Квартира номер 48
Я живу в простой московской пятиэтажке в квартире под номером 47. Соседствует со мной, естественно, квартира, на двери которой чуть-чуть косо висит жёлтая табличка с числом 48. Именно об этой квартире и пойдёт речь.
И нет, опережая вопросы — в этой квартире, насколько я знаю, за всю её сорокалетнюю историю никто не умирал. Люди, которые в ней жили, не жаловались на странные шумы и видения или на то, что стулья в ней сами собой скользят по полу. По всем признакам это среднестатистическая однокомнатная квартира со всеми удобствами, идеальное обиталище для одиноких молодых (и не очень) людей. Собственно, даже среди местных жильцов она не пользуется дурной репутацией, никаких баек и легенд «о нехорошей квартире» здесь отродясь не было. Если подумать, то я, наверное, первый и единственный, кто заметил, что в квартире номер 48 происходит что-то неладное — и то лишь из-за того, что живу в непосредственной близости от неё.
Живу я в этом доме двадцать восемь лет, и за это время у квартиры сменилось шесть жильцов. Учитывая, что квартира ещё с советских времён была съемной, это не так уж много. Но обстоятельства, при которых выселялся каждый из арендаторов, были примечательными.
Когда я только переехал в квартиру 47, соседнюю квартиру занимал благообразного вида пенсионер в очках — типичный советский интеллигент. Как и было положено образованному человеку тех лет, он выписывал кипу газет и журналов, и я часто встречал его на лестнице, когда он спускался к почтовому ящику. Мы с ним здоровались и перекидывались иногда парой фраз о погоде и футбольных матчах (мы оба яро болели за «Спартак»). Где-то года через два я заметил, что поток корреспонденции для пенсионера стал чахнуть — никаких больше толстых журналов и профильных изданий, только практически обязательные для каждого уважающего себя гражданина «Правда» и «Известия». Потом почтальон перестал носить и их, и почтовый ящик квартиры 48 опустел. В тот период, когда «Правду» ещё доставляли, я видел иногда своего соседа в подъезде, и его внешний вид ясно давал понять, что у человека большие нелады со здоровьем. Ну что ж, возраст у него был преклонный, медицина у нас сами знаете какая, так что мне оставалось только посочувствовать ему. Потом я перестал его видеть — казалось, пенсионер не выходит даже в магазин за продуктами, не выносит мусор. Через пять лет после моего заселения он окончательно уехал куда-то — по слухам, на деревню, и в тот последний раз, когда я видел его при отъезде, он произвёл на меня тягостное впечатление. Впалые серые щеки, потухшие глаза, абсолютно белые волосы клочьями, дрожащие руки, комплекция дистрофика — это была лишь бледная тень полноватого энергичного старичка, с которым я знакомился пять лет назад.
После него квартира пустовала пару месяцев, потом в неё заселился молодой рабочий. С ним мне особого контакта установить не удалось — молодой человек вечно куда-то спешил и был себе на уме, уходил рано утром и возвращался поздно вечером. Это поначалу. Прошла пара лет, и он начал проводить внутри своей квартиры гораздо больше времени. Кое-кто шушукался, что он крупно провинился на работе и его уволили. Постепенно стало ясно, что бывший рабочий крепко прикладывается к бутылке: когда я его в кои-то веки замечал в подъезде или около дома, в его руке всегда была авоська либо с большой банкой пива, либо с бутылкой «Русской водки». Я ещё удивлялся, откуда у него средства на регулярную выпивку и оплату аренды, если он практически безвылазно сидит в квартире. Внешний вид у парня, как у всякого стремительно деградирующего алкоголика, преображался не в лучшую сторону: грязная мятая одежда, постоянный перегар, болезненная худоба, круги под глазами, отёчная кожа... За пять лет он постарел буквально на четверть века. Потом и вовсе умер — подрался ночью в очереди за очередной бутылкой горького, и его там пырнули ножом.
Следующим жильцом был мужчина средних лет. Примечателен он был тем, что ездил на огромном чёрном «джипе» с тонированными стеклами (к тому времени стояла середина девяностых, и подобный транспорт вполне однозначно указывал на то, к какой касте принадлежит его владелец). Про него я ничего определённого сказать не могу. Вроде бы какие-то торговые ларьки он держал, которых тогда в городе было как грибов после дождя, попадал в больницу после разборок с «братками», водил к себе женщин лёгкого поведения... У меня тогда были собственные серьёзные проблемы, и за жизнью соседей я особо не следил. Но за те пять лет, которые коммерсант жил в квартире 48, он тоже таял, как спичка. На исходе его пребывания там розовощекий молодчик с бульдожьим взглядом обернулся едва ковыляющим по ступенькам трясущимся доходягой, чьи жидкие волосы сыпались с головы на каждом шагу. Оно, конечно, можно попенять на нервную профессию и последствия тех самых больничек, но...
После того, как «новый русский» пропал бесследно (точных обстоятельств, увы, не знаю), квартира пустовала недолго. На этот раз это была женщина с ребенком лет пяти. Говорили, что она бухгалтер. Днём она ходила на работу и оставляла ребенка одного — видимо, на детский сад не хватало денег или же очередь была длинная, как обычно. И что бы вы думали?.. Через два года, когда ребенку пришла пора ходить в школу, она уволилась с работы и стала сидеть дома, да и ребенка отказалась пускать в школу. К ней наведывались работники социальных служб, так она устроила им такой скандальчик, что всё было слышно через стену в моей квартире. Потом они ещё несколько раз приходили, но в итоге, похоже, решили махнуть рукой — во всяком случае, ребёнок так и не пошёл в первый класс. В остальное время, когда женщину не трогали, в квартире было всё спокойно, ребёнок не кричал, мать не пила и мужиков не водила. Так продолжалось несколько лет, потом однажды в моё отсутствие (дело было летом, я был на югах в отпуске) соседи услышали громкий плач и вызвали милицию. Те вскрыли дверь квартиры и увидели, что женщина без сознания лежит в горячей ванне. Ишемический инсульт. Её, как мне сказали впоследствии, откачали, но она слишком долго оставалась без медицинской помощи и окончательно в себя не пришла — проще говоря, стала инвалидом, прикованным к постели. Что стало с ребёнком, отдали ли его в детдом или нашлись родственники, согласные его усыновить, не знаю — но Фёдор Андреевич с 45-й мне рассказал, что сама Галина (та женщина) выглядела прямо-таки живым трупом, причём ни на какой инсульт это списать было нельзя: восковая кожа, дряблое лицо, какие-то язвы на руках и на шее, вес — кило максимум сорок...
Именно после этого четвёртого жильца и красочного рассказа Андреича у меня в голове, что называется, щелкнуло. Последовательность событий сложилась в жутковатый ряд, и я принял решение в дальнейшем пристально следить за тем, что творится в квартире 48.
Пятым был ещё один пенсионер-одиночка. Впрочем, на этом его сходство с тем тихим вежливым интеллигентом из восьмидесятых заканчивалось. Это был желчный сгорбленный старикан маленького роста, постоянно что-то ворчащий под носом и провожающий любого встретившегося ему на пути человека злобным взглядом своих сверкающих глаз. Вроде бы он был не совсем русским, а каких-то восточных кровей, но не суть. Старик был глуховат и по вечерам включал на полную громкость телевизор, чем мешал спать и страшно раздражал меня. В ответ на любые претензии он разражался крикливым карканьем, мол, он будет жаловаться туда и сюда, что обижают старого больного человека и ущемляют его права. В общем, сосед был пренеприятный, и, наблюдая в последующие четыре года его ускоренное дряхление, я не испытывал особой жалости. За это время он стал с трудом передвигаться при помощи трости, полностью облысел, у него выпала половина зубов, к тому же он стал практически слепым. Собственно, слепота и стала причиной того, что его в итоге увезли в дом престарелых — сам себя обслуживать старый хрыч уже больше не мог. Когда его выносили, он громко матерился и клял весь свет, начиная с санитаров и заканчивая неблагодарными родственниками, которые решили сжить его со свету, отправив гнить в доме престарелых.
Последний на сегодняшний день жилец обитает в квартире уже почти четыре года. Это молодая девушка-студентка, которая приехала откуда-то из глубинки и успешно поступила в ВУЗ. Но числится ли она там по сей день — за это я ручаться уже не могу. Когда я впервые увидел её — свежую, красивую, только делающую шаг во взрослую жизнь, — у меня упало сердце. Собравшись с духом, я однажды вечером постучался к ней в дверь и рассказал всё, что знаю о квартире, которую она заняла, и посоветовал ей подыскивать себе другое жилище. Однако это юное создание, видимо, посчитало меня за сбрендившего старикана и только посмеялось. Нет, конечно, она пообещала «что-нибудь предпринять», но то лишь чтобы отвязаться от меня. На деле она как жила, так и живёт там до сих пор. Вот разве только на учёбу ходить с некоторых пор перестала. И опять же встаёт вопрос, как она оплачивает аренду — и вообще, кто владелец этой странной квартиры? Я за все двадцать восемь лет хозяина ни разу не видел: жильцы заселялись и покидали квартиру исключительно самостоятельно.
* * *
На днях перед майскими праздниками на лестничной клетке я увидел свою соседку. Редкий случай, надо сказать — она практически исчезла из виду ещё полгода назад. Выглядела она хуже некуда. Лицо осунулось, скулы заострились, глаза стали какими-то выпученными, в них проступали красные прожилки. Во время короткого разговора со мной было хорошо слышно, как она постоянно скрипит зубами. Мне её вид напомнил какую-нибудь наркоманку. Кто её знает, может, она и вправду стала наркоманкой.
— С вами всё в порядке? — спросил я.
— Да, всё хорошо, — ответила она нервно, пытаясь пройти мимо.
— Вы плохо выглядите. Помните, что я говорил вам тогда, несколько лет назад, про вашу квартиру?
— Помню, — она посмотрела на меня с такой неприкрытой злобой, будто я нанёс ей страшное оскорбление. — Так вы дадите мне пройти?
— Простите, — я отодвинулся в сторону. — И всё-таки
Я живу в простой московской пятиэтажке в квартире под номером 47. Соседствует со мной, естественно, квартира, на двери которой чуть-чуть косо висит жёлтая табличка с числом 48. Именно об этой квартире и пойдёт речь.
И нет, опережая вопросы — в этой квартире, насколько я знаю, за всю её сорокалетнюю историю никто не умирал. Люди, которые в ней жили, не жаловались на странные шумы и видения или на то, что стулья в ней сами собой скользят по полу. По всем признакам это среднестатистическая однокомнатная квартира со всеми удобствами, идеальное обиталище для одиноких молодых (и не очень) людей. Собственно, даже среди местных жильцов она не пользуется дурной репутацией, никаких баек и легенд «о нехорошей квартире» здесь отродясь не было. Если подумать, то я, наверное, первый и единственный, кто заметил, что в квартире номер 48 происходит что-то неладное — и то лишь из-за того, что живу в непосредственной близости от неё.
Живу я в этом доме двадцать восемь лет, и за это время у квартиры сменилось шесть жильцов. Учитывая, что квартира ещё с советских времён была съемной, это не так уж много. Но обстоятельства, при которых выселялся каждый из арендаторов, были примечательными.
Когда я только переехал в квартиру 47, соседнюю квартиру занимал благообразного вида пенсионер в очках — типичный советский интеллигент. Как и было положено образованному человеку тех лет, он выписывал кипу газет и журналов, и я часто встречал его на лестнице, когда он спускался к почтовому ящику. Мы с ним здоровались и перекидывались иногда парой фраз о погоде и футбольных матчах (мы оба яро болели за «Спартак»). Где-то года через два я заметил, что поток корреспонденции для пенсионера стал чахнуть — никаких больше толстых журналов и профильных изданий, только практически обязательные для каждого уважающего себя гражданина «Правда» и «Известия». Потом почтальон перестал носить и их, и почтовый ящик квартиры 48 опустел. В тот период, когда «Правду» ещё доставляли, я видел иногда своего соседа в подъезде, и его внешний вид ясно давал понять, что у человека большие нелады со здоровьем. Ну что ж, возраст у него был преклонный, медицина у нас сами знаете какая, так что мне оставалось только посочувствовать ему. Потом я перестал его видеть — казалось, пенсионер не выходит даже в магазин за продуктами, не выносит мусор. Через пять лет после моего заселения он окончательно уехал куда-то — по слухам, на деревню, и в тот последний раз, когда я видел его при отъезде, он произвёл на меня тягостное впечатление. Впалые серые щеки, потухшие глаза, абсолютно белые волосы клочьями, дрожащие руки, комплекция дистрофика — это была лишь бледная тень полноватого энергичного старичка, с которым я знакомился пять лет назад.
После него квартира пустовала пару месяцев, потом в неё заселился молодой рабочий. С ним мне особого контакта установить не удалось — молодой человек вечно куда-то спешил и был себе на уме, уходил рано утром и возвращался поздно вечером. Это поначалу. Прошла пара лет, и он начал проводить внутри своей квартиры гораздо больше времени. Кое-кто шушукался, что он крупно провинился на работе и его уволили. Постепенно стало ясно, что бывший рабочий крепко прикладывается к бутылке: когда я его в кои-то веки замечал в подъезде или около дома, в его руке всегда была авоська либо с большой банкой пива, либо с бутылкой «Русской водки». Я ещё удивлялся, откуда у него средства на регулярную выпивку и оплату аренды, если он практически безвылазно сидит в квартире. Внешний вид у парня, как у всякого стремительно деградирующего алкоголика, преображался не в лучшую сторону: грязная мятая одежда, постоянный перегар, болезненная худоба, круги под глазами, отёчная кожа... За пять лет он постарел буквально на четверть века. Потом и вовсе умер — подрался ночью в очереди за очередной бутылкой горького, и его там пырнули ножом.
Следующим жильцом был мужчина средних лет. Примечателен он был тем, что ездил на огромном чёрном «джипе» с тонированными стеклами (к тому времени стояла середина девяностых, и подобный транспорт вполне однозначно указывал на то, к какой касте принадлежит его владелец). Про него я ничего определённого сказать не могу. Вроде бы какие-то торговые ларьки он держал, которых тогда в городе было как грибов после дождя, попадал в больницу после разборок с «братками», водил к себе женщин лёгкого поведения... У меня тогда были собственные серьёзные проблемы, и за жизнью соседей я особо не следил. Но за те пять лет, которые коммерсант жил в квартире 48, он тоже таял, как спичