по лестнице, кашне свисает, и понятно, что он сильно отметил этот юбилей. Я испугался, думаю, только бы не встретиться. Прижался к стене и стою. Он мимо меня прошёл. На следующий день подходит ко мне Блинников и говорит: «Иди сюда. Чего у тебя с Массальским произошло?» Я говорю: «Ничего». — «А почему тогда он подходит и говорит: как ты воспитываешь студентов? Я говорю: «А в чём дело?». — А ты у Дурова спроси». Я пошёл. Вижу, стоит Массальский, роскошный, красивый, как всегда. Я робко говорю: «Павел Владимирович, здравствуйте". «Голубчик, вы опоздали, это надо было сделать вчера!»
Вот что такое — порода!
Однажды, в день моего рождения, раздаётся телефонный звонок из отдела международных перевозок, и мне сообщают, что пришла посылка из Германии. Вслед за звонком приходит красивый бородатый человек в очках, приносит посылку. Я за нее как положено расписываюсь, вскрываю коробку - там французские консервы, какая-то цифровая шифровка и подпись "За грешные писки". Я понимаю, что так переиначено название моей книжки "Грешные записки". На коробке обратный адрес: "Германия. Бабельсберг, доктор Бользен". Мне жена говорит: "Доктор Бользен - это же Штирлиц". Я думаю: "Ну, хорошо, разыграл меня кто-то в Германии. Но кто?" А в это время мне звонят, поздравляют, и среди всех - мой знакомый полковник. Я ему про подарок рассказываю, а он мне: "Ты только ничего не трогай, я завтра утром рано приеду, посмотрим". Назавтра приезжает, все внимательно рассматривает, мы берем мою книжку с полки и на огромном джипе с фонарями куда-то едем. Там такие жуткие ворота, везде люди в форме нам козыряют. Проходим в огромную комнату с шикарной мебелью, мой приятель вызывает еще двух полковников. Кто-то говорит: "Здесь шифровка, скорее всего, по вашей книжке, нужен шифровальщик". Вызывают еще одного полковника. И вот уже все вместе колдуют над шифром и моей книжкой. Потом говорят: "Тут написано: "Зачем вы раньше времени закончили гастроли в Германии? Слово сдержал. Консервы прислал. Штирлиц". А вот эта цифра, длинная, в конце три нуля, но они в любой шифровке отбрасываются". Когда нули отбросили, оказалось, что это московский номер телефона. Меня тут же попросили по нему позвонить. Я звоню, и детский голос мне отвечает, что из взрослых недавно был папа, но он куда-то уехал с дядей Левой Дуровым, и называет имя моего приятеля, а тот напротив сидит и улыбается. Оказалось, что я нахожусь в СОБРе, в самом его центре. Вот так попался! Но когда четыре полковника сидят, тихо о чем-то говорят, что-то приносят, расшифровывают, уносят, все таинственно, на полном серьезе, то, естественно, начинаешь во все это верить. А как они играли! Артисты! Какая подготовка была! Один сутки искал французские консервы, другой шифровку составлял
Я часто сержусь на своих коллег, зачем показывать больного Брежнева, когда его уже нет. Что же вы при жизни его не показывали? Я, например, показывал Ленина, правда, не при жизни, но во времена жесткого контроля. И на три года присуждение мне звания "народного" задержалось. Все гостиницы тогда прослушивались, а Мишка Боярский показывал Брежнева. А я – да что там Брежнев, сейчас я тебе еще одного покажу. И показал этюд… Ленин с Крупской ночью. Конечно, режиссера картины, в которой тогда мы снимались, тут же вызвали в КГБ и спросили: "Кто же это у вас снимается в картине?" Он говорит, мол, замечательные артисты. Они – ему: "Нет, подождите…" И включают запись. Он послушал и отвечает: "Понимаете, артисты, они ведь как обезьяны, вечно всем подражают…" В общем, сдать режиссер нас не сдал, но звание мое пылилось еще долго, как я потом узнал.
