ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ#арканум_мнение @roroclub 🔮
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤхㅤхㅤх
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ#romanceclub #клубромантики

Арканум – уникальная история для меня.

Потому что я впервые за всё время игры в визуальные новеллы сменила фаворита. Не переиграла на ветку с другим персонажем, а именно заставила гг уйти от одного фаворита к другому.

С Арканумом у меня крайне интересная штука вышла именно в плане фаворитов. Потому что в самом начале игры я два раза перепроходила первый сезон, потому что мне не нравился в итоге ни один из мужиков.

В самый первый раз я выбрала Роба. И на середине первого сезона перезапустила всё нафиг. Мне категорически не нравилось в Робе то, что он НАСТОЛЬКО колючий и холодный. Если честно, мне это и в Селене не нравится до сих пор. В общем, на тот момент мне очень хотелось смягчить её характер хотя бы за счёт любовной линии.

Поэтому логично, что для второй попытки я выбрала Лиама. Если с Робом они словно друг друга без ножа резали холодом, то с Лиамом главная героиня была гораздо мягче. Казалось бы, я получила, что хотела, почему бы мне не радоваться. Но я не могла отделаться от чувства, что это для Селены неестественно. Лиам живёт где-то на облаках, в то время как Селена всегда стоит на земле так крепко, что её, кажется, ничем не оторвать, даже чувствами. Словом, было ощущение, что её место не здесь.

(Уже гораздо позже я прошла Теодору, и офигела от того, насколько разными я воспринимаю ветки с Фридрихом и Лиамом. Фридриха я люблю всей своей душой, и для моей Доры именно он – канон, с самого первого его появления я очаровалась и поняла, что Тео больше ни с кем не будет. И боги, насколько же естественно смотрится эта ветка, насколько шикарно для меня сочетаются характеры Фридриха и Теодоры! А ведь типаж у него и Лиама примерно тот же, но Лиам меня в себя не влюбил до мокрых щёк во время сцены смерти. Получается, дело было всё-таки в органичности)

Как вы поняли, потом я выбрала Берта. И вроде бы даже прониклась.

Но сейчас я наконец начала второй сезон. И увидела Деймона. И со мной произошло что-то странное.

Реально странное, потому что я не выношу отношения между бывшими ни в каком виде и ни под каким соусом.

Но увидев первые слайды их предыстории, я поняла: для Селены именно Деймон – канон. Он её соулмейт, судьба, называйте как хотите. Я не могу отвязаться от этой мысли, меня ею как ударило.

У них были совершенно нездоровые отношения, которые Селена даже не вспоминала до сих пор, но Деймон почему-то оказался в цепочке перемещений Селены из мира в мир. В прошлом она буквально валялась у него в ногах, но вот он в стране драяд, снова рядом.

Зачем?

Затем, чтобы, когда эта свистопляска с параллельными мирами закончится, они воссоединились в реальности. Много лет спустя, переболев друг другом, чтобы построить здоровые и счастливые отношения.

Как будто больше Деймона вводить просто незачем.

Как будто это их шанс.

Как будто моя Селена наконец нашла человека, рядом с которым она на своём месте.

Как будто в этот раз у них всё будет хорошо.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ#кр_мнение @roroclub 🔔
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤхㅤхㅤх
ㅤㅤㅤㅤㅤ#romanceclub #клубромантики

Многие истории подходят к концу, а это значит, что сценаристы освободятся и смогут взяться за новые новеллы. Вот, что я бы хотела увидеть от них:

Лэнгли. Сильные стороны: вариативность, яркая гг, интересная повседневность. Мне кажется, сценаристка «Покоряя Версаль» отлично бы справилась с нуарным детективом. Хочется, чтобы она продолжала создавать истории без мистики и магии, но с интригами и развилками. С радостью поиграла бы за опасную фем фаталь от нее.

Александр Шут. У меня есть возможно ложное ощущение, что он вытянет любой сеттинг. Но я надеваю шляпу Мальчика Владика и жду от него РЛ2. Я не люблю первую часть, но считаю ее многообещающей. Шут с тех пор прокачался, как и само приложение. Думаю, что мир РЛ заслуживает нового взгляда.

Алиса. Сильные стороны: психологизм, мрачная атмосфера, фавориты. Лучше всего для меня Алиса раскрывается в камерных хоррорах и мистике, а хуже всего в моментах, когда надо прописывать масштабные события вроде эпичных битв. Жду от нее что-то пугающее и атмосферное. Лучше всего в маленьком мрачном городе.

Я знаю, что они не единственные авторы, которые сейчас свободны или скоро освободятся, но они те, от кого я жду историй. Мне еще любопытно, что могла бы создать Вероника, но не хочется загадывать.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ#кпс_мнение @roroclub 🥻
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤхㅤхㅤх
ㅤㅤㅤㅤㅤ#romanceclub #клубромантики

Не так давно на АЛ решила перепройти вышедшие серии КПС, чтобы набрать красивых сари. И заметила один интересный и весьма большой ляп...

Уж не знаю, кого в этом ляпе винить - художников или саму Реми, которая вроде когда-то там писала, что, мол, художники всё рисуют по её лекалам и наработкам.

Так вот, в одной из серий мы наблюдаем сбор Дюжины в главном храме тайной резиденции - Калигхате, то есть месте, посвященном Кали, где собственно и видим обращение представителей семьи Дубеев к Кали.

Так вот...
Почему в Калигхате стоит статуя Шивы?

На фоне явно видно статую, которая представляет собой скульптурное изображение Шивы Натараджи, господина танца, одно из иконографических изображений Шивы.

Причем в храме Калькутты стоит именно статуя Кали (хотя где стоит реальная подобная скульптура, с которой срисовали для КПС, я не нашла).

Ну и кину еще несколько статуй Кали, которые можно было бы изобразить в Калигхате Дюжины, чтобы не было столь мощного ляпа.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ#ли_мнение @roroclub 🦊 (1 часть)
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤхㅤхㅤх
ㅤㅤㅤㅤㅤ#romanceclub #клубромантики

Со мной мало кто согласится, если вообще кто-нибудь согласится, но я считаю, что Шут «подслил» во всём остальном идеальную ветку с Кадзу, когда подошёл к 4 сезону.
Началось всё с того, что, в сочетании с неутихающими использованиями Шутом прилагательного «злой» при описывании любого мало-мальского действия или взгляда Кадзу в отношении Мэй, - Шут ещё и забросил код смены спрайтов (а, как Урса говорила, код пишут сами авторы новелл) и будто бы показательно заставил Кадзу постоянно взирать на Мэй с покерфейсом во все их не такие уж и частые, в сравнении с 1-2 сезонами, встречи во дворце сёгуна. При этом в тексте Кадзу мог усмехнуться, нахмуриться, улыбнуться, улыбнуться одними глазами, разозлиться, и всё это за одну лишь сцену, но на Мэй он неизменно взирал с застывшей маской, будто бы намекая на какой-то проступивший холодок между ними. Это сильно законтрастировало с постоянно сменяющими один другого спрайтами во времена ещё только-только завязки отношений у ребят и их притирок друг к другу. В 3 сезоне Кадзу продолжал оставаться внимательным к Мэй, прислушиваться к ней и к её нуждам, и удовлетворять их, уважать её непростые для всех решения, - но лицо при этом постоянно взирало на неё либо равнодушное, либо, в редких случаях, недовольное.
Потом странности продолжились историей с упавшим мхом. Что хотите говорите, но я ни за что не поверю, что Мэй, до воплей «сознающегося» «во всех грехах» Кадзу перед стражей, угрожала хоть какая-то опасность деаона. Наоборот, эта опасность прибавилась именно после жертвы Кадзу. Ведь Кадзу, как работник на службе у Мэй (по легенде для дворца), сознался в том, как, во имя господ своих, полез к окну самого сёгуна, чтобы просто на интерьерчик посмотреть… ещё более неубедительную причину и придумать нельзя. Если до его чистосердечного признания у Мэй были все шансы остаться вне подозрений – ну правда, кто бы в здравом уме связал падение мха с черепицы над кабинетом сёгуна, и возню медитирующей возле икебан хрупкой высокосветской, с проверенной родословной, барышни в комнате аж за несколько пролётов крыши от кабинета?!. – то выпад Кадзу по идее сделал алиби Мэй наоборот более шатким. Но Шут подаёт здесь Кадзу, как оправданного героя – хотя выглядит синоби скорее сyицидником, которому жить надоело, - а скинувшую мох растяпу-Мэй, как человека в неоплатном долгу перед ним (перед Кадзу, не перед мхом). Хотя фишка в том, что будь на той крыше люди, даже профессиональные ниндзя – а не более лёгкая, в сравнении с ними, лиса, - они тоже могли бы что-нибудь случайно скинуть с крыши, пока прятались бы от часовых, приседая или принимая упор лёжа резко. Хоть все кругом убеждают Мэй в том, что она молодец, и случившееся со мхом чистая случайность, сама она внутри лупасит себя за содеянное, побитый Кадзу красноречиво рассерженно (тут даже спрайт сменился) взирает на неё, отказываясь с ней говорить, хотя всё это время мог, а Сатоши в ответ на вопрос, почему Кадзу не разговаривает, и где достать зелёный фонарь, раздражается на неё, как на бестолковый источник проблем.
Прибывает Такао, и Кадзу нарушает свой обет молчания ради старого друга. Но не ради любимой девушки, Мэй, которую (авторские слова, пусть и не дословно) испепеляет злым взглядом и молчит. Сперва можно было бы подумать, что он и правда отмалчивается, потому что – как позже поведает Такао – слишком потрясён и ранен, и это один из подобных случаев, на грани жизни и смерти, когда говорить у Кадзу, ввиду его особенности личности, не получается, нужно морально и физически отойти. Но загвоздка в том, что с Такао он при этом всё равно говорит. Находит таки силы. А Мэй – свою возлюбленную – просто испепеляет злым взглядом, как чужую, когда в сознании. На этом месте, впервые за всю новеллу, начинаешь подозревать, что не так уж и отпустил Кадзу ту историю с Аогаварой, хоть в предыдущих сериях и уверял, и словами и демонстрацией, в обратном.
А дальше вообще вырисовывается интересная картина. Для понимания контекста моего oфиGевания напомню, каковой была эта ветка ещё не так давно по сериям назад. Кадзу с Мэй были аккуратные друг с другом, парень вообще органично по своему выбору стал для Мэй, как психолог и психоаналитик в одном лице, а также персональный особенный тренер, и, при всех их отношениях романтических, всё равно остался для неё бдительным товарищем, незатратно эмпатичным и терпеливым. А Мэй, ценя это, отвечала ему тем же. Да, у него бывали проблемы с темпераментом, он мог взвиться на ровном месте перед девушкой, но всегда заглаживал эти вспышки, извинялся, сам же стремился к предельной внимательности, чтобы Мэй удобнее с ним было. Та делала для него ровно то же самое. Его заметно нервировало то, что у Мэй вопрос интимного характера шёл поначалу туго, через блоки. Но он подошёл к этому бережно, выдержано, а когда таки раздражение прорвалось наружу, сразу же принёс извинения, понимая, что перегибает. Кадзу без драматических расшаркиваний рассказывал Мэй в первой серии второго сезона про гибель своей семьи, если Мэй, по выбору игрока, спросила. Когда девушка узнала, что в деревне Кадзу все погибли косвенно из-за неё с её матерью, - быстро показал, со всем своим пылом, как же он рад, что Мэй выжила тогда, и что ни в коем случае она ни в чём не повинна, и пусть-де даже не смеет думать о таком.
Кадзу также восхищался - если игрок преуспел здесь - успехами Мэй в их общем деле с подготовкой к поездке в столицу, а также успехами Мэй уже во дворце сёгуна, тем, как храбро она воплощала задуманное ими. Он с самых их странствий в 1 сезоне учил Мэй самостоятельности. «Давал удочку», чтобы она «наловила себе рыбы», и учил эту «рыбу» «ловить», а не «ловил» сам - тем более не «ловил» исподтишка, - привязывая её к себе и ставя в зависимое положение. Он учил её честности в отношениях, доверию, и ему нравилось даже то, как, вопреки договорённостям, она отстаивала своё мнение и меняла правила игры, если чувствовала, что заказ, который дала для клана, уходит в какую-то чрезмерно жестокую степь (см. убийство промышленника и перед этим того чиновника, что провёл с Мэй мидзуагэ).
А потом наступила история со мхом, будь он неладен, и далее всё понеслось вниз по регрессу.
Разбирая диалог Мэй с Такао, я хотела бы начать с того, что, на мой взгляд, вообще нечестная расстановка у нас получилась с тем, что такую личную информацию, как трагедия всей семьи, всей прежней жизни, у Кадзу, и столь горестное развитие событий, повествует посторонний для Мэй человек, да ещё и при посторонних (Масамунэ). Мне кажется, было бы честнее и органичнее, учитывая предыдущие предельно откровенные и камерные отношения у Мэй с Кадзу, если б синоби рассказал ей всё, когда бы почувствовал, что готов, самостоятельно все подробности, наедине. Тот факт, что с Мэй этой инфой поделился посторонний для неё человек (посторонний с точки зрения дел сердечных), при втором постороннем человеке, с будто бы снисходительного дозволения возлюбленного, всё это время способного произнести Мэй пару слов, чтоб та не волновалась – да хотя бы: «Мэй, мне тяжело, давай позже поговорим», - а потом дальше молчать в своё удовольствие,… это обесценило весь эпизод долгожданного узнавания одной из самых сокровенных и наизнанку выворачивающих тайн этой новеллы. Сочувствие к Кадзу перемежалось с непониманием, обидой на него за Мэй, и раздражением, на него (за мох и за эти зырки, за молчание, хотя только что разговаривал ведь, с Такао) и на дзёнина, вздумавшего вдруг толсто намекнуть Мэй, что та плохая спутница для его названного брата, ведь за аж полгода она умудрилась не вытрясти из него все секреты о его наиболезненном жизненном периоде.
Я честно не понимаю, в чём прикол Шута в уже второй истории подряд , и опять с главной лл по кол-ву контента – ПСИ по ветке с Кеем не проходила, не в курсах, как там, поэтому скажу лишь за ЛИ и РЛ – сперва с любовью прописать главную героиню, умницей, красавицей, комсомолкой, ролевой моделью, за которую одно удовольствие играть и чью репутацию и статы магии и силы с исключительным кайфом прокачиваешь,… а потом, в разгар старания и героини, и игрока, предварительно выстроив очень экологичную атмосферу в паре с главным по слайдам фаворитом, начать её виноватить через фаворита и через окружение, с помощью намёков про то, что «плоховато-то» ГГ знает возлюбленного, «не очень-то» наладила контакт с ним (хотя игрок со своей стороны стремился вообще ж то как раз в сторону гармонии в отношениях). И причём ладно ещё когда это происходит в ветке с Виктором, где всегда присутствовали холодок, контроль, строгость, вайб нерадивой ученицы от Мии, стремящейся дотянуться до партнёра и не подвергавшей его авторитет сомнению даже в самые открыто спорные моменты, и так или иначе постоянно открыто вкидываемые манипуляции более зрелого лица, не гнушающегося этими приёмами пользоваться. Но Кадзу, до начала 4 сезона, не вёл себя так с Мэй. Он не стремился ни виноватить её – и не позволял окружению своему виноватить её, - ни контролировать; наоборот вдохновлял её на обретение и ощущение её собственного контроля над ситуациями, в которые она попадает; рядом с ним она училась верить себе и своим ощущениям, поступать так, сочтёт нужным, а в паре выстраивать диалог, обсуждая спорные острые углы.
Могу объяснить постоянные прощупывания почвы вокруг Мэй со стороны Такао только тем, что у того какой-то нереализованный крaш на Кадзу. Сперва диалог о ноже, ещё в деревне синоби, когда Такао словно не неопытную, восемнадцатилетнюю и наивную, но уже жизнью поцоканную Мэй предупреждал об осторожности, а прощупывая её посягательства на Кадзу, ставя под вопрос и сомнение крепкость и честность её чувств к нему, и их степень заслуженности, и тихонько, но строго намекал на то, чтоб не смела слишком пользоваться привязанностью Кадзу к ней, если что вдруг. Сомнительно, если такие же беседы он вёл и с Азуми (ооочень вряд ли), которая для Кадзу была безразлична. Теперь вот эта пост-моховая беседа. Обидное в этом во всём то, что на

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ#ли_мнение @roroclub 🦊 (2 часть)
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤхㅤхㅤх
ㅤㅤㅤㅤㅤ#romanceclub #клубромантики

Последним гвоздём в крышку гроба этой ветки – на самом деле, нет, ветка всё ещё мне нравится, но многословно перечисленные ранее вещи знатно подпортили послевкусие от неё – стал диалог перед принятием Мэй императорского чина. В момент, когда Мэй - всю новеллу показывавшая Кадзу, какой он единственный, первый и последний для неё, ибо он тот, кто помог ей превозмочь и перерасти воспитание и установки, данные в окия и мешавшие ей строить какие-либо отношения – просит Кадзу остаться с ней во дворце… он зачем-то опять выпускает иголки и подозревает её в том, что она сделает его своим прoститутом, наложником, одним из многих. Человек, знавший М эй лучше всех прочих (как и об отсутствии в Мэй подобных, предположенных им, задатков), такое о ней всерьёз подумал?... И, озвучив, обвинил её в этом? Пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение этому выпаду, я неизменно возвращалась к одному лишь выводу [cтихи, хех]: в 4 сезоне нас ведут к мысли о том, что Кадзу до конца так и не отпустил роль Мэй в Аогаваре. Кадзу в глубине души больно и обидно, что Мэй нашла семью, пристанище, ещё и такое вот с помпой, и, после всех злоключений, будет обласкана и любима народом и подданными aka своей настоящей семьёй, и даже с императором-отцом она напоследок made amends, как говорится, а Кадзу тем временем не может воротить своих родных, не сможет найти свой утерянный «дом» и всё, косвенно, из-за Мэй, которая сейчас, пусть и с лишениями, но в шоколаде будет, и обрела настоящий контроль над своей жизнью, и приглашает его на роль сопровождающего, но на -её- условиях. И, внезапно, ему, из принципа, захотелось для профилактики отчитать её, уколоть ершистыми колючками, обидеться.… Эх, какая печаль. Какая всё же печаль.
Какие можно сделать выводы, по обеим частям этого мнения:
Первый – я не считаю, что характер Кадзу с первой серии по последнюю выдержан, хотя другие, кто критиковал ветку за примерно то же самое, что и я здесь, сочли, что эдакие «красные флаги» были заметны изначально; я попыталась обозначить, почему, как мне кажется, эти флаги всё же не задумывались, а были всё-таки ООСно вписаны позже, будто бы сценарист спохватился и решил сунуть любимые назидательные вайбы Виктора и подобных типОв в ветку, которая располагала совершенно иными характеристиками поначалу.
Второе – даже эти «флаги», на мой взгляд, не выглядят попыткой манипулировать Мэй, во всяком случае осознанно, но они точно выступают прямолинейно направленной на неё агрессией, только за что, непонятно… Моё предположение, что за Аогавару, ибо, по задумке автора (правда, припозднившейся, и прежде не проявлявшейся), Кадзу теперь реагирует болезненно и почему-то в свою сторону оборонительно, когда дело касается Мэй и её царских корней, и её прАва распоряжаться ими вопреки возможным планам синоби – Кадзу и остальных – на неё.
Третье – упавший мох и весь концепт, выстроившийся вокруг него, одна из самых дебильных затей на свете, придуманная явно лишь с одной-единственной целью: возвести Кадзу в ранг самых неземных героичных героев-страдальцев-за-правое-дело (хотя у него хватало подвигов, за кои его можно было воспеть, Шут выбрал прописать максимально идиотскую причину для него пожертвовать собой, чуть не умереть, а всем практически насильно раздал платочки и обязал расписываться в том, что это самый нереально умный и всё правильно предвосхищающий агнец за всю историю КР), и использовать сей статус в качестве гигантских размеров упрёка в адрес Мэй; я что в первое прохождение, что в последующие ощущала себя, через призму героини, виноватой и недостойной этого мужчины, хотя, по факту, пылинки с него сдувала все события до этого и не заслуживала, чтобы нас с Мэй так припечатывали (кажется, на сленге это зовётся guilt-tripping).
Четвёртое – чувства Такао к Кадзу не до конца изучены.
Пятое – подобным образом выгнутые коленца Такао в отношении Мэй подпортили впечатление и от него тоже.
Шестое – прикол Шута постоянно копировать и вставлять одно и то же слово, либо «бархат» к голосу и приказам Виктора, либо «злой» к взглядам Кадзу, нисколько не выглядит авторским стилем, стихийно погружающим в атмосферу, это выглядит недостатком словарного запаса (Александр один из моих любимых сценаристов, но я не могу этого не отметить), и разочаровывает.
Седьмое – не могу примкнуть ни к лагерю тех, кто молится на каждое действие и движение Кадзу, оправдывая и считая главным комфортышем всея КР, а от четвёртого сезона и от сюжетки финала третьего и вовсе в восторге, как от вкуснейшего и добротно прописанного логичного стекла, ни к лагерю хейтеров, на любой звук от синоби протягивающих ему букетик флажков красного цвета и мысленно ищущих ордер о не приближении.
И последний вывод – шайка синоби (минус Чонган, к нему никаких претензий) не заслужила Мэй. И не потому, что они убийцы, запятнавшие руки в крови. А просто не оправдывали они её доверие, даже пользовались им. И это притом, что они почти сразу знали всё это время, что она выше их по статусу от рождения – а подобное в те древние времена вызывало трепет не только у преданных государству самураев, - не говоря уж о том, что она их заказчица, а заказчики и их интересы являются всегдатошним ориентиром для ниндзя.
Как-то так. Благодарю тех, кто выстрадал сие обилие буковок и всё дочитал.