ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ#ли_мнение @roroclub 🦊 (1 часть)
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ#рл_мнение @roroclub 🌙
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤхㅤхㅤх
ㅤㅤㅤㅤㅤ#romanceclub #клубромантики

Недавно у меня случилось творческое путешествие по классике из вселенной Александра Шута. Я проходила РЛ и ЛИ подряд одну новеллу за другой. По самым популярным веткам. Частично делалось это из ностальгии по старой эпохе КР, а частично - из любопытства, есть ли резон в отзывах о том, насколько схожи Виктор и Кадзу (прежде такого не замечала, лично я). А ещё меня вдохновил этот пост https://vk.com/wall-125426... про уже определившийся общий "скелет" каждой из работ данного сценариста. Мне, в том числе, захотелось проверить, так ли это. И сейчас буду делиться обнаруженным, вместе с прочей разной-всякой вкусовщиной. Соглашаться со мной не призываю, у вас может быть другое мнение, и это нормально.

Во-первых, что хочу сказать про сходства неуловимого талантливого синоби Кадзу из клана Наито и вампира Виктора Ван Арта, сделавшего блистательную политическую карьеру и повлиявшего на мировой бизнес и мир искусства: различий у них, как ни крути, всё-таки больше, чем сходств. Но сходства, которые мне удалось отметить, назову.
Виктор ПОСТОЯННО наизусть декламирует стихи классиков, а Кадзу один раз в порыве чувств-с выдал Мэй рэп собственного сочинения (см. фото 1), и вряд ли даже сам это заметил. Более такого не повторялось 😁 Но это было мило.
Совсем сквозное сходство - эти фавориты Мию и Мэй с повязкой на глазах как-то раз вели и несли на руках.
Манера речи всех фаворитов в РЛ и ЛИ - не считая Сино-Одори в ёкайской форме - преподносится в тексте обычно, без дополнительных описаний, индикаторов, и лишь Виктор в новелле разговаривает "бархатом", "велюром", его голос напоминает "о любимом шерстяном свитере", об одеяле, о мягком мехе, и в нём вообще выделяет автор множество оттенков, в злости он ударяет голосом словно плетью, или его тембр напоминает сталь; ну а Кадзу у нас "шелестит, смешиваясь с ветром" - и холодный злой ветер разик напомнил Мэй его голос, - скрипит, шершавит, скрежещет, но чаще всего синоби всё-таки "шелестит", и сей шелест описывается Шутом в поэтической манере на разные лады.
Кадзу, как и Виктор, и позже и Кей - в общем, как, видимо, заведено у самых главных, по количеству слайдов, фаворитов, - прямолинейно даёт ГГ понять, что мальчиком для утех/"мужчиной на всякий случай" он не желает быть у неё (см. фото 2).
Ну, а ещё, Шут любит эпитет "скомканная простынь..." (см. фото 3) во время конфетно-букетного, стильного описания интимов, и из РЛ это словосочетание перекочевало и в ЛИ. Тут же словила ностальгию по Мие и её вампиру/рам и оборотню, хотя РЛ закончила проходить не так давно.
Ну и как же не упомянуть психологическую травму что у одного, что у второго героя, секрет, который раскрывается по мере истории, и который повлиял на личностное становление каждого из этих двух персонажей. С тем только отличием, что Кадзу был ребёнком, когда его жизнь разрушилась, и поэтому ему, ещё довольно молодому человеку, тяжеловато прямо распространяться на эту тему с близкими, и по возможности он её избегает, пусть и не уходит от прямых вопросов; а Виктор же, будучи уже в очень сознательном возрасте, когда с ним произошло то, что произошло, и отживший сотню лет с тех пор, в большей степени бережёт личные границы перед всеми, и до последнего молчит сычом насчёт случившегося с ним потому, что ему предельно важно, дабы на эти границы никто не покушался ни под каким предлогом, даже в качестве заботы о нём.
Также у Виктора и у Кадзу у обоих произошла странная история с улыбками в адрес любимых девушек. Поначалу и Виктор, и Кадзу часто улыбались - и в описаниях, и на спрайтах, - а потом у первого улыбки стали происходить раз в пятилетку, и чаще он дарил их посторонним, в том числе и Максу, нежели Мие. У Кадзу же из текста улыбки не пропали, как и ухмылки, улыбки глазами, и прочие разновидности теплоты в лице, но в визуале осталось лишь "😐", когда описывалась улыбка - ласковая/одним взглядом/широкая/язвительная/да хоть какая. Кодеры только в 4 сезоне вспомнили про то, что когда автор пишет, как его герой улыбается, то герой должен действительно улыбаться, и стали вставлять наконец-таки много и улыбок, и также давно пропавших из визуала лихих усмешек. Но, так или иначе, непроизвольно вышло сходство с Виктором, который тоже в последних сезонах почему-то позабыл искусство улыбок.