Мораль простая: будь смелым тогда, когда это нужно хотя бы кому-нибудь, а не задним числом.
Другой замечательный случай был с Мишкой Боярским. На съёмках фильма "Д`артаньян и три мушкетёра", Мише Боярскому нужно было прыгать с балюстрады, и, конечно, трюк должны были исполнять каскадеры. Они внизу связывали маты, а Мишка появляется наверху и кричит: "Разойдитесь, я прыгаю!" Каскадер снизу ему: "Если сам хочешь делать трюк, ради бога, я не против, только надо делать по науке". А Мишка, его не дослушав, прыгает. Падает на спину, как полагается, вскакивает. Каскадер говорит: "Да ты все неправильно сделал, не сгруппировался…" и так далее. Забирается на балюстраду и кричит, мол, смотри, как я это сделаю. Прыгнул и исчез. Он попал в щель между матами, сломал себе руку и до конца картины ходил загипсованный. Встречая Боярского, он хватался за руку и говорил только одно: "Уйди от меня!"
Женя Дворжецкий с Володей Сгекловым изощрялись в розыгрышах.. Михаил Андреевич Глузский очень их любил, и они относились к нему с огромным почтением. Но в то же время вечно устраивали ему розыгрыши. Однажды на гастролях уговорили его поехать в ночной клуб — дескать, там будет очень интересная французская программа А это был просто стриптиз-клуб. Предварительно они подговорили стриптизёршу: «Будешь работать только на Глузского». И она начала стараться. А для Михаила Андреевича, при его-то нравственных устоях, всё это — просто жуть. Так вот девушка всё извивалась вокруг него, извивалась, и, когда она уже грудь почти что в салат ему положила, он вдруг спросил её обеспокоенно: «Девочка, а мама твоя знает про всё это?»
Снимаем фильм "Ко мне, Мухтар!" Ночь, мороз градусов под 30, собаки из уголовного розыска воют от холода. Мы все лежим вповалку в тулупах в какой-то маленькой комнатушке, где можно хоть чуть-чуть согреться. Все раздражены и очень устали, атмосфера общего недовольства нагнетается с каждой минутой. И вдруг ни с того ни с сего раздается голос Никулина: "Вот сейчас в цирке артист Сёмушкин готовит новый номер: гигантские черепахи". Наступает гробовая тишина, и даже собаки перестают скулить. "Он выходит в белом жабо, бьет бичом и на манеж выползают восемь гигантских черепах, они делают полный круг. Семушкин говорит: "Ап"! и они все встают на задние лапы... — Через большую паузу Никулин добавляет: "Восемь часов идет номер". И тут у всех начинается истерика, мы закатываемся от смеха, представляя, как публика восемь часов следит за еле двигающимися черепахами...
Как-то во время общественного просмотра спектакля, точное название которого уже не помню, в Театре Советской армии был именно такой случай.
Действие спектакля происходило в городе, где все умирают от холеры. Туда едут адмирал Ушаков и знаменитый хирург Пирогов. Один артист должен был прибежать с депешей. И вот когда он уже бежал, почему-то решил лихо вспрыгнуть на лестницу. Не рассчитал! Ступенька, на которую он прыгнул, не выдержала и вылетела из-под него. Он кувырком прямо до рампы докатился, все стекла раздавил. При падении потерял шляпу, саблю и самое главное - депешу. Видимо, очень огорчился, потому что, встав на колени, простер руки и сказал в сердцах громко: «Твою мать!» Но спектакль-то нужно продолжать! Он подходит к сабле, кладет ее под мышку, тянется за шляпой, надевает ее и протягивает руку к депеше... И у него выпадает сабля. Он берет депешу под мышку - падает шляпа. В зале смех. Артист не выдержал, бросил всё и со словами «Да пошли вы все» ушел со сцены. Занавес тут же закрыли, но в зале был слышно, как за ней умирает от хохота вся труппа. Потом актёру, играющему губернатора, пришлось выйти к публике и попросить: «Товарищи, подождите немножечко, сейчас мы отсмеёмся...»