Её муж погиб на войне, а через 9 лет жена увидела его фото в соцсетях с другой семьёй...

Старший сержант Виктор Орлов, молодой солдат, которому был всего 21 год, обещал своей жене Елене и маленькой дочери Кате, что вернётся домой целым и невредимым с войны, но не вернулся. Его объявили погибшим в бою, пропавшим без вести в жестокой засаде, из которой, предположительно, никто не выжил, и тело его так и не нашли. Для армии это была ещё одна потеря в далёкой войне. Для Елены отсутствие тела стало мучением, девятилетним бдением, цеплянием за почти угасшую надежду, которая поглотила её жизнь. Мир двигался дальше. Дело остыло, и история Виктора превратилась в далёкий отголосок.

Но однажды ночью, страдая от бессонницы и бесцельно листая телефон, Елена наткнулась на профиль в социальной сети с фотографией, которая казалась невозможной и изменила всё. Эта фотография не только показала, что её любимый человек жив, но и раскрыла, что он построил новую жизнь на руинах её собственной, обнажив правду, куда более сложную и болезненную, чем сама война.

Память о том прощании всё ещё была так ярко запечатлена в голове Елены, словно это было вчера. Виктор, в безупречной военной форме и с той улыбкой, которая всегда могла её успокоить, опустился на колени, чтобы обнять четырёхлетнюю Катю. «Я вернусь, прежде чем ты успеешь заметить, моя принцесса», – сказал он. Елене он подарил последний поцелуй, полный обещаний и мечтаний о будущем, которые они планировали ещё со школьных времён. Это будущее рухнуло через несколько недель, когда к её двери пришли два офицера с холодными, заученными словами о чести, жертве и засаде в далёкой долине.

Официальный отчёт был сокрушительным и запутанным. Взвод Виктора попал в засаду. Мощный взрыв, за которым последовала ожесточённая перестрелка. Выживших не было. Некоторые тела удалось извлечь, но тело старшего сержанта Орлова среди них не оказалось. Предположительно, погиб. Дело закрыто. Но Елена не могла его закрыть. Отсутствие могилы стало якорем её отрицания. Она посвятила себя воспитанию дочери, заполняя отсутствие отца рассказами о его героизме и безусловной любви, а по ночам втайне искала, молилась, ждала.

В ту ночь, как и во многие другие, бессонница привела её к голубому свету телефона. Это был способ уйти от реальности, портал в чужие жизни, которые не были заморожены во времени, как её собственное. Её палец скользил по экрану, пока алгоритм социальной сети в своей безличной мудрости не предложил профиль, некая Мария. Имя ничего не значило, но фото профиля, солнечный портрет светловолосой женщины, привлёк её внимание. Елена открыла профиль. Биография была простой: медсестра, мама Николая, Санкт-Петербург, Россия. Первая фотография показывала маленького мальчика, задувающего свечи на торте. Вторая – пейзаж российской глубинки.

Третья заставила мир Елены остановиться. На фото была та же светловолосая женщина, Мария, улыбающаяся в камеру. Рядом с ней, обнимая её за плечи и с улыбкой, которую Елена узнала бы в любой жизни, в любом мире, стоял мужчина. Он был старше, с тонкими морщинами вокруг глаз, но это был он. Это был Виктор. В его руках был тот самый мальчик с тортом.

Телефон чуть не выпал из дрожащих рук Елены. Она задохнулась, прикрыв рот, чтобы не разбудить Катю. Увеличив фото, её глаза изучали каждый пиксель в поисках ошибки, объяснения, но ошибки не было. Это была его челюсть, его глаза, его улыбка. С сердцем, бьющимся в ушах, она прочла подпись к фото, написанную всего несколько часов назад. Слова жгли экран, выжигая новую, страшную реальность: «Ещё один идеальный выходной с Андреем и нашим маленьким сыном».

Елена смотрела на экран, воздух покидал её лёгкие. Человек, которого она оплакивала девять лет, не только был жив, но и жил счастливо с другой семьёй, в другом городе, под другим именем. «Андрей», — повторила она шёпотом. Это слово стало вопросом, который перевернул всё. «Андрей». Слово эхом отозвалось в тихой комнате. «Андрей» — не просто имя, это была стирающая резинка, которая в один миг уничтожила девять лет скорби, воспоминаний, личности.

Первый шок Елены быстро сменился холодной, как сталь, решимостью. Она не была вдовой, а та женщина на фото не была новой женой-вдовца, она была женой её мужа. С дрожащими руками Елена постучала в дверь комнаты дочери. Катя, уже тринадцатилетняя, выросла в тени героического, но отсутствующего отца.

«Что случилось, мама?» — спросила она, входя в гостиную и видя бледное лицо матери.

Елена молча передала ей телефон. Глаза Кати широко распахнулись. В отличие от матери, она не чувствовала боли, а испытывала аналитическое любопытство, свойственное поколению, выросшему с цифровым миром в руках.

«Кто такой Андрей Егоров?» — спросила она.

Чтобы понять существование этого человека, нужно вернуться на девять лет назад, в пыль и хаос полевого госпиталя. Там солдат очнулся в море смятения. Он не знал своего имени, не помнил своего лица, не помнил жизни до того, как взрыв погрузил его в тьму. Его форма была изорвана, жетон потерян навсегда. Когда он пытался говорить, из его рта выходила странная смесь акцентов: частью российский, частью чего-то ещё — пазл, который сбивал с толку всех.

Его единственным якорем в этой размытой реальности была молодая медсестра, доброволец из России, Мария Орлова. Ей было всего 22, она была подавлена ужасами войны, одинока и находилась за тысячи километров от дома. День за днём она ухаживала за солдатом без имени, и в их общей уязвимости зародилось чувство. Она влюбилась в его молчаливую силу. Он цеплялся за её доброту, как утопающий за спасательный круг.

В бюрократическом хаосе зоны боевых действий установить его личность оказалось невозможно. Он был призраком. Мария, боясь, что бюрократия отнимет его и отправит в неизвестную ей жизнь или, хуже, он умрёт, не будучи опознанным, приняла решение. Ложь, рождённая страхом и отчаянной любовью.

«Ты был добровольцем», – прошептала она однажды, когда он спросил, кто он. «Русский, без семьи, поэтому и приехал сюда. Мы познакомились несколько недель назад. У нас было что-то». Ложь была проста, но в его пустом разуме стала единственной правдой.

Вернувшись в настоящее, в Новосибирск, эта ложь начала рушиться за тысячи километров. Катя, с цифровой ловкостью, поражавшей Елену, начала распутывать нить. «Андрей Егоров, 30 лет, основатель и генеральный директор "Егоров-Логистик", компании в Санкт-Петербурге», — читала она вслух, пока её пальцы летали по клавиатуре. Они нашли статьи о его успехе, бизнес-профиле, но почти ничего личного. Он был человеком, который, несмотря на успех, яростно охранял свою частную жизнь.

С этой информацией Елена сделала то, что считала правильным. Она снова связалась с военным ведомством, тем самым, что годы назад выразило ей соболезнования. Дрожащим от эмоций голосом она рассказала о том, что нашла – фотографии, имя, компанию в Санкт-Петербурге. Ответ с другой стороны был холодным ударом. «Елена, мы понимаем вашу боль, но прошло 9 лет. Случаи поразительного сходства трагичны, но случаются. Сержант Орлов был объявлен погибшим в бою. Мы советуем вам принять закрытие дела ради вашего душевного спокойствия».

Разговор закончился. Елена стояла с телефоном в руке, ощущая ярость, которой не испытывала годами. Система, которой служил её муж, снова её подводила. Её называли вдовой, её называли безумной, но теперь она знала правду. Она не была сумасшедшей, и если никто не собирался ей помогать, она найдёт ответы сама.

Елена села за компьютер, экран освещал её решительное лицо. Она открыла сайт авиакомпаний. Катя молча наблюдала, понимая, что что-то изменилось навсегда. Несколькими кликами пришло письмо с подтверждением: «Ваш рейс – в Санкт-Петербург. Направление – Пулково. Тип билета – в одну сторону».

Аэропорт Пулково встретил Елену серым небом и лабиринтом безликих коридоров. Воздух был холодным, влажным, а звуки вокруг – гул множества голосов – казались ей чужими и далёкими. Каждый человек в толпе напоминал ей о её одиночестве. Она была в его городе, но чувствовала себя чужаком на чужой планете. Взяв скромную машину напрокат, она сидела за рулём, вцепившись в него, словно это был её единственный спасательный круг в этом асфальтовом океане. Миссия, которая девять лет была молчаливой молитвой, теперь обрела карту и цель.

Пока Елена пробиралась через плотный питерский трафик, в нескольких километрах, в уютном доме в районе Петроградки, жизнь Марии Орловой текла с обманчивым спокойствием. Её двухлетний сын, Николай, складывал кубики на ковре в гостиной, пока она готовила чай. Дом пах тёплым хлебом и домашним счастьем, которое она так тщательно создавала. Она включила телевизор, чтобы посмотреть утренние новости – фон для её рутины. Но рутина разлетелась вдребезги, когда на экране появился сюжет о новом мемориале в честь российских и союзных солдат, погибших в Сирии.

Чашка чая замерла на полпути к губам. Дыхание остановилось. Она увидела архивные кадры, военные формы, пустынный пейзаж, и на мгновение ледяной страх, который всегда жил в её душе, грозил вырваться наружу. Резким, почти яростным движением она схватила пульт и переключила канал на мультфильмы. Николай даже не заметил, но Мария стояла посреди гостиной с бешено колотящимся сердцем. Она любила Андрея всем сердцем, но знала, что их идеальная жизнь построена на минном поле, и каждый день она боялась сделать неверный шаг, который взорвёт всё.

Она не знала, что в этот момент женщина на другом конце города уже зажгла фитиль.

Елена провела свой первый день в Санкт-Петербурге как стратег, а не турист. С названием компании, которую ей назвала дочь, «Егоров-Логистик», она поехала в деловой район. Здание было башней из стекла и стали – величественным памятником успеху человека, которого она помнила молодым солдатом. Она устроилась в маленьком кафе напротив, превратив его в наблюдательный пункт, и часами изучала вход. Она видела, как входят и выходят менеджеры, чувствуя себя всё более запуганной. Виктор не только выжил, он процветал в мире, который был ей совершенно чужд. День прошёл, а он не появился.

Р

Весной 1820 года два брата из Волынской губернии, Абель и Израиль Бланки, обратились к митрополиту Новгородскому, Санкт-Петербургскому, Эстляндскому и Финляндскому с просьбой провести над ними обряд крещения, чтобы присоединиться к «Греко-Российской религии» (как указано в документе). Это событие, известное теперь многим, Сталин приказал тщательно скрыть в самом секретном сейфе партийного архива. Однако пока мы отложим выяснение причин его опасений. В семейной истории вождя мирового пролетариата есть гораздо более интересные моменты.

Например, обращение двух молодых провинциалов-иноверцев к столичному митрополиту, члену Синода, было удовлетворено всего за два дня. Казалось, что в эти дни в канцелярию митрополита не поступало никаких других документов. Можно было просто прийти с улицы, написать прошение, и митрополит северо-запада империи тут же подписал всё. Продолжая изучать документ, узнаём и другие удивительные детали: восприемниками братьев стали граф Апраксин, сенатор Баранов (оба — действительные статские советники), а также их жёны. Такой парадный эскорт говорит о многом. Теперь ясно, почему митрополит так быстро отреагировал — ходатайствовали люди, которые заранее всё согласовали, и задержек не допускали. Братья, получившие имена Дмитрий и Александр в честь крёстных отцов, поступили в Медико-хирургическую академию и успешно окончили её через четыре года. Судьба Дмитрия оказалась трагической: в 1831 году он был убит во время холерного бунта как «немец» вместе с другими врачами-немцами. Александр после этого ушёл в отставку, почти разрушив свою успешную карьеру. Но это мы отметим вскользь, поскольку в нашей теме это событие играет другую роль.

Почему братья Бланки получили такое высокое покровительство и кто его обеспечил? Вероятно, их отец, Мойше Бланк, был очень активной личностью, упоминаемой во многих архивных документах. Он не был простым евреем, а сыном заметного чиновника из Минска, несколько раз менял место жительства и часто конфликтовал с иудейскими общинами. Его обвиняли в различных неблаговидных и даже преступных поступках, но суды всегда оправдывали его, а он сам жаловался на своих единоверцев. Переехав в Житомир, Мойше отдал сыновей учиться не в хедер, а в русское уездное училище. Это говорит не только о его пренебрежении к традициям предков, но и о том, что он был состоятельным человеком, умеющим находить общий язык с имперскими чиновниками, от которых зависело разрешение на обучение. В Житомире Бланк познакомился с сенатором Барановым, который приезжал по делам еврейского комитета. Решение о переходе в христианство было личным, но он объяснял, что при жизни религиозной жены не мог его осуществить и принял крещение лишь после её смерти в 1835 году. Мойше, а позже и Дмитрий, были убеждёнными сторонниками ассимиляции, воспитывали сыновей «по-русски», желали им высшего образования и гражданской карьеры и обратились к сенатору с просьбой о крещении детей. Сенатор, с желанием или без, помог им, и, похоже, не оставлял крестников без поддержки.

Возможно, именно с его помощью был устроен брак Александра с Анной Гроссшопф. Именно в доме сенатора и поэта Баранова, куда приглашали любителей поэзии и шахмат, Александр мог познакомиться с семьёй своей будущей жены. Отец Анны, Иоганн Готлиб Гроссшопф, принадлежал к прибалтийским немцам и служил консультантом Государственной Юстиц-коллегии с чином губернского секретаря. Это положение «благородного» человека, не требующее дворянства, что делало брак равным. Отец Анны был женат на Анне Карловне Эстед, дочери богатого ювелира шведского происхождения. Семья Гроссшопф в Петербурге занимала среднее положение, и для молодого врача без родословной и состояния такой партия была весьма удачной. Лютеранское вероисповедание невесты не помешало: Анна приняла православие и вышла замуж за Александра в 1829 году. Их четвёртая дочь (пятый ребёнок из шести) Мария стала матерью Ленина.

Александр Бланк ушёл в отставку в чине статского советника, приобрёл имение Кокушкино с 500 гектарами земли и 40 крепостными дворами и стал помещиком в Казанской губернии. Его жена умерла рано, и детей помогала воспитывать овдовевшая сестра жены, Екатерина фон Эссен.

Теперь перенесёмся в другую часть империи — в Астрахань, где жил мещанин Николай Васильевич Ульянин, портной и бывший крепостной нижегородского помещика Брехова. Известно, что Николай получил вольную после того, как ушёл от барина на оброк. Он, скорее всего, был дворовым, а не пахотным крестьянином, что дало ему возможность обучиться портняжному делу с молодости. В портняжной среде города он занимал заметное место: построил большой двухэтажный дом, имел состоятельных клиентов, а его вдове после смерти не раз помогали городские власти и цех портных, выплачивая пенсию. Николай женился поздно и умер, когда старшему сыну не исполнилось и 15 лет, а младшему, Илье, было всего шесть. Всё начиналось неплохо, но с 1838 года семья осталась без кормильца. Старший сын Василий не успел перенять ремесло отца или, возможно, не имел к нему склонности. Тем не менее он взял на себя заботу о семье и поставил перед собой цель дать младшему брату образование.

Возможно, вы улыбнётесь, как обычно бывает в таких случаях, но здесь стоит задуматься или даже заплакать: бывший крепостной, женившийся на неграмотной девушке, хотел дать своим детям университетское образование. Вероятно, поэтому он не обучал Василия портняжному ремеслу, а отдал его в школу. Он был уверен в своей способности обеспечить семью и будущее детей, и всё шло по плану, но внезапная смерть разрушила эти надежды. После смерти отца пятнадцатилетний Василий осознал, что его собственное образование оказалось под угрозой, но сделал всё, чтобы Илья не повторил его судьбу. Он брался за любую работу, но при этом оплачивал школу младшему брату. Писал прошения от имени матери в разные учреждения, договаривался с бывшими клиентами отца (среди которых были влиятельные люди Астрахани) и коллегами, просил у них деньги и помощь, решал вопросы с сословными документами (Илья, в отличие от отца и брата, уже записывался как Ульянов, а не Ульянин) и добился успеха: Илья с отличием окончил гимназию и поступил на физико-математический факультет Казанского университета, который тоже окончил с отличием и получил степень кандидата наук — но это уже история самого Ильи Николаевича без помощи брата.

Что касается этнического происхождения родителей Ильи Ульянова, то на этот счёт нет достоверных и документально подтверждённых сведений. Просто потому, что никто из них не был иноверцем и не переходил в православие. Во всех документах фиксировалось их православное вероисповедание, и неизвестно, от кого Илье Николаевичу достались те или иные «неславянские» гены — калмыцкие, эрзянские или другие.

Илья Ульянов и Мария Бланк поженились в 1863 году. К тому времени Илья Николаевич уже был гимназическим учителем физики и математики, а Мария Александровна окончила учительские курсы после гимназии. Перед рождением последней дочери, Марии, Илья Николаевич достиг чина статского советника. Это значит, что только Маняша родилась уже в дворянской семье. Однако за четыре года до смерти Илья Николаевич был награждён орденом святого Владимира 3-й степени, который давал потомственное дворянство всем его детям. Таким образом, Владимир Ульянов-Ленин стал дворянином с одиннадцати лет.

Владимиру не пришлось бы сталкиваться с какими-либо препятствиями, если бы его брат не был казнён по обвинению в заговоре с целью убийства царя. Но даже после этого, по правде говоря, проблем было немного: отец Керенский настоял на награждении Владимира золотой медалью по окончании гимназии, и брата потенциального цареубийцы приняли в университет. Мария Александровна получала приличную пенсию как вдова действительного статского советника и имела неплохой доход от имения отца. Этого хватало на содержание троих взрослых детей, которые не работали и занимались революционной деятельностью вместе с семьями (только Дмитрий Ильич зарабатывал врачебной профессией).

Вернёмся к началу нашего рассказа, чтобы выделить то общее, что связывает предков этой семьи. Известно, что большинство из них обладали выдающимися способностями — к наукам, ремеслу и умению достигать поставленных целей. Это позволило им подняться по социальной лестнице в сложных условиях сословного государства.

Так что же хотел скрыть Сталин? Еврейское происхождение одного деда на фоне этнического состава остальных членов Совнаркома не выглядело компроматом. Немецкие, шведские, польские или тюркские корни тоже были почти у каждого. Хотел ли Сталин представить вождя мирового пролетариата как чистокровного русского? Это тоже непонятно, ведь грузин, называвший себя «русским человеком», вряд ли нуждался в таком генетическом фетишизме. Вероятнее, что Сталину было важно избежать публичного внимания к другим деталям семейной истории Ульяновых.

Во-первых, к тому, что третье поколение выходцев из низших слоёв империи могло оказаться в привилегированном сословии — личные качества и амбиции значили больше, чем происхождение. Социальные лифты, хоть и с трудом, но работали в «тюрьме народов». Во-вторых, семья Ульяновых была типичной для «городского класса» России.

Горожане, составлявшие к концу империи 15% населения, и были имперскими русскими. Они формировали городские гражданские сообщества с деловыми межсословными отношениями, где сенатор и граф могли быть поручителями студентов-выкрестов, а уездный голова — помогать детям неграмотной вдовы бывшего крепостного. В имперских городах создавался имперский русский народ с гражданским самосознанием и гражданской, а не этнической самоидентификацией.

В отличие от большинства сельских жителей, оставшихся на просторах империи рязанцами-ярославцами, сибиряками или казаками и т.д., православными, которые с подозрением относились к иноверцам, которых в глубинках губерний практически не видели и с ними не контактировали. Они проявляли ксенофобию по отношению к пришлым или «не своим». Готовы были убивать «немцев», лечивших их от холеры, потому что не верили «чужак

📸 Знаете, как выглядел речной флот 100 лет назад? Что предлагали гостям в ресторанах на борту? Как отдыхали на палубах? Теперь это можно увидеть своими глазами — на борту 5 теплоходов «ВодоходЪ» открылась уникальная фотовыставка с архивными снимками!

На основе избранных материалов уникального частного архива ветерана отрасли Станислава Александровича Парфенова подготовлены информационные стенды.

Фотовыставка организована совместно с ФБУ «Музей морского и речного флота» и освещает 4 темы:
✔«Дореволюционные пароходные общества»,
✔«Отдых на воде»,
✔«Канал имени Москвы»
✔«Вклад речников в Великую Отечественную войну».

🔔До конца навигации более 40 тысяч гостей смогут познакомиться с уникальным архивом на 5 теплоходах:
🛳 «Феликс Дзержинский»,
🛳 «Зосима Шашков»,
🛳 «Константин Симонов»,
🛳 «Юрий Андропов»,
🛳 «Ленин».

❗️Архив С.А. Парфенова насчитывает более 80 000 предметов, отражающих историю речного флота с конца XIX века. Основу коллекции составляют более 700 альбомов, в которых Станислав Александрович в течение всей жизни собирал фотографии, почтовые карточки и другие материалы по речным судам Волжского бассейна.

👉 Узнать подробнее можно по ссылке: https://vodohod.com/about/...

99% — такая часть людей, читая старые переписки, удивляется, как они могли писать такое.

Иногда стыдно за ошибки,
иногда — за наивность,
а чаще всего — за излишнюю откровенность.
Слова, которые казались нужными,
сейчас выглядят чужими.
Время меняет нас,
а вместе с нами — и тон наших сообщений.

Иногда старые переписки —
это просто архив прошлых версий себя.

🎉 Редкий кадр и семейное тепло: дочь Леонида Агутина поздравила отца с 57-летием

Леониду Агутину исполнилось 57 лет, и его старшая дочь, 29-летняя Полина, порадовала поклонников архивным фото с отцом. Снимок получился особенно трогательным — как напоминание о семейных моментах, которые дороги вне сцены и рампы.

Полина — дочь Агутина от отношений с балериной Марией Воробьёвой. Сейчас она живёт в Лондоне, замужем за французом и работает в издательском доме. А у Агутина и Анжелики Варум, напомним, есть ещё одна дочь — Елизавета, 26 лет, она живёт в США.

😄 Когда тебе 57, а архивные фото делают фанатов сентиментальнее, чем твои лирические баллады.

Лиxие 90-е: эпоха пepeмен на peдких архивных кадpax👇

Эти yникальные фoтoграфии пepeносят нас в лихиe 90-е — вpeмя кoнтрастов, стpeмительных пepeмен и бурного стaновления нoвой Poccии. В кадрах запечатлена вся палитра тoго вpeмени: от уличныx базapoв с импровизированными тopговыми pядами до pocкошных бaнкетов новой элиты, от cypoвых бyдней криминального миpa до нaивной моды того пepиода.

Kaждая дeталь этиx снимков paccказывает свою историю. Стapые «Жигули», припаркованные у лapьков с дефицитным импopтом, кожаные кypтки «малиновых пиджаков», усталые лица простых людeй, пepeживших дефолт и пepecтройку. На этих кадрах видны живaя энергия и хаос эпoxи, когда coветское пpoшлое ещё не отпустило, а бyдущее только нaчинало фopмироватьcя.

Это былo вpeмя, когда одни cpaжались за выживaние, а другие иcкали пути к ycпеху. Лихие 90-е стали символом свoбоды и риcка, дpaматичных событий и нaдежд. Эти peдкие apxивные кадры — слoвно oкно в пpoшлое, пoзволяющее вcпомнить, как зaкладывались основы той страны, в котopoй мы живем ceгодня.

«Уcтaлa мoлчaть»: aктpиca Лoмoнocoвa впepвыe чecтнo — o пoтepe в ceмьe, Мaшкoвe и бoли, кoтopую пpятaлa

Она никогда не стремилась казаться кем-то другим. Не участвовала в шумных телепередачах, не давала пафосных интервью, не гналась за идеальным образом.

Её узнавали сразу — по взгляду, по тембру голоса, по особенной манере держаться перед камерой. Но даже будучи на виду, она умела сохранять тайну. Многое оставалось за кадром.

До того дня, когда она наконец сняла маску — и открыла то, что скрывала за привычной улыбкой.

Холодная Кира — и боль, которую она прятала глубоко внутри

Для миллионов она навсегда стала Кирой из «Не родись красивой» — холодной, безжалостной, неприступной. Казалось, в ней не осталось ничего человеческого — только высокомерие и презрение, вызывавшие почти инстинктивную неприязнь.

Но за этим стальным фасадом скрывалась другая — та, что чувствовала слишком остро, до дрожи, до боли.

Ольга признавалась: сначала её героиня казалась ей чужой. Но постепенно она осознала — Кира не просто роль. Это было зеркало. Ведь и в жизни актрисе не раз приходилось прятать уязвимость за непробиваемой маской, скрывая то, что разрывало сердце.

Звездный шанс, который она променяла на любовь

Ломоносова появилась на свет в Донецке — городе угля, металла и железной дисциплины. Никаких актёрских династий, только рабочие кварталы. Но сцена манила её с детства. Сперва — изнурительные тренировки в гимнастике. Затем — балетное училище, где каждый день проверял на прочность: окровавленные пальцы, слёзы за кулисами, обязательная улыбка сквозь боль.

На выпускном курсе пришло предложение из Германии — контракт, признание, обеспеченное будущее. Казалось бы, мечта сбылась. Но внутри что-то сопротивлялось.

Ломоносова уже планировала отправиться в Штутгарт, однако перед отъездом решила провести неделю в Москве. Во время этого короткого отдыха она посетила спектакль «Трехгрошевая опера» в театре «Сатирикон». Именно там она впервые увидела на сцене Владимира Машкова — и мгновенно потеряла голову. Мысли о Германии тут же испарились.

Их роман был недолгим, но именно он круто изменил её творческую судьбу. Родители актрисы были потрясены, узнав, что дочь едет не в Штутгарт, а остаётся в Москве — ради любимого мужчины. Ломоносова верила в их будущее, однако Машков на тот момент уже не был свободен.

Прошла неделя — и он исчез. Но не бесследно. Вместо пустоты он оставил после себя ясность. Будто своим уходом заставил её понять: ты не хочешь танцев. Ты хочешь настоящей жизни. Чувствовать. Смеяться. Рыдать.

Она отправилась в Москву. Строила новую жизнь с чистого листа. И больше не прикасалась к балету — лишь изредка к воспоминаниям о нём.

Фиктивный брак

Ольга Ломоносова официально состояла в браке, но он был фиктивным — лишь для получения московской прописки. Ее единственным мужем числился Евгений Ряшенцев, сын известного поэта.

Хотя он надеялся на настоящие отношения, актриса полностью посвящала себя карьере. Брак продлился всего полгода, после чего они расстались без скандалов. Детей у пары не было.

Роль, от которой она открещивалась, но в итоге прожила

Когда Ломоносовой предложили сыграть Киру, она сразу отказалась.

«Это совсем не мой персонаж», — убеждённо заявила актриса.

Её отталкивала карикатурность образа, его предсказуемая одномерность. Однако режиссёр сумел переубедить:

«Мы раскроем её глубину. Это не просто злодейка — это израненная душа. Не расчетливая стерва, а уставшая от ударов судьбы женщина».

Так родился персонаж, тронувший миллионы. Внешне — ледяная королева. Внутри — отчаянный крик о помощи. О том, как мучительно быть непонятой. Как тяжело носить в себе эту вечную, невысказанную боль.

«Ударь меня по-настоящему»

Это случилось на одной из репетиций. Она играла сцену отчаяния — и не чувствовала ничего. Не верила себе. Тогда она сказала партнёру:

«Ударь меня. Сильно. Я должна это прочувствовать».

Он сначала отказывался. Потом согласился. И ударил. Сцена вышла настоящей.

Настолько, что зрители затаили дыхание. Но расплата за реализм — слёзы, боль, скандал. Партнёра отстранили. А она осталась.

Потому что всегда остаётся. Даже если больно. Даже если страшно. Потому что её метод — не притворяться. А жить на сцене по-настоящему.

Любовь без штампа — и правда их семьи

Павел Сафонов. Режиссерская хватка на площадке, душевная чуткость за кадром. Их история началась в вузовских коридорах и выросла в зрелый союз — без громких слов и даже без штампа в паспорте, но с бездной взаимного доверия.

«Свидетельство о браке — не доказательство чувств. Настоящая любовь — это утренний кофе, приготовленный, когда ты не выспалась. Это спокойствие в родительском хаосе. Это молчаливые объятия, которые говорят больше слов», — так она описывает их отношения.

Трое детей. Уют, пропитанный искренностью. Никаких ролей, никакого притворства. Только правда — день за днем.

Смерть, которую не отпускает

У Ольги не было родной сестры, лишь двоюродная — её настоящая родственная душа. Вместе они делили детские тайны, писали письма, шептались до рассвета. Когда весь мир казался чужим, у них всегда был друг у друга.

И вот, в 2024 году 46-летняя Ломоносова получила тот роковой звонок. Короткий. Без лишних слов. Смерть пришла внезапно, не дав шанса на прощание.

После случившегося актриса поделилась архивными снимками с сестрой, на которых видно, как они взрослели вместе, а также добавила:

«Лети, моя сестричка… Хочу верить, что там тебе легче! Люблю».

При этом Ольга отметила, что её двоюродная сестра жила в Киеве.

Для Ломоносовой это стало катастрофой. Семья разбросана по миру, расстояния — не только на карте. А внутри — пустота, что не заполнить. Старые фотографии и пожелтевшие открытки она бережёт до сих пор. И до сих пор не в силах говорить о ней без дрожи в голосе.

Сцена вместо хайпа. Простые фото без макияжа вместо глянца

Сегодня Ломоносова избегает телевизионной суеты. Её нет на гламурных открытиях, она не участвует в рекламных кампаниях.

Её место — в театре. Где важнее шёпота зрительного зала, чем гром оваций. Где каждый спектакль — не развлечение, а откровение. Здесь она позволяет себе быть искренней. Её героини — многогранные, неоднозначные, не для всех. Но только здесь она по-настоящему свободна.

Дочь выбрала балетный путь. Первым порывом был запрет. Но затем — понимание: когда в сердце живёт призвание, ему невозможно помешать…

Приглашаем в наш новый паблик о кино, где мы каждый день публикуем интересные статьи и видео об актерах и их судьбах. Подписывайтесь, чтобы не потерять - Кино и мои Любимые Актеры

МЕТРО, ШАХТЫ И ВОЕННЫЕ БАЗЫ: ЗАЧЕМ СКРЫВАЮТ ДРЕВНИЕ ПОДЗЕМНЫЕ СЕТИ?

Сегодняшняя наука уверенно говорит: внутренняя структура Земли хорошо изучена — мантия, ядро, литосфера 🌍. Однако есть одно но: глубже 12 км (глубина Кольской сверхглубокой скважины) человек пока не заглядывал 🧠🔬. При этом на разных континентах обнаруживаются обширные рукотворные туннели, возраст которых оспаривает официальную историю 🕳️⛏️.

Случайно ли, что крупнейшие строительные проекты — метро, шахты, военные базы — порой «совпадают» с древними подземными структурами? 🤔 В Москве, например, метростроевцы не раз сталкивались с пустотами, происхождение которых не поддается объяснению 🚇. Похожие находки фиксировались в США,

Словакии, Аргентине, Турции. Одна из самых известных — подземный город Деринкую 🏛️, способный вмещать до 20 000 человек. Странно: туризм там разрешён, а полноценные научные исследования — нет 🧳🔒.

Исторические источники свидетельствуют: уже в Средние века Церковь активно закрывала доступ к древним тоннелям ⛪🚫. Решения Тридентского собора (1550 год) запрещали любые контакты с «подземными обитателями», а входы в тоннели предписывали не просто засыпать, а укреплять строительными смесями и даже топить 💧🧱. Кого или что пытались скрыть?

Любопытно и другое: в архивных документах разных эпох — от Австрии до Персии 📜 — упоминается о торговле с существами, живущими под землёй 🧑‍🌾⚖️. Они обменивали драгоценные металлы на еду, вино и ткани 🍷🍇💎. Вновь — миф или забытая реальность?

Некоторые учёные сегодня выдвигают гипотезу: часть наблюдаемых НЛО — это не пришельцы, а представители подземной цивилизации, изучающие поверхность 🛸👀. Звучит фантастично? А ведь ещё в 1995 году, как писала Weekly World News, NASA зафиксировало сложные радиосигналы из недр Земли — будто кто-то пытается наладить связь 📡📶.

Насколько мы на самом деле знаем, что происходит под нашими ногами? 🤯 Почему находки в пещерах, шахтах и древних тоннелях зачастую засекречиваются? 🕵️‍♂️ Ответ, в скором времени, может изменить наше представление о планете 🌐.

💡Ставьте лайк и делитесь своими мыслями в комментариях! Ваше мнение очень важно для нас!

Откуда в Европе взялись русские рабыни и почему они там высоко ценились

Из сериалов и книг все мы знаем про славянских рабынь, которые высоко ценились в восточных гаремах, а порой и играли немаловажную роль в государственной политике. Взять хотя бы знаменитую Роксолану. Но и в «цивилизованной» Европе наши соотечественницы были ценным товаром. Недаром набережная в Венеции называется Скьявони, что значит в переводе «славянская».

Ведь, как неоднократно рассказывал историк Алексей Лобин в своих выступлениях и конференциях, именно здесь располагался большой невольничий рынок. А самый крупный действовал на французском Юге в Руссильоне, куда приезжали похотливые сеньоры со всей Европы...

Крым – как центр меднорудной торговли людьми

Как русские рабыни попадали в Европу? Ведь, казалось бы, сам факт продажи пленных – да еще и женщин – на невольничьих рынках противоречит всем западным ценностям. На самом деле европейцы были лишь конечными покупателями «товара», который им поставляли генуэзцы из своих крымских колоний. А те приобретали их у кочевников, что с завидной регулярностью устраивали набеги на Русь.

Пленных тысячами угоняли на территорию Крымского ханства и там продавали на невольничьих рынках. Самая массовая торговля велась на рынке в Кае – так в Средние века называлась Феодосия. В XIV-XVвв. итальянцы наладили регулярные поставки живого товара из Крыма в Европу. Особо популярными там оказались славянские женщины и, как водится, спрос родил предложение.

Сколько стоят русские?

Русинские невольницы – так в Европе называли девушек из России, Польши и Литвы – славились своей красотой и фигуристостью. А потому и ценились более других рабынь. Вот какие цифры приводит историк Иван Лучицкий в своей работе «Русские рабы и рабство в Руссильоне в XIV и XV вв.», опираясь на нотариальные акты того времени. Негритянки продавались по цене до 40 ливров, цены за эфиопок доходили до 50 ливров, а вот молодых русинок редко продавали дешевле 60 ливров.

Много ли это? Для примера – двухэтажный дом во Франции в ту пору можно было построить за в два раза меньшую сумму, а чиновники крупных городов редко зарабатывали больше 15-17 ливров в год. Впрочем, это не предел. Сохранились документальные свидетельства о некой «русинке Екатерине», которая в 1429 году была продана более чем за 2 000 ливров. Нетрудно подсчитать, сколько домов можно было построить на эти деньги.

Выдаются своей красотой и сложением...

Так писала про русских рабынь одна знатная флорентийка (письмо сохранилось в городском архиве), советуя своему сыну выбрать наложницу по душе. Это и было основной причиной столь солидных цен на русских девушек.

Знатные господа из Франции, Испании, Италии и Германии охотно брали славянских красавиц для любовных утех, без зазрения совести позже перепродавая их или используя в качестве кормилиц для своих законных отпрысков.

Конец позорного рабства

Европейская торговля русскими рабынями прекратилась только в конце XVIII века, после того, как в 1783 году Крым был присоединен к России. Еще некоторое время русских девушек угоняли горцы и торговля продолжалась через Северный Кавказ. Но конец ей был полностью положен, благодаря действиям русского флота, который стал доминировать на Черном море.

⚖️ Житель Удмуртии пытался взыскать с больницы 400 тыс. рублей за травму при рождении спустя 40 лет

Мужчина обратился в суд с требованием компенсации морального вреда, утверждая, что во время его родов в 1984 году врачи причинили травму, последствия которой до сих пор сказываются на его здоровье и качестве жизни.

Суд отказал в иске, указав, что в тот период законодательством не предусматривалась компенсация морального вреда, а также что действия медперсонала были одномоментными и не могут считаться длящимися. Дополнительно экспертиза не смогла подтвердить нарушения из-за отсутствия архивных документов.

До начала своей карьеры в кино Ева Элфи, известная также как Юлия Романова, работала журналисткой на омском телевидении.

Российская порноактриса Ева Элфи, в миру Юлия Романова, ранее была корреспондентом на омском телеканале.

На архивном видео 2017 года Ева Элфи (Юлия Романова) снимает репортаж о студенческом конкурсе среди медиков и рассказывает о состязании за звание лучшего работника по медицинскому социальному уходу.

Бывало такое, что ты уверенно идешь в другую комнату с какой-то конкретной целью, но, как только переступаешь порог, напрочь забываешь, за чем шел?

Это не плохая память. Это твой мозг работает как слишком усердный режиссер. Для него дверной проем — это граница сцены. Входя в новое пространство, мозг архивирует мысли из «прошлой сцены», чтобы освободить место для новых задач.

Так что ты не забывчив. Твой мозг просто слишком эффективно убирается на своем рабочем столе.

Как сложилась судьба американской дочери Владимира Маяковского, которая до 1991 года хранила тайну своего рождения.

«Две милые мои Элли. Я по вам уже соскучился… Целую вам все восемь лап», - это отрывок из письма Владимира Маяковского, адресованного его американской любви – Элли Джонс и их общей дочери Хелен Патрисии Томпсон. О том, что за океаном у поэта-революционера есть ребенок, стало известно только в 1991 году. До этого Хелен хранила тайну, опасаясь за свою безопасность. Когда стало можно говорить открыто о Маяковском, она посетила Россию и посвятила свою дальнейшую жизнь изучению биографии отца. 

Русское имя Патрисии Томпсон – Елена Владимировна Маяковская. На закате жизни она предпочитала именовать себя именно так, ведь у нее, наконец, было законное право заявить о том, что она дочь известного советского поэта. Елена родилась летом 1926 года в Нью-Йорке. К этому времени американское путешествие Маяковского в США подошло к концу, и он был вынужден вернуться в СССР. За океаном у него случился трехмесячный роман с Элли Джонс, русскоязычной переводчицей, немкой по происхождению, семья которой вначале приехала в Россию по приказу Екатерины, а после – эмигрировала в США, когда грянула революция. 

На момент знакомства Элли с Владимиром она состояла в фиктивном браке с англичанином Джорджем Джонсом (он и помог ей эмигрировать из России вначале в Лондон, потом в Америку). После рождения Патрисии Джонс проявил участие и дал девочке свою фамилию, так у нее появилось американское гражданство. 

Патрисия всю жизнь была уверена, что мать хранила тайну ее происхождения, опасаясь преследований со стороны НКВД. По этой же причине, как ей кажется, сам поэт не упомянул их в завещании. С отцом Патрисия встретилась лишь раз, ей тогда было всего три года, они приезжали с матерью в Ниццу. Ее детские воспоминания сохранили трогательные моменты встречи, радость, которую испытал поэт, увидев собственную дочь. 

Елена Владимировна посетила Россию в 1991 году. Тогда она с интересом общалась с дальними родственниками, литературоведами, исследователями, работала в архивах. Читала биографии Маяковского и пришла к мысли, что очень похожа на отца, тоже посвятила себя просветительству, служению людям. Елена Владимировна была профессором, читала лекции об эмансипации, издала несколько учебных пособий, редактировала романы фантастов и работала в нескольких издательствах. Все воспоминания, рассказанные о Маяковском матерью, сохранились у Елены Владимировны в качестве аудиозаписей. Основываясь на этом материале, она подготовила издание «Маяковский на Манхэттене». 

Семейная жизнь Елены Владимировны сложилась удачно. Ее сын – успешный адвокат Роджер Томпсон, во многом он похож на своего знаменитого деда. Елена Владимировна Маяковская прожила 90 лет, после смерти она завещала развеять свой прах на Новодевичьем кладбище над могилой отца. Подобным образом она поступила в свой приезд в Россию, тогда она привезла часть праха собственной матери, чтобы похоронить его рядом с могилой русского поэта. 

Роджер надеется, что у него будет достаточно времени, чтобы со временем издать книгу о своей матери, название для нее уже есть – «Дочка». Именно это слово – единственное упоминание о Елене в дневниках Маяковского. Когда-то Елена Владимировна обмолвилась, что Лиля Брик сделала все возможное, чтобы уничтожить любые свидетельства об американской истории. Но, листая архивы, ей удалось в одном из дневников найти сохранившийся лист, на котором было написано лишь это слово.

Последний император Китая и Маньчжоу-го Айсиньгёро Пу И после ареста красноармейцами. Мукден, 1945 год

В 1945 году, после поражения Японии во Второй мировой войне, его арестовали красноармейцы в Мукдене. Пу И оказался в одиночной камере Лубянской тюрьмы в Москве — в 120-й камере, потом — лагерь под Хабаровском, далеком и холодном, где каждый день мог стать последним.

Его судьба была тесно связана с крупнейшим судебным процессом — в августе 1946 года он выступал свидетелем на Токийском процессе, давая показания восемь дней.

В 1949 году, когда в Китае окончательно утвердилась коммунистическая власть, Пу И направил письмо Иосифу Сталину. В письме он рассказывал, как изучение марксизма и ленинизма в тюремной библиотеке, что глубоко повлияло на него. Однако Пу И был возвращён в Китай в 1950 году.

В Китае он был направлен в Фушуньскую тюрьму специальный лагерь для военных преступников. А в 1959 году, по личному разрешению Мао Цзэдуна, император наконец вышел на свободу.

После освобождения Пу И жил в Пекине, работал в ботаническом саду и затем архивариусом в национальной библиотеке.
Осенью 1961 года произошла встреча с новым лидером Китая Мао Цзэдуном.

С 1964 года он стал членом Политико-консультативного совета Китая. Пу И превратился из императора, который правил страной, в гражданина, принимающего новую народную власть.

В честь героев СВО назовут территорию пешеходного бульвара у кафедрального собора в Челябинске — между улицами Чичерина и Салавата Юлаева.

Это будет «Аллея героев».

📸 Фото из архива Южноуральской панорамы, автор Людмила Ковалева

закрыто/архив:(

простите, но я не нашла в себе желания возвращаться... мне очень нравилось вести паблик когда-то, но последние месяца его существования я вела его через силу, так что в этом уже нет смысла. но если что, я все ещё очень люблю много групп и так же сильно интересуюсь кпопом!!! и мемчики тоже люблю, но не свои
кто хочет, можете найти меня в инсте по юзернейму dusoap
или зайти в мой тг канал
https://t.me/chanheeismyhu...

ну вот, на этом все
всем пока❤️‍🩹

Фельдшер исчез из деревни в 1989, через 24 года пациент нашел его в подвале больницы

Борис Петрович никогда не любил больницы. Запах хлорки и страха, белые стены, скрипучие каталки – всё это напоминало о собственной смертности. Но сегодня, в холодный мартовский день 2013 года, ему предстояло спуститься в самое сердце этого медицинского лабиринта – в подвал районной больницы имени Симашко. Он ещё не знал, что через час его жизнь разделится на «до» и «после».

Лестница скрипела под тяжёлыми шагами 52-летнего электрика. Борис Петрович держал в руках фонарик и направление от регистратуры: найти архивные медкарты за 1987 год для уточнения диагноза. Врач сказал, что это важно для правильного лечения гипертонии. Но доктор не предупредил, что в этом подвале можно найти то, чего не должно существовать.

Сырость обволакивала, как саван. Бетонные стены покрывала плесень, местами проступали ржавые пятна от старых протечек. Коридор уходил вглубь, разветвляясь на несколько направлений. Слева — морг. Справа — склады медикаментов. А прямо? Прямо было что-то, чего не было на схеме больницы. Борис Петрович сверился с планом, который дала ему медсестра. Архив должен находиться в третьем помещении справа. Он дошёл до нужной двери, толкнул её – заперто. Фонарик выхватил из темноты табличку «Архив 1975–1990». Именно то, что нужно. Но где же ключи? И что это за странное гудение доносится из глубины коридора?

Звук был едва слышимый, но постоянный. Как работа старого холодильника или медицинского оборудования. Борис Петрович прислушался внимательнее. Определённо электрический прибор, причём работающий постоянно. В заброшенном подвале больницы, где электричество отключили ещё в девяностых годах. Любопытство победило осторожность. Борис Петрович пошёл на звук, оставив поиски архива на потом.

Коридор становился всё уже, на полу появилась стоячая вода. Но гудение становилось громче, а из-за поворота пробивался тусклый свет. За поворотом обнаружилась странность. Стена была явно новее остальных: аккуратная кирпичная кладка, свежий цемент между швами. И именно из-за этой стены доносился загадочный звук. Борис Петрович осветил фонариком кладку сверху донизу. В верхней части, почти под самым потолком, виднелась небольшая решётка вентиляции. Электрик по профессии, Борис Петрович, сразу понял: здесь проведены провода. Аккуратно, профессионально, с соблюдением всех норм безопасности. Кто-то обеспечивал электропитанием помещение за этой стеной. Но зачем? И главное, когда? Он попробовал найти способ попасть за фальшстену. Простукал кладку – пустота. Значит, помещение определённо есть. Но как туда попасть? И стоит ли вообще туда лезть?

Решение пришло неожиданно. В дальнем углу, за грудой старых коек и списанного оборудования, виднелось что-то похожее на дверь. Борис Петрович начал расчищать завал, работая почти в полной темноте. Железные части скрежетали по бетонному полу, эхо разносилось по пустому коридору. И вдруг он понял: кто-то специально загромождал этот проход. Дверь была замаскирована так тщательно, что случайный посетитель никогда бы её не нашёл. Старая больничная краска, выцветшая табличка, «Склад номер 7», ржавые петли. Но замок был новый. Современный кодовый замок на двери, которая по документам не должна была существовать. Борис Петрович взялся за ручку – не заперто. Дверь подалась с тихим щелчком, и в лицо ударил тёплый воздух. Тёплый. В подвале, где температура держалась около нуля даже летом. А за дверью горел свет.

Небольшая комната, метр на два, была устроена как шлюзовая камера. Ещё одна дверь в дальней стене, герметично закрытая. На стене висел халат, медицинская маска, резиновые перчатки. Как будто кто-то регулярно сюда приходил. И приходил недавно. Борис Петрович надел перчатки, почему-то показалось, что это необходимо. Открыл внутреннюю дверь и замер. То, что он увидел, не укладывалось ни в какие рамки здравого смысла. Комната 4 на 6 метров. Больничная кровать в центре. На кровати лежал человек, подключённый к множеству медицинских аппаратов. Капельницы, мониторы сердечного ритма, какие-то самодельные устройства, мигающие зеленоватым светом. И всё это работало.

24 года в заброшенном подвале. Мужчина на кровати был жив.

Допишем концовку:

Грудная клетка медленно поднималась и опускалась в такт работе аппарата искусственного дыхания. На экране монитора ровными пиками отображался сердечный ритм. Седые волосы были аккуратно подстрижены, кожа чистая, за этим человеком явно кто-то ухаживал. Борис Петрович подошёл ближе, боясь поверить собственным глазам. На прикроватной тумбочке лежала медицинская карта. «Пациент №1. Начало эксперимента: 15 октября 1989 года». 24 года. Этот человек находился здесь 24 года. В медкарте были записи, сделанные аккуратным врачебным почерком. Ежедневные наблюдения, показатели жизнедеятельности, смена препаратов. Последняя запись датировалась вчерашним числом. Кто-то по-прежнему приходил сюда каждый день.

На левом плече мужчины Борис Петрович заметил родимое пятно в форме полумесяца. И вдруг его осенило: он видел этого человека раньше. Много лет назад, когда ещё жил в деревне Берёзовка, этот человек лечил его от воспаления лёгких. Фельдшер местного ФАПа. Как же его звали? Александр. Александр Сергеевич. Котов. Тот самый фельдшер, который бесследно исчез в октябре 1989 года. Борис Петрович помнил этот случай: вся деревня искала доктора, обыскивали леса, драгировали пруды. Искали полгода, потом махнули рукой. А он всё это время был здесь. В подвале больницы, в четырёх километрах от родной деревни.

Борис Петрович схватил мобильный телефон. Связи не было, подвал экранировался железобетоном. Нужно подниматься наверх, вызывать скорую, милицию, пожарных, всех сразу. Но что, если тот, кто устроил эту лабораторию, сейчас в больнице? Что, если он заметит суету? Борис Петрович ещё раз взглянул на спящего фельдшера. Двадцать четыре года искусственного сна. Кто мог такое сделать? И главное, зачем?

На стене висел медицинский график с расписанием процедур. Подпись внизу – Г. Л. Игнатов, главный врач. Геннадий Львович Игнатов. Борис Петрович знал этого человека. Тот проработал главврачом больницы с восьмидесятых годов до самой пенсии. В углу комнаты стояла тумбочка с журналами наблюдений. Борис Петрович открыл первый том. «Исследование возможностей длительного поддержания жизни в состоянии медикаментозной комы. Субъект А. С. Котов, тридцать четыре года, фельдшер. Научный эксперимент». Этот человек двадцать четыре года был подопытным животным. В журнале описывались методы погружения в кому, состав препаратов, реакция организма на различные воздействия. Страница за страницей, хроника живого ада. Игнатов записывал всё – температуру тела, артериальное давление, реакцию зрачков, даже сны, судя по показаниям энцефалографа. «15 октября 1989 года, день первый. Субъект введён в состояние контролируемой комы. Пульс – 72 уд/мин. Дыхание поверхностное – восемнадцать раз в минуту. Реакция на болевые раздражители отсутствует». А дальше шли годы. Тысячи страниц наблюдений за человеком, превращённым в живую лабораторную мышь. Борис Петрович захлопнул журнал. Руки тряслись от ужаса и ярости. Этот монстр в белом халате медленно убивал живого человека во имя науки. А весь город считал Игнатова образцовым врачом, спасителем жизни. Нужно действовать быстро.

