Взгляд из леса

Поведаю вам свою историю, события которой преследовали меня с самого раннего детства и по сию пору, хотя до конца разобраться в происходящем у меня так и не получилось. Случилось так, что еще во времена СССР моему деду выдали дачу в одной из деревень на Урале. Обустраивались долго, ведь приходилось всю неделю работать в городе, а строить только на выходных, да в редкий отпуск. Так вот и получилось, что всю свою жизнь что-то строили, улучшали, сносили и снова строили. А когда появился я, стали меня каждое лето возить на отдых в тот лесной край. Места не такие уж и глухие, люди из города приезжали, строились – постепенно вместо развалившейся деревни возник коллективный сад. Лес, пруд, свежий воздух, что еще нужно, чтобы воспитывать детей?
Но не все было так хорошо, как могло показаться с первого взгляда: с самого первого моего появления меня терзал непонятный страх перед лесом, начинающийся сразу за околицей. Днем ничего страшного, лес как лес, но с наступлением темноты меня одолевал просто животный ужас, стоило только повернуться спиной к этому темному и неизведанному существу. Непроизвольно я срывался на бег, судорожно запирая за собой все двери, стоило припоздниться, будто лес протягивал за мной свои ветви, пытаясь затащить в самую чащу. Фобии маленького и глупого мальчишки, пугающегося темноты – обычное явление, проходящее с годами, но с течением времени мой страх не проходил, а лишь сильнее опутывал меня своими незримыми нитями. Как же смешно и глупо видеть, как взрослый уже человек, возвращаясь вечером из бани, вдруг срывается с места и со всех ног бежит к дому, обливаясь холодным потом. Как ни странно в любом другом лесу даже самой глубокой ночью я мог гулять часами, но здесь… Кажется, такое было только со мной, и никого не смущало полное отсутствие какой-либо живности в таком красивом и, с виду, живом лесу; никого не смущала гробовая тишина, стоящая в чаще; и со временем я здесь находил все больше и больше странностей. Как говориться, если долго всматриваться в чащу, чаща начнет всматриваться в тебя, и вскоре череда странных происшествий навсегда изменила мою жизнь.
Одной душной июльской ночью я мучился от бессонницы: ворочался, поминутно вставал и разгуливал туда-сюда по комнате. Так уж бывает, что сильно вымотавшись за день, я никак не могу нормально заснуть, и мое сознание начинает периодически отключаться, смешивая сон с реальностью. Я вижу какие-то отрывки сновидений, перемежающихся с реальными картинами, и так может длиться несколько часов подряд. Но в этот раз все было по-другому: внезапно я очутился в старой землянке со старым столом и стулом посередине – единственной имеющейся мебелью. А еще за этим столом, спиной ко мне, сидел старик в старом изношенном ватнике, что-то упрямо выцарапывающий на потемневшей от времени столешнице.
- Зря ты сюда зашел, - тихо прошептал он, даже не обернувшись. - Если он узнает о твоем появлении, до рассвета вряд ли дотянешь.
- Кто он, о ком вы говорите? – почему-то тоже шепотом спросил я.
- Странный ты: задаешь вопросы, на которые сам ответ знаешь. Тот, кто в лесу обитает, тот, кто не дает нам уйти, все водит кругами. А ты и вправду зря пришел, пора бы уже просыпаться, если не хочешь навсегда остаться блуждать в чаще с перерезанным горлом. Твоя кровь его очень порадует.
- Но если это всего лишь сон, значит, со мной ничего не случится, - глупо улыбнулся я в ответ. - Я просто проснусь, случись что плохое.
Старик печально усмехнулся и, наконец, соизволил повернуться ко мне лицом: совершенно слепые глаза будто бы смотрели мне в душу, отчего у меня холодок прошелся по коже. Возникло странное ощущение, будто для того, чтобы меня разглядеть, глаза ему вовсе не требовались.
- Я тоже так думал. А теперь, проснись, - с этими словами он ловко подхватил со стола небольшой кинжал, которым только что вырезал и коротко, без замаха, швырнул его в мою сторону. Только в последний момент я каким-то чудом успел подставить руку и лезвие, разрезав ладонь, ушло правее. Так что я даже сам поразился своей ловкости. Но в следующую секунду землянка исчезла, также внезапно, как и появилась, моментально растворившись в сгустившемся мраке.
Я проснулся на рассвете, и бойкие солнечные лучи прорывались в комнату даже сквозь задернутые шторы, вызывая резь в глазах. Первое чувство – ноющая боль в руке. Картина ночных происшествий до сих пор стояла у меня перед глазами, и я с ужасом уставился на тонкий порез во всю ладонь, оставленный дедовским кинжалом. Вся простыня оказалась пропитанной кровью, что еще больше утвердило меня в мысли о реальности произошедшего этой ночью. Скорее всего, обычное снохождение, но раньше я такого за собой не замечал. Просто пошел на кухню, спутав сон с реальностью, и порезался ножом – все бывает в первый раз. Перевязав рану, я постарался забыть о произошедшем, в крайнем случае обращусь к доктору, если подобное снова повторится.
Ближе к полудню, когда солнце достигло своего пика, и все живое вокруг изнывало под его палящими лучами, я сидел в гамаке у самой опушки леса и размышлял о жизни. Приятный ветерок успокаивал, и мысли мои были прозрачны и чисты, как родниковая вода. Решение отправиться на ночь в лес пришло как-то само собой, как бы невзначай. Я просто обязан был расправиться с этим глупым страхом раз и навсегда, преодолеть фобию, не дававшую мне покоя с самого детства. Именно сегодня все должно завершиться: либо я вернусь победителем, либо навсегда уеду из этого места и больше никогда не вернусь в родной мне с детства край. Поэтому я собрал все необходимое для ночевки: палатку, спальный мешок и немного припасов.
Вечером лес принял меня в свои объятия, и небо скрылось за могучими ветвями, сплетенными в величественный свод. Здесь, в тени древних исполинов, не чувствовалась жара, накопленная землей за день. Только бодрящая прохлада и густой сумрак, с каждой минутой все более сгущавшийся вокруг меня. С наступлением темноты, когда вокруг не было видно ни зги, я решил остановиться: дальше идти не было ни сил, ни желания. Как ни странно, но темный лес вокруг и полное безмолвие нисколько не пугали меня, я даже чувствовал себя умиротворенно, что ли. Все, чего я боялся – всего лишь придуманный мною страшный образ. Нет здесь ничего пугающего, и никогда не было. Разведя костер, я наскоро поужинал и завалился спать, заснув, кажется, едва завернувшись в спальник. И этой ночью мне приснился новый сон…
В звенящей ночной тишине, еще не проснувшись, я услышал чьи-то тихие шаги и шелест травы, потом хрипенье совсем рядом. Весь покрывшись холодной испариной, я мелко задрожал. На ум стали приходить догадки одна страшнее другой. Очень тихо, стараясь вовсе не издавать шума, я приблизился к выходу из палатки и осторожно выглянул сквозь щелку наружу. Никого. Выглянув через сеточку вентиляции, я снова не увидел ничего подозрительного. Достав фонарик и прикрывая ладонью узкий, но довольно мощный луч, я решился на опрометчивый поступок. Даже не представляю, что заставило меня высунуться наружу, но в тлеющих углях костра я увидел того старика из сна. Он стоял прямо рядом с палаткой и издавал какие-то хрипящие и булькающие звуки. Направив фонарик на его покачивающуюся из стороны в сторону фигуру, я едва не подавился криком ужаса, так что из моего горла вырвалось лишь тихое сипенье: ватник оказался полностью залитым кровью, вылившейся из разрезанного от уха до уха горла, белые глаза добавляли этой картине еще более ужасный оттенок. В следующую секунду я краем глаза заметил в темноте еще какое-то шевеление. Бешено мечась фонариком из стороны в сторону, я с каждой секундой мертвел от ужаса: со всех сторон из чащи приближались темные фигуры, похожие на тени давно умерших людей.
- Беги, - послышался тихий, почти неразличимый хрип со стороны старика.
Но ноги будто перестали слушаться меня. Едва сумев оправиться от шока, я смог только забраться обратно в палатку, застегнув полог, как будто это могло спасти меня. Шаги все приближались и я, скорчившись, просто дрожал от ужаса. Какая-то холодная липкая тьма вдруг начала просачиваться внутрь. Эта чистейшая тьма, будто туман, своими холодными щупальцами за считанные мгновения заполонила все вокруг и начала сдавливать мне горло, я изо всех сил попытался закричать, давясь обжигающей тьмой, но было уже поздно…
Я очнулся от собственного крика, не сразу поняв, что происходит. Очередной кошмар. Но в этот раз меня всего знобило, и трудно было дышать: горло распухло, и на шее явственно ощущались следы удушения. Но ведь не мог же я сам себя душить? Или мог.
- А вот теперь точно беги, - раздался знакомый голос снаружи, - третьего раза не будет.
Большего мне не требовалось: я пулей выскочил из палатки, но рядом никого не оказалось, только множество следов в траве вокруг, уходящих куда-то в лесную чащу. В следующую секунду я побежал, побежал так быстро, как, наверное, не бегал никогда в жизни. В предрассветном сумраке я временами замечал неясные тени по сторонам, заставляющие меня бежать изо всех сил, не взирая на усталость. Когда солнце снова взошло, я, исцарапанный и смертельно уставший, выбрался из леса и, даже не пытаясь собрать вещи, сел в машину и уехал. Битву со своей фобией я все-таки проиграл.