Что скрывают леса возле трассы?

Я вам хочу рассказать две истории, от которых волосы встают дыбом. Не столько от историй, сколько от невероятной людской жестокости и садизма.

Училась я тогда в Екатеринбурге на первом курсе. Зима стояла холодная там, колючая, сугробов по самое колено. Я тогда на выходные домой поехала на междугороднем автобусе. Отчим водителем работал и с коллегой договорился, чтобы тот меня посадил и бесплатно отвез. Но он не довез. Он хотел отчиму отомстить за былые обиды, о которых я не знала, и вытолкал меня на глазах у всех в сугробы на трассу возле Хомутовки. Ни один пассажир не пошевелился, а пока я доставала свою тяжелую сумку из снега, двери автобуса закрылись. И вот стою я в темноте, вокруг высоченные ели, ни одного знака и старая пожелтевшая остановка, заметенная снегом, и температура -28. Как хорошо, что я надела валенки тогда! Страха не было, был шок. Молчаливый, холодный шок, который не давал мозгу толком реагировать и думать, но я совершенно спокойно набрала маме. Не с первого раза, еле поймала сеть. Там, конечно, истерика, слёзы. Отчим позвонил водителю с последнего рейса. Очень повезло, что он ехал следом и был недалеко. Подобрали меня, но пока я ждала последний вечерний рейс, рядом остановился дальнобойщик. Он увидел меня маленькую в сугробе, и, в общем, слово за слово, и я села греться в его фуру, пока не приехал автобус (тут прошу не подкалывать, он ко мне не приставал, не трогал, просто помог). А пока я отогревалась, он рассказал мне пару своих дальнобойных историй. Конечно, он был поражен моим случаем и поведал, что сам видел на своём, так сказать, веку.

История первая. Дело было на этой же трассе Екатеринбург – Красноуфимск. Этот дальнобойщик тогда на маршрутке рейсовой ездил. Ну, газелька оранжевая такая вроде. И жена бывшая с ним тогда ездила. Так вот, на середине пути где-то она в туалет давай проситься, сил, мол, нет уже терпеть. Но что делать, остановил. Убежала она - и не видно, не слышно. Как пропала, минут 15 прошло, а потом послышался истошный вопль. Бежит вся растрепанная, красная, в слезах, орет страшно. Кинулись выяснять, оказалось, в лесу труп ребёнка. Мальчишку подвесили на дереве. Ждали полицию, пока ждали, одна бабенка все пересесть на попутку порывалась, а как оперативники приехали, и вовсе побежала. Оказалось, в Екатеринбург с убийцей ехали. Повесила она ребёнка на ремне, больная была. Плакалась потом, говорила, что не на что было содержать.
А как жена ребёнка нашла, дело вот как было: села-то она недалеко от машины, как слышит голос тонкий такой: «Мама, ты же обещала, что будет не больно, а мне очень больно было!». Испугалась она, но на голос пошла. Ребёнок ведь плачет, а вдруг замерзнет?! Вот и ушла вглубь леса, пока на труп не наткнулась. Там ещё две девушки вышли по нужде, но никто ничего не слышал. Жена, может, услышала, потому что беременна была. Полицаи до неё долго докапывались, что за плач она слышала. Прочесали лес как можно дальше. Потом ещё бригада выезжала, но ничего не нашли. А то, что кричал тот самый мальчик, ей, естественно, никто не поверил.

История вторая. Трасса Екатеринбург-Пермь. Уже на фуре ехал по назначенному пути. Проезжал деревню, в которой родственница жила. Там убийство страшное произошло. Два подростка-придурка на дискотеке пристали к девочке. Потом силой увезли с собой в лес на отцовских Жигулях, там и изнасиловали. Потом привязали к дереву цепью и… Я даже не знаю, писать, это или нет… Изрезали ей весь живот, а вниз подвесили ведро. Нашли девушку только через месяц грибники, но давно это было. Тот дальнобойщик и забыл про ту историю, пока вот мимо проезжать не пришлось и остановиться возле леса по нужде. Пока, как говорится, штаны снял, пока вздохнул, смотрит, за деревом стоит та самая девчонка, глаза белые и ведро болтается. Пока рассказывал мне, у самого руки трястись начали и пальцы стали по рулю нервно тарабанить. До сих пор помню. Говорил, что даже толком рассматривать её не стал, чуть не поседел. Мигом с места рванул, даже штаны забыл надеть, так и побежал, спотыкаясь до машины. Кое-как в кабину залез и бегом тикать оттуда, а опомнился только тогда, когда уже очень далеко от того места был.

Вот и все истории, которые я запомнила. Были ещё, но помню я их настолько смутно, что и рассказывать смысла нет. Видимо, эти две очень уж врезались в мою память.
Сама я не заставляю вас верить в эти истории. Чувствую, что будут споры по этому поводу, но… По всему этому сделаю вывод. Сколько вот читала историй, сколько слышала, сколько происходило со мной, понимаю, что все это имеет один корень – человеческую жестокость. Необоснованную, безумную… А имеет ли человек после этого право называться человеком? Может, все эти призраки, полтергейсты вовсе не то, чего стоит бояться? Может, человеку (я не буду обобщать словом «мы») стоит бояться в первую очередь себя?

Коммунальная квартира

В конце четвертого курса меня выставили из общежития за пьяную ссору с комендантом. Во время срочных поисков недорогого жилья мне подвернулся неплохой вариант с коммунальной квартирой недалеко от университета. Недолго думая, я отдал последние деньги за скромную комнату, в которой не было ничего, кроме кровати. Выбирать не приходилось, я был рад тому, что не остался на улице.

Трое соседей по коммуналке — двое мужчин и женщина — оказались одинокими пожилыми людьми. Жили в той квартире они уже довольно давно и дружно, поэтому походили на одну семью.

Егор Степаныч, бывший баянист сельского дворца культуры, был у них заводилой. Периодические совместные ужины с приглашенными гостями — ровесниками моих соседей — часто заканчивались танцами под баянную музыку. Я охотно соглашался ужинать вместе с ними, но после того, как наедался, делал вид, что мне надо заниматься уроками, и уходил в свою комнату, потому что смотреть без тоски на эти кухонные гуляния не мог.

Через пару минут в мою дверь могла постучать Раиса Васильевна, другая соседка, принести на тарелке колбасную нарезку и попросить разрешения еще немного пошуметь на кухне. При этом она лукаво подмигивала, и от нее исходил запах сливовой настойки, которой мои немолодые соседи иногда любили побаловать себя. Раиса Васильевна была, что называется, прикольной бабушкой. Раньше она работала редактором какого-то журнала, поэтому была знакома с самыми разными людьми. Многие из них до сих пор поддерживали с ней хорошие отношения и регулярно заходили в гости. Всех своих друзей она называла корефанами. Она и меня так звала.

Самым серьезным соседом был Анатолий Витальевич. В отличие от Егора Степановича и Раисы Васильевны, после выхода на пенсию он продолжил работать. Вахтером в детской художественной школе. Несмотря на всю внешнюю солидность и важность, которую он придавал своей походке, Анатолий Витальевич мог быть довольно душевным человеком, особенно после двух бокалов сливовой настойки.

Все трое относились ко мне очень хорошо. Поначалу я старался избегать общих ужинов и разговоров на старческие темы, но потом просто влюбился в пиры, устраиваемые Раисой Васильевной, и не заметил, как стал частью коммунальной семьи. «Эй, корефаны, кто есть собирается — милости прошу!» — кричала она из кухни. Первым обычно приходил Егор Степаныч. Потом подтягивался Анатолий Витальевич, деловито усаживался за свой стул и заворачивал полотенце за ворот рубашки. Мне иногда требовалось персональное приглашение: у себя в комнате я часто сидел в наушниках и ничего не слышал. Приходил кто-нибудь из гостей — я неизменно ссылался на уроки и шел к себе в комнату во избежание расспросов о том, когда же я, наконец, найду себе невесту. Через какое-то время ко мне по привычке заходила Раиса Васильевна, приносила на тарелке колбасную нарезку с хлебом, будто я ничего не ел, дышала на меня сливовой настойкой и, как всегда, просила прощения за то, что они шумят на кухне.

Прошло полгода. Я привязался к своим жизнерадостным соседям и поправился на несколько килограммов благодаря кулинарным талантам старушки из комнаты напротив. Зимой я уехал на подработку, оставив комнату за собой.

Два месяца вне дома пролетели незаметно. Я соскучился по коммунальным застольям и возвращался домой с улыбкой на лице. Я открыл дверь квартиры своим ключом и услышал, что на кухне кто-то разговаривает. За столом сидели Егор Степаныч, Анатолий Витальевич и еще двое незнакомых мне мужчин. Я поздоровался и сказал, что присоединюсь к ним чуть позже, как только переоденусь.

Я зашел в свою комнату и начал выкладывать вещи из чемодана. Минуту спустя в дверь постучали — это была Раиса Васильевна. Я был рад ее видеть. «Ну, ты что, корефан, даже не обозначился?» — улыбаясь, спросила она. Я ответил, что не видел ее на кухне. «Ты давай переодевайся и приходи к нам», — сказала она и по-дружески хлопнула меня по плечу. Через какое-то время я зашел на кухню.

«А где Раиса Васильевна? — спросил я. — Только что звала меня на кухню, а сама ушла». Никто не ответил. Все смотрели на меня странным взглядом. Анатолий Витальевич прокашлялся и произнес: «Раису Васильевну-то… Схоронили мы ее, в общем, две недели тому назад». Я хотел что-то сказать, но осекся, когда увидел на подоконнике ее старую фотографию с черной лентой в углу. Рядом стояла рюмка водки, на ней лежал кусок хлеба.

На следующий день я съехал из коммунальной квартиры.

Крестики на капоте

Недалеко от моего дома дорога заворачивается в «глухое» кольцо. Этот закоулок служит стоянкой для маршруток. Водители там отдыхают. Делают мелкий ремонт и ждут своей очереди на выезд. С недавнего времени эту стоянку облюбовал странный нищий по имени Леша. Физически он здоров, но слишком маленькая голова сразу выдает его инвалидность. Леша обходит маршрутки, заглядывая в окна, и каждый водитель подает ему. Я присмотрелся как-то к Леше повнимательней. Он всегда носил в руках кусочек белого мела и иногда рисовал этим мелком на капоте какой-либо машины крестик. Притом я замечала, что водитель, на чьей маршрутке Леша рисовал крест, начинал сильно беспокоиться, раскрывал кошелек и подавал щедрую милостыню. Леша тогда стирал свой рисунок, или же рисовал крестик поменьше. Иногда Леша рисовал сразу несколько крестиков, а иногда один, но большой. Я наблюдала за таким поведением людей довольно долго и никак не могла понять, что происходит. Любопытство мое достигло верха, и я принялась расспрашивать про Лешу торговавшую семечками бабушку.

- Э, деточка, так ведь Леша-то парень не простой. Кто знает что творится в его бедной головушке. Только видать дали ему ангелы дар прозорливости. Видишь, крестик рисует, - это он отмечает, какая машина в аварию попадет. Маленький крестик – собьет маршрутка кошку или собаку, несколько маленьких крестиков – поломка посерьезнее, а уж не дай боже большой крест – тут уж смерть чья-то. Водители быстро об этих способностях «блаженного» узнали и щедро ему подают. Если он получит хорошее подаяние, то крестик стирает, и маршрутку обходит беда стороной. Иногда, когда беду полностью отвести он не может, то рисует крестик поменьше. С маршруткой такой происходит неприятность, но мелкая.

- А бывает, что жадничают? – спрашиваю я.

- Бывают жадины, но это, в основном новички, которых еще не предупредили. Был помню один такой «умный». Нарисовал ему Лешенька на капоте огромный крестище.
Мужики и говорят «новенькому»: «Подай пощедрее милостыни «блаженному», авось все и образуется». Тот уперся рогом: «Мелких нет, а что я ему буду сотню давать? Обойдется».

Ничего не подав Леше, он отправился в рейс. Наездил он себе страшную беду. Как потом говорили свидетели, когда он, набив полный салон людей, ехал на полной скорости, на дорогу вынесло вдрызг пьяного мужика. Он затормозить уже не успевал и попытался его объехать, выехав на встречную полосу . В результате пьянчугу он объехал, но смял легковушку и убил ее шофера. Сам же получил кучу переломов и сильно травмировал голову. Когда его с трудом подняли на ноги, ему пришлось смотреть в глаза родственников погибшего по его вине человека. Это было ох как нелегко. Надо ли говорить что он на своей шкуре ощутил пословицу «Скупой платит дважды».

Это был наглядный пример для остальных водителей микроавтобусов. Про жадность сразу все забыли. Денег дают столько, что можно было бы купить машину, но он все деньги отдает матери, а его мать отдает почти все церкви, оставляя себе лишь на самое необходимое. Верующая она очень. И каждый день, и летом и зимой, ходит ее сын здесь и рисует крестики мелом. А представь сколько было бы аварий, если бы не эти крестики. Бережет он людей – лишь бы не жадничали, себе на погибель. Старушка принялась насыпать семечки подошедшей девушке, а я задумалась, глядя на ходящего меж маршрутками нищего. Говорят за одного проповедника Бог милует десять грешников. Сколько же людей помиловано за этого Лешу? И сколько людей и не подозревает, что их спас чей-то крестик на капоте.

⚡Стало известно о новых повышенных выплатах контрактникам в России

600 тысяч единоразово сейчас платят: водителям, связистам, санитарам и другим востребованным специальностям - при подписании договора; и еще от 204 тр ежемесячно. Плюс льготы и компенсации питания и проезда!

✔ОСТАВИТЬ ЗАЯВКУ и узнать все подробности: https://vk.com/wall-162421...