Борис Петрович сфотографировал на телефон все документы, медицинские карты, показания приборов. Доказательства могли исчезнуть в любой момент. Игнатов наверняка предусмотрел способы уничтожения улик. На выходе из тайной лаборатории Борис Петрович заметил кнопку экстренного отключения. Одно нажатие – и все аппараты остановятся. 24 года мучений закончатся за несколько секунд. Не убийство, а освобождение. Но рука не поднялась. А что, если Александра Сергеевича можно спасти? Современная медицина творит чудеса. Возможно, его удастся вывести из комы, вернуть к нормальной жизни. Борис Петрович поднимался по лестнице, чувствуя, как колотится сердце. В его руках была история, которая потрясёт весь город. Но главное – в его руках была чья-то жизнь. Жизнь, которую можно спасти.

В холле больницы дежурила медсестра Ольга Семёновна, которая работала здесь ещё во времена Игнатова. Борис Петрович подошёл к ней, стараясь говорить спокойно: «Можно вызвать милицию? Я нашёл в подвале то, что их заинтересует». Медсестра взглянула на него с удивлением, но в его глазах было что-то такое, что заставило её схватиться за телефон.

Пока дежурный наряд ехал в больницу, Борис Петрович обдумывал произошедшее. 24 года назад Геннадий Игнатов был уважаемым врачом, светилом районной медицины. Что заставило его превратиться в монстра? Научные амбиции? Жажда славы? Или простое безумие? Участковый Андрей Иванович Белов приехал через полчаса, явно не веря в серьёзность вызова. «Что у нас тут, дедушка? — Ольга Семёновна говорит, какая-то находка в подвале». Но когда Борис Петрович показал ему фотографии с телефона, лицо милиционера стало серьёзным. «Это что, розыгрыш? Человек в подвале, 24 года». Андрей Иванович с недоверием разглядывал снимки. «Если это правда, то мы имеем дело с самым громким преступлением в истории района».

Спуск в подвал превратился в небольшую экспедицию. Участковый, медсестра, заведующий больницей, которого срочно вызвали из дома. И все они замерли в шоке, увидев тайную лабораторию. «Господи, Боже мой!» – прошептала Ольга Семёновна. «Это же Александр Сергеевич. Наш фельдшер из Берёзовки. Мы его хоронили заочно в 92-м году». Заведующий больницей, молодой врач, который пришёл на смену Игнатову всего три года назад, был в полном шоке. «Я ничего не знал про это помещение. В планах больницы его нет. Это какая-то самодеятельность Геннадия Львовича». Участковый Андрей Иванович уже связывался со следственным отделом. Дело явно выходило за рамки его компетенции. Нужны были эксперты, реаниматологи, психиатры. И хороший следователь, который не побоится копать глубоко.

Капитан Павел Викторович Смирнов прибыл в больницу через два часа после звонка участкового. За плечами у 45-летнего следователя было 1

До начала своей карьеры в кино Ева Элфи, известная также как Юлия Романова, работала журналисткой на омском телевидении.

Российская порноактриса Ева Элфи, в миру Юлия Романова, ранее была корреспондентом на омском телеканале.

На архивном видео 2017 года Ева Элфи (Юлия Романова) снимает репортаж о студенческом конкурсе среди медиков и рассказывает о состязании за звание лучшего работника по медицинскому социальному уходу.

🎬 Один раз и на всю жизнь: история любви Максима Лагашкина и Екатерины Стуловой

Он запомнился миллионам по роли деревенского милиционера в сериале «Жуки». Улыбчивый, искренний, «свой в доску».
Но главное кино его жизни началось не на экране — а в стенах театрального института.

Максим Лагашкин и Екатерина Стулова познакомились студентами ГИТИСа. Молодые, влюблённые, они уже в конце первого курса решились на серьёзный шаг — свадьбу.
Им было чуть за двадцать. У них не было ничего — кроме любви и веры друг в друга.
И этого оказалось достаточно.

🕊 25 лет — рука об руку
С тех пор они не расставались: вместе служили в Театре имени Маяковского, снимались в кино, переезжали, мечтали, растили детей.
И даже спустя четверть века Максим говорит:

«Я просто счастлив. Каждый день рядом с ней — подарок».
Они не играли в «идеальную пару», не строили карьеру на публичности. Когда-то вместе уехали в Испанию — искать покой, быть ближе к детям. Но через три года вернулись на родину. Их не тянет к громким светским мероприятиям — зато они обожают уютные посиделки с друзьями и долгие прогулки вдвоём.

👨‍👩‍👦‍👦 Савва и Лука
У Максима и Екатерины двое сыновей:
Старший, Савва, появился на свет в 1999 году. Он с детства снимался в кино, учился в Лондоне и сейчас живёт в Европе.
Младший, Лука, родился в 2013-м. Родители часто делятся его фотографиями в социальных сетях. Весёлый, улыбчивый, невероятно похожий на отца — может, и он выберет актёрскую профессию?

🎭 Про доверие и сцену
Максим никогда не ревнует Екатерину к профессии. Наоборот — гордится её работой, поддерживает и восхищается её талантом.
Когда-то, в юности, они дали друг другу обещание: различать экран и реальность. И держат его до сих пор.

«Она — актриса, и я — актёр. И в этом — наша сила, а не угроза».

📸 Недавно, в честь 25-летия брака, Максим опубликовал архивное фото с молодой Катей.
Два влюблённых лица, начало долгого пути.
Сегодня они — зрелые, спокойные, и всё так же — вместе.

А вам нравится актер Максим Лагашкин?

ИСТОРИЯ | ЛИЧНОСТИ | ИСТОРИИ ЛЮБВИ

⚜️Наш телеграмм канал про историю и искусство https://t.me/historyintrig...

«Папка на молнии, в которой пряталась вселенная»
Помнишь те пластиковые папки с блёстками? Внутри — всё самое ценное: вырезки из журналов, письма от подруг, анкеты со странными вопросами, стикеры с кошечками и гелевые ручки. Всё лежало не просто так — как архив жизни.

Каждая страница была историей: где-то приклеена записка «не читааай», где-то страничка анкеты с кривыми сердечками и подписью: «друзья навсегда».

Мы берегли это как дневник эпохи, хотя тогда даже не знали слова «архивировать». Просто хотели сохранить своё настоящее — чтобы потом, спустя годы, открыть и снова почувствовать: мы были.

Марш победителей

Исторический Парад Победы 24 июня 1945 года прошел на Красной площади в Москве в ознаменование победы СССР над фашистской Германией в кровопролитной Великой Отечественной войне. Парад принимал маршал Георгий Жуков, а командовал войсками маршал Константин Рокоссовский. Сводные полки фронтов шли в том порядке, в каком располагались они во время войны: с севера на юг – от Баренцева моря до Чёрного. Этому легендарному маршу победителей посвящены книги, фотографии и фильмы. Расскажем о некоторых из них.

Документальный фильм «Парад Победы», 1945 г. vk.cc/cNWQV2
Кинохроника Парада Победы в 1945 году в Москве. Съёмки велись на киноплёнку Agfa, доставшуюся Советскому Союзу в качестве трофеев. На основе хроникальных кадров были выпущены две версии: полнометражная чёрно-белая и короткая цветная.

Картина М. И. Хмелько «Триумф победившей Родины», 1949 г.
Картина изображает кульминацию исторического Парада Победы 24 июня 1945 года на Красной площади – момент низвержения захваченных в боях знамён разгромленных фашистских войск. Хранится в Третьяковской галерее

Книга К. К. Семенова «Парад Победы: 24 июня 1945 года»
Издание посвящено 80-летнему юбилею Парада Победы в Москве 24 июня 1945 года. В ней представлено более 200 фотографий из фондов Российского государственного архива кинофотофонодокументов, Российского государственного архива новейшей истории, других архивов и музеев России.

Документальный фильм «Парад победителей», 2020 г. vk.cc/cNWQEn
Фильм рассказывает о легендарном параде в честь Победы над гитлеровской Германией, который состоялся 24 июня 1945 года в Москве. В фильме использованы уникальные кадры исторического парада Победы.

Фотография «Заместитель Верховного главнокомандующего, Маршал Советского Союза Г.К. Жуков (4-й слева) объезжает на лошади колонны участников Парада Победы на Красной площади».
Снимок сделан М. А. Трахманом в день исторического Парада Победы. Изображение хранится в Главархиве Москвы.

#ВОВвискусстве

Табор цыган исчез с лошадьми в 1994, через 26 лет кони привели к заброшенному лагерю и там обнаружели..

Лошади пришли на рассвете. Они появились из плотного, молочного тумана, окутавшего долину, двигаясь беззвучно, словно призраки. Иван Соколов заметил их случайно, опустив объектив камеры от утреннего пейзажа. Он замер. Это не были дикие мустанги. Их стать, гладкая шерсть и слишком осмысленный взгляд говорили о другом. Они шли целенаправленно, будто по давно забытому маршруту, и в этот момент его кровь застыла в жилах. Он понял, что они ведут его куда-то.

Вот уже месяц Иван жил в старом доме своего деда-лесника, пытаясь тишиной и фотографией вылечить душу, израненную на войне. Он искал уединения, а нашёл тайну.

Лошади, около дюжины голов, остановились у кромки леса, глядя прямо на него. На крупе гнедого жеребца Иван разглядел старое, выцветшее тавро, сложный узор, не похожий ни на одно клеймо конезаводов. Если бы он только знал, что этот узор станет ключом к трагедии 26-летней давности, он бы, возможно, развернулся и уехал. Но инстинкт журналиста, который он так старался в себе заглушить, взял верх. Он медленно пошёл за ними.

Лошади не убегали, лишь изредка оборачиваясь, словно проверяя, следует ли он за ними. Они привели его на поляну, которую природа почти полностью вернула себе. Среди высокой травы и молодых деревьев угадывались очертания давно сгнивших кибиток и потухших кострищ. Это был заброшенный цыганский табор. Но то, что он увидел дальше, не укладывалось ни в одну логику мирного ухода. Земля была изрыта, на старых досках виднелись глубокие, тёмные пятна, а у основания старого дуба блеснул на солнце маленький металлический предмет. Иван поднял его. Это была деформированная гильза от охотничьего ружья. Это место было не просто покинуто. Здесь произошла бойня.

Внезапно тишину разорвал резкий женский голос. «Что вы здесь делаете? Это частная территория». Иван обернулся. Перед ним стояла девушка в походной одежде, её лицо было сердитым, а взгляд — колючим. Это была Ольга Лебедева, местный ветеринар и ярая защитница этой долины. Она приняла его за одного из рабочих «Гранит Инвеста», компания, которая бульдозерами вгрызалась в соседний склон и уже была готова к бою. Он попытался объяснить про лошадей, про табор, но она не слушала. Для неё любой чужак здесь был врагом.

Их спор прервал рокот двигателя. К поляне подъехал чёрный внедорожник. Из машины вышел человек, чья дорогая одежда и уверенный вид никак не вязались с этой глушью. Это был Максим Новиков, начальник службы безопасности «Гранит Инвеста». Он окинул поляну холодным, оценивающим взглядом, задержавшись на Иване и лошадях. «Проблемы?» — спросил он Ольгу с ледяной усмешкой. В его глазах не было ни любопытства, ни удивления. Было лишь одно — расчёт. Иван понял, что этот человек знал о лагере. Более того, он чего-то искал.

То, чего он боялся больше всего, начало происходить. Его тихое убежище превращалось в арену чужого, опасного конфликта. В последующие дни напряжение только нарастало. Иван, изучая старые дедовские дневники, нашёл обрывочные записи о вольных людях, их больном бароне и слухах о золотом ручье. Дед писал о ссоре, расколовшей табор, и о внезапном исчезновении всех до единого. Ольга, несмотря на первоначальное недоверие, поняла, что Иван не из «Гранит Инвеста». Она рассказала, что компания ищет не щебень, а золото, и их лицензия получена обманным путём. Они стали союзниками поневоле, объединённые общим врагом.

Но был ещё один игрок в этой истории, самый загадочный. Волк. Местные охотники давно жаловались на огромного, почти чёрного вожака стаи, которого прозвали Лютым. Но он не трогал скот. Наоборот, его стая вела себя странно, они словно патрулировали территорию вокруг разработок гранита. Иван сам видел, как волки ночью растаскивали геодезические метки и перегрызали кабели. Однажды вечером, установив фотоловушку у старого лагеря, он заснял невероятную сцену. К лагерю пришёл Лютый. А за ним – весь табун лошадей. Волк двигался среди них спокойно, как пастух. А лошади принимали его как своего. В одно мгновение Иван осознал – этот волк был частью той старой истории. Он был её хранителем.

Попытки Ивана и Ольги найти информацию в архивах ни к чему не привели. Табор барона будто испарился в 1994 году. Никаких записей. Никаких свидетелей. Кроме одного. В ближайшем посёлке жил старик-отшельник, которого все считали сумасшедшим. Бывший егерь, он иногда приходил за продуктами, ни с кем не разговаривая. Иван решил рискнуть. Он нашёл его ветхую заимку на краю леса. Старик встретил его молча, с ружьём в руках. Но когда Иван показал ему фотографию тавра на крупе жеребца, старик вздрогнул. Его лицо исказилось. «Захар», — прохрипел он. «Это клеймо Захара. Предателя».

Старый егерь рассказал, что в ту роковую ночь он слышал крики и выстрелы. А наутро нашёл в лесу тяжело раненого цыганского парня, который твердил одно и то же: «Захар забрал Зарину. Золото. Они всех убили». Парень умер у него на руках. Егерь испугался и молчал все эти годы. Он указал направление, куда, по слухам, ушёл Захар со своей частью табора и награбленным. Это было как раз то место, где сейчас «Гранит Инвест» ровнял землю с небом. Иван понял, что Новиков ищет не просто золото. Он ищет тайник Захара. Но почему волк и лошади так отчаянно защищают это место? Что ещё, кроме золота, было там спрятано?

Ответ пришёл сам, и привёл его Лютый. Однажды ночью волк появился у дома Ивана. Он не выл и не скалился. Он просто смотрел, а затем развернулся и потрусил в лес, постоянно оглядываясь. Это было прямое приглашение. Иван разбудил Ольгу. Взяв фонари, они последовали за волком. Лютый вёл их не к разработкам, а в противоположную сторону, вглубь самого старого и непроходимого участка леса, к скальному выступу, скрытому за водопадом. Там за стеной воды чернел вход в заброшенную штольню. Оттуда несло холодом и забвением. Внутри, в свете фонарей, им открылась жуткая картина. Это был второй лагерь. Несколько сгнивших повозок и стлевшая одежда, ржавая посуда. Это было место, где табор Захара встретил свой конец. Здесь не было следов борьбы. Здесь царили голод, болезни и отчаяние. В одной из кибиток, под прогнившим полом, они нашли небольшой металлический ящик. Он не был заперт. Внутри лежала обычная школьная тетрадь. Ольга дрожащими руками открыла её. Это был дневник. На первой странице красивым, но уже неровным почерком было выведено «Зарина». Они читали страница за страницей, и перед ними разворачивалась трагедия. Зарина описывала, как Захар, опьянённый властью и паранойей, не смог найти основную золотую жилу. Как люди начали умирать от голода. Как она пыталась организовать побег. Последние страницы были написаны в лихорадочной спешке. Она писала о последней надежде, о том, что спрятала настоящее сокровище табора не в золоте, а в другом месте. Последняя запись обрывалась на полуслове: «Он всё понял. Он идёт ко мне. Его глаза. В них нет ничего человеческого. Если вы это читаете, знайте, убийца...» И дальше следовало имя.

В этот самый момент вход в штольню заслонила тёмная фигура. В руках у Максима Новикова был пистолет с глушителем. Он не выглядел удивлённым. Он выглядел так, будто наконец-то нашёл то, что искал — дневник. «Отдайте его мне», — медленно произнёс он спокойным, но нетерпящим возражений тоном. За его спиной стояли двое охранников. Иван и Ольга оказались в ловушке, запертые в склепе с человеком, который, очевидно, был готов на всё, чтобы эта тетрадь никогда не увидела свет. Ольга крепче сжала дневник. «Кто вы?» — прошептала она. Новиков усмехнулся. «Я тот, кто пришёл закончить дело, начатое моим дедом. Человеком, чьё имя вы только что прочли на последней странице». В тусклом свете фонаря Иван увидел на щеке Новикова знакомый дефект кожи. Точно на том же месте, где, по описанию егеря, была бородавка у того предателя. Все части головоломки сошлись в одну ужасающую картину. Но главный вопрос оставался без ответа: кто именно совершил тот первый главный грех? Чьё имя было написано на последней странице дневника? Кто убийца?2 часть 👇️

Мало кто знает, но у Дональда Трампа было небольшое камео в фильме «Пять бутылок водки».

Будущий президент США был хорошо знаком с актёром Александром Маслаевым и даже прилетел в Москву на съёмки, однако по непонятным причинам, сцену с американцем и его дочерями просто вырезали на финальном монтаже. В архивах осталось только одно совместное фото.