В общем-то... вот. На этом, на мой взгляд, какие-то сходства с Ван Артом у Кадзу заканчиваются - а, ну ещё они оба брюнеты, знакомые с миром Азии, и богично умеют в рукопашку, как было не забыть, - но вот окружение у ниндзя нет-нет да повторяет некоторые устоявшиеся в обществе Виктора приколы. Например, Мэй может представить Кадзу за глаза Масамунэ и сделать это приблизительно похожим образом на то, с какой подводкой Мия проделала это перед Максом, впервые упоминая Виктора. (см. фото 4)
Мия/Мэй имеет возможность повлиять на Виктора/Кадзу, пришедшего к решению убить, с его точки зрения, опасного для Мии/Мэй мужика, и попросить этого мужика не трогать. Позже этот мужик окажет помощь Мие/Мэй в финальной битве в конце новеллы. Речь про Говарда и того, с кем Мэй проходила через мидзуагэ.
Дастин и Сатоши, наслушавшись о приключениях Мии и Мэй, одинаковым сетующим-порицающим тоном обращаются к Кадзу и Виктору насчёт этих девушек aka двух "бедось" (см. фото 5). С той разницей только, что Сатоши потом становится дружбаном у Мэй и быстро проникается к ней симпатией, а Дастин так и остаётся для Мии чужим, и без ветки с Виктором, и по ветке. Если вести лл, он по-братски сильно ревнует к вниманию Ван Арта, и по ветке и без бесится, что Мия впутывает Витю в передряги, и если у Мии с Виктором роман, то он пытается заставить этому прекратиться. Сатоши никогда так не вёл себя, по счастью.

Но один негативный аспект Мии с Витей отношений Кадзу и Мэй тоже немного поймали... Дело в том, что, из-за тотальной скрытности конкретно у Виктора, Мия всю историю исподволь осторожненько уточняла отдельные вещи у всех, кто либо близко, либо неблизко был с ним знаком. Выспрашивала, каким бизнесом занимается её мужчина, кто его семья была, что с ним произошло в начале 20 века, почему он не бывает в Европе, как его обратили в вампира, и, наконец, что происходит в его профессиональной княжьей деятельности теперь, когда он занял место Вуда. И каждый раз, как Мия аккуратно подъезжала с этими вопросами к окружающим, или пыталась делиться своими собственными мыслями, то все, от Макса и Данте до Софии и Ксандера спрашивали у неё в недоумении: "А почему ты у _него_ сама не спросишь?", но не с целью устыдить её, а искренне не понимая, и лишний раз тем самым непроизвольно напоминая ей, как же много между ней и её спутником всё ещё присутствует секретов, прямо неисчислимое количество.
Примерно похожее происходило и у Мэй. Только она всё равно и дефолтно, и по воле игрока задавала Кадзу прямые вопросы о его жизни, и даже получала на них вполне себе чёткие ответы, только список секретов и тайн всё равно не уменьшался, и её это временами беспокоило, но природная деликатность хорошо воспитанной гейши не давала ей прямо всё подряд выяснять и уточнять, ни у него, ни у его знакомых (тем не менее, создалось впечатление, что Кадзу Мэй узнала лучше всё же, чем Мия Виктора), и Кадзу, как мне кажется, ценил подход Мэй, и это притом, что, в отличие от Виктора, границ демонстративно не расставлял перед ней никаких. Вот только Такао - воплотив в себе, видимо, паттерны, вдохновлённые прошлой историей и тогдашней динамикой, существовавшей между главной парой - вдруг в конце 3 сезона, в обществе то сознательного, то бессознательного Кадзу, прямым текстом отчитал Мэй за то, что та за аж полгода не удосужилась узнать биографию своего парня досконально, поговорить с ним о самых болезненных в его жизни вещах, и вообще выпытать о них у него. Устыдил, дал понять, что не очень-то внимательная она девушка. Сразу же повеяло Данте, который с сомнением спрашивал Мию, а точно ли она в паре с Виктором, хотя при этом не знает даже ничего о его прошлом (да и о настоящем не шибко, ведь у того же Данте уточняла про предмет заработка Виктора). Повеяло всеми Мииными знакомыми. Встало эдаким укоризненным облаком над уже второй такой главной героиней автора, парадоксально намекая ей, через авторский же посыл, что, технически, она делает всё правильно - у мужчины могут быть болезненные секреты, и вообще отдельная жизнь без неё, и не вправе здесь она будет противиться этому и нарушать сей устоявшийся закон бытия, - но, вместе с тем, должна просто смириться ещё и с тем, что де-факто де-юре ей предначертано влачить бирку недостаточно внимательной и чуткой, раз всё-таки он многое не рассказывает, или рассказывает, но не всё, и какие-то очень личные вещи утаивает, но при этом о них знают другие люди. Есть в этом что-то несправедливое, в позиции автора, который раз за раз, из истории в историю, сам же будто бы впихивает свою ГГ в подобную дилемму - быть эмпатичной и аккуратной с травмированным МЧ, или лезть напролом, топча его чувства и не уважая его личное пространство, - а когда ГГ вроде как поступает, в его понимании, правильно, то, вместо космического поощрения, от самого сюжета - в какой угодно форме, - над ней окружение МЧ ещё и либо сопит, как бы осуждая её всё равно, либо изумляется с того, насколько "не по-человечески" функционирует её с ним романтическая пара. Хотелось бы понять, зачем это делается, со сценарной точки зрения. С какой целью...

Но давайте лучше дальше продолжим подсчитывать сходства и/или параллели. В повествовании и не только.
Фото 6: никогда ещё Штирлиц в Нойрё не был так близок к провалу, или как Кадзу из-за повторного эпитета превратился в чеха))
Фото 7 и 8: Мия в 3 серии выбирается из запертого подвала VS Мэй во 2 серии выбирается из запертого сарая. Отсылка ли, референс ли сам на себя у автора, или случайно случившийся(🥁) самоплагиат?

Фото 9 и 10: обе героини задумываются о том, как было бы невыразимо прекрасно выехать из родных краёв в те места, посетить ко