Стук во входную дверь

Я, вздрогнув, проснулся от еле слышного стука во входную дверь и непонимающе уставился в темноту. Это была одна из тех беззвездных зимних ночей, когда мрак, становясь густым и осязаемым, окутывает еще скованное сном сознание, не позволяя мыслить логически. Никто в здравом уме не встанет из-под теплого одеяла в объятия остывшей за ночь квартиры, чтобы узнать, кого же принесло на порог в третьем часу ночи. Но я почему-то встал.

Медленно мои пальцы двигались вдоль стены в поисках выключателя, так и не обнаружив его, хотя, казалось бы, в этом маленьком помещении все давно было заучено наизусть, поэтому ко входной двери я подошел в темноте и поначалу прислушался. Около минуты царила полная тишина, из подъезда не раздавалось ни единого звука. Я уже было подумал, что стук мне просто приснился, как вдруг прогремели два сильных, настойчивых удара, заставив вздрогнуть от неожиданности. Это уже была форменная наглость, испуг сменился злобой, и я, резко повернув ключ, рывком распахнул дверь. На лестничной площадке было пусто. Ни сверху, ни снизу не доносилось эхо удаляющихся шагов того шутника, что решил развлечься таким странным способом.

Тогда я не придал этому особого значения, так как жил на втором этаже, и некто вполне мог успеть выскочить из подъезда пока я открывал замок, хотя для этого ему нужно было быть очень прытким. Поежившись от устремившегося в квартиру холода, я поскорее запер квартиру и, наконец, включил свет в прихожей.

Упрощенная планировка моего однокомнатного жилища как ничто другое способствовала появлению сильных сквозняков, потому кухня, отделенная от комнаты лишь тонкой стенкой, обычно плотно закрывалась дверью с крепкой советской щеколдой. Очевидно, вчера я забыл это сделать, так как дверь была слегка приоткрыта. Адреналин уже схлынул, мозг медленно засыпал, потому руки автоматически закрыли засов, а послушные ноги донесли мое сонное тело обратно в кровать. Ночь, рассекаемая снегопадом, продолжала вытягивать свет из всего сущего, и я моментально провалился в сон без сновидений.

Прошел час или, быть может, всего пять минут с того момента, как я лег, и что-то снова потревожило мой слух. Вокруг была непроглядная темнота, я сел и прислушался. Секунда, другая, и вдруг появляется знакомый стук, но уже не во входную дверь, а в стенку из кухни в комнату. Он был почти осязаем в ночной тишине. Ледяная волна пронеслась по моему телу с головы до ног.

Постукивание усиливалось, учащалось, и медленно, но равномерно продвигалось вдоль стены в сторону прихожей. Я отчетливо понимал, что закрывал входную дверь и что сплю очень чутко, а потому никто не мог войти в квартиру, не разбудив меня при этом, однако настойчивый стук был реален. Тук-тук, тук-тук, все ближе и ближе к выходу из кухни. Тук-тук, тук-тук — вторило в такт мое готовое вырваться из груди сердце. Разум пытался подобрать комбинацию логических действий для такой ситуации, но алогичность происходящего выворачивала поток мыслей наизнанку.

Я вспомнил все, что слышал о привидениях, домовых и прочих ночных посетителях, и не нашел ничего лучше, чем старый способ, о котором мне рассказывала еще прабабка, впуская на ночлег в свой деревенский дом. Она каждый раз повторяла — «Внук, если услышишь среди ночи возню в сенях или громкий звон посуды, то смело кричи на шум распоследними словами, которыми вы с ребятами перекрикиваетесь, пока бегаете в поле, да погромче, за это уши тебе драть не стану.» Распоследние слова мне в голову не шли, потому я просто вдохнул поглубже и, пугаясь собственного осипшего голоса, заорал — «Пошел к черту!».

Стук на мгновение затих, затем из за стены раздался визжащий, срывающийся в фальцет смешок и постукивание, уже куда более сильное и быстрое, устремилось к двери в прихожую. Я в ужасе вскочил с кровати и на ватных ногах в два прыжка выбежал из комнаты. Щеколда была все так же надежно закрыта. Пока я судорожно запрыгивал в одежду, не заботясь об аккуратности, постукивание добралось до двери.

Мы оба затихли. Я отчетливо различал глубокое дыхание доносившееся с той стороны. Немая сцена продолжалась пару минут, а затем дверь сотряс сильнейший удар. С потолка полетели куски старой штукатурки, петли натужно затрещали, но толстая щеколда выдержала. Последовал еще один удар, затем еще, но уже в окно. Загудели стекла, открылась оконная рама. Я, окончательно теряя здравый рассудок, одним прыжком выскочил из квартиры и бегом понесся во тьму пустых улиц, слыша вместо эха своих тяжелых шагов лишь леденящий душу «Тук-тук, тук-тук», теряющийся в вое холодного ветра.

Весь остаток ночи я бездумно бродил по району, греясь в подъездах и шарахаясь от каждой тени. Долго находиться на одном месте не получалось, подсознание, будто издеваясь, улавливало любые мелкие звуки и трансформировало в отголоски постукивания, снова и снова гоня меня прочь. Вскоре забрезжил поздний декабрьский рассвет, а за ним показались сонные собачники со своими не по времени бодрыми питомцами. Люди стали стягиваться к парковкам и остановкам, город ожил. Вся эта обыденная, серая суета вернула меня к ощущению реальности, а ночные страхи отступили. Остался только осадок от собственной глупой трусости и сильное желание поспать. Не смотря на это, мне совершенно не хотелось идти назад. Иррациональный испуг прошлой ночи еще действовал, но здравомыслие подсказывало, что мой дом — это моя, черт возьми, крепость. Нужно предпринять попытку доказать это, в первую очередь самому себе.

Медленно, растягивая каждую секунду пути в нечто несоразмерно долгое, я возвращался. Дорога длиной всего в пару кварталов заняла почти целый час. По мере приближения к жилищу тревога все усиливалась, потому, для подстраховки и внутренней уверенности, я пригласил к себе друга, который жил неподалеку, под предлогом помощи в подготовке к якобы предстоящему ремонту.

Приободрившись от его скорого согласия, я зашел в подъезд и через пару мгновений уже стоял напротив своей входной двери, прислушиваясь к звукам. Внутри было тихо.

Не без тревоги я повернул ключ в замке и вошел внутрь, быстро включив свет. Все выглядело точно так же, как в момент моего бегства. Из коридора виднелась незаправленная кровать в комнате, по полу тут и там были разбросаны кое-какие вещи, которые я уронил, пока в спешке собирался. Кухня осталась заперта. Глубоко вздохнув, я медленно отодвинул щеколду, стараясь делать это совершенно бесшумно, а затем, собрав волю в кулак, распахнул дверь.

Внутри все было на своих местах. Уже смелее я зашел внутрь, оглядываясь по сторонам, проверил дверь изнутри, оконную раму и пол. Нигде не было и следа чьего-либо ночного присутствия. Затем мое внимание привлекла стена, разделяющая кухню и комнату. Отойдя от окна, я слегка постучал по ней, пытаясь воспроизвести тот звук, что слышался ночью. Постукивая, я начал медленно продвигаться в сторону двери. Тук-тук, тук-тук. «Пошел к черту!» — громкий крик внезапно раздался из комнаты. Я оцепенел, это был мой собственный голос, только с каким-то совершенно неестественным привизгом.

Пару мгновений я стоял не в силах пошевелиться от страха, а затем рванулся к выходу, с размаха ударив плечом кухонную дверь. Посыпалась старая штукатурка, но дверь не поддавалась. Щеколда оказалась закрыта с той стороны.

Я стоял, тупо глядя вперед, и тяжело дышал в попытке осознать происходящее. Зазвенел мобильный телефон, который остался на полке в коридоре. Пару секунд мелодия громко оповещала о входящем звонке, а затем прервалась. Мой голос с другой стороны двери спокойно отменял встречу с другом, который, насколько я успел разобрать, звонил предупредить о том, что слегка задерживается, но прибудет с минуты на минуту.

Это стало последней каплей. В ужасе отступив от двери, я вскочил на подоконник и открыл кухонное окно, нужно было убираться отсюда любым способом. Внизу за прошедший месяц намело немалый сугроб, да и второй этаж был не то, чтобы очень высоко от земли, потому, ни секунды не раздумывая, я прыгнул вперед, но зацепился карманом расстегнутой куртки за край оконной ручки. Рама со стеклом, звонко хлопнув, закрылась, резкий рывок слегка изменил траекторию моего падения и я весьма болезненно ударился, приземлившись далеко от центра того сугроба, в который целился. Чертыхаясь и держась за отбитый бок, я кое-как встал на ноги и неожиданно для себя обнаружил, что эта оплошность, вероятно, спасла мне жизнь. В центре сугроба, слегка присыпанный вчерашним снегом, торчал острый обломок железной ржавой трубы, которая, если бы не случайность, с легкостью пронзила меня насквозь.

Быть может, это было просто совпадением, но в тот момент мой объятый паникой рассудок незамедлительно связал события, происходившие в квартире, и этот кусок трубы в единую, фатальную цепочку. Чей-то злокозненный замысел пытался провести меня по тонкому мостику между тысячами вероятностей прямиком к смерти. Так я думал в тот момент. Именно этот факт осознания чужеродного вмешательства придал мне сил, породив нечто вроде благородной злости. Я не бежал прочь в панике, а думал. Вернувшись в свой подъезд и сев около собственной двери, я размышлял. Долго, очень долго, раскладывая все, что случилось, на иллюзорные полочки здравомыслия.

День сменился вечером, из квартиры не доносилось ни звука. Холод и дрема все сильнее наваливались на меня, а в голову, как назло, не шла ни одна дельная мысль. Прошел час с тех пор, как я в последний раз вставал на ноги, прохаживаясь по лестничной площадке. Сон валил с ног, и только пробирающий до костей мороз, сочившийся сквозь неплотные окна подъезда, хоть как-то бодрил. Наконец я понял, что сил больше не осталось. Я сломлен, голоден, страшно замерз и вот-вот усну прямо на полу. Все это напрочь вытеснило страх, отодвинув его на задний план.

Ключи от квартиры остались внутри, потому я не придумал ничего более идиотского, чем просто постучать в свою собственную квартиру, в изнеможении навалившись на стену рядом. Прошло не более минуты, как вдруг дверь плавно приоткрылась. Смутно отдавая отчет в своих действиях, я схвати

Силуэт в поле

Один раз я со своей хоккейной командой поехал в спортивный лагерь на 14 дней. Было мне тогда, пожалуй, лет 12. Лагерь находился в пансионате в Московской области, недалеко от города Пушкино. Комната, куда меня заселили, находилась на четвертом этаже, из окна видно было большое чистое поле. Под окном, в метрах 30 от корпуса, где мы жили, был железный забор, который и был границей пансионата. В номере мы жили втроем с двумя моими хорошими друзьями. Моя кровать находилась как раз возле единственного окна в нашем номере.

Подъем у нас был в 7:30 утра. В первое утро в лагере зарядки не было. Проснувшись, я минут пять таращился в окно. Смотреть было особо не на что, но я обратил внимание на стоящий в поле силуэт. Стоял он далеко, я не мог его хорошо разглядеть, но подумал, что это все-таки человек, сразу пришла мысль в голову: «Делать, что ли, нечего, кроме как в такую рань в поле идти?»

Силуэт стоял ровно, не двигался, я посмотрел на него еще немного и начал заниматься своими делами: умылся, оделся, поболтал с друзьями и пошел на завтрак. После завтрака я вернулся в комнату. Скоро должна была начаться тренировка, мой сосед просил подождать, пока он оденется, я задумался и выглянул в окно, и вспомнил про того «мужика» в поле. Он все еще стоял, хотя прошло часа 3-4, и вроде бы стоял он на том же месте, я тогда подумал: «Не мужик это, короче, а просто столб или что-то вроде того, хотя вчера же его не было». Мой друг уже оделся, и мы пошли на тренировку.

Вечером силуэт стоял на том же месте, и я окончательно уверился, что это столб или пугало, что-то вроде, но все-таки что-то мне в нем не нравилось.

Прошло три дня, каждый раз, когда я выглядывал из окна, видел этот силуэт. И, хоть и не мог четко различить, что это, но его очертания были слишком похожи на человека, стоящего по стойке «смирно». У одного парня из нашей команды имелся бинокль, он взял его чтобы наблюдать за девушками. Я рассказал ему про силуэт. Он выслушал, сказал, что это столб кто-то поставил посреди поля, что он в этом уверен, но все равно дал мне бинокль, и мы пошли смотреть. Бинокль оказался идиотским, считай, игрушечным. Изображение было расплывчатым, но... когда я посмотреть на силуэт через бинокль, я ужаснулся. Я все еще не мог рассмотреть его, но было четко видно, что его рука двигалась, он, похоже, гладил ей себя по голове. Я смог разглядеть его руки, ноги, он был в черной одежде, лица не было видно. Мне было реально стремно, получается, в поле постоянно стоит человек и, судя по всему, смотрит в сторону пансионата.

Прошло немного времени, вскоре вся команда узнала об этом и стала тоже наблюдать за ним. Когда бы мы не выглядывали, он всегда стоял на месте. Я даже один раз посмотрел в бинокль ночью и смог разглядеть его в поле. Мы хотели выйти в поле и подойти к нему, но выходить за территорию пансионата нам было строго запрещено. Жизнь шла своим чередом. Мы ели, спали, тренировались, общались, но то существо все стояло там. Под конец сборов мы все-таки рассказали нашей уборщице про это ситуацию, она обещала сходить и посмотреть, кто там стоит.

Но уборщицу мы больше не видели. Нет, я, конечно, не имею ввиду что-то жуткое, что с ней что-то случилось. Наверное, просто были не ее рабочие дни, а мы уже уехали, и она нас не застала, но все же она нам так ничего и не рассказала. И, наконец, в последний день любопытство победило, мы плюнули на запрет тренера и пошли в поле. Но, перебравшись через забор за территорию лагеря, мы увидели только чистое поле, и никого там не было. Хождение по полю ничего не принесло. Человек испарился. Хотя перед тем как выйти из пансионата, мы из окна видели, как он там стоит.

Когда мы вернулись в комнату и выглянули из окна, силуэт вновь был там.

— Да пошел к черту этот урод!!! — мои офигевшие друзья со мной согласились.

Но это еще не все. К вечеру мы должны были уезжать. Мы все собирали свои вещи. Данила, мой друг, хранил свою сумку на шкафу в номере. Когда он снимал со шкафа сумку, лежавшая на шкафу шайба упала за шкаф. Мы сдвинули его и обнаружили на стене надпись «Вы тоже видите его в поле? 23.08.2003».

Я тогда, если честно, чуть не обоссался, так испугался, что даже не мог приблизиться к окну, мои соседи по номеру, видимо, тоже офигели. Я скоро пришел в себя, и написал маркером на стене «Да. 12.07.2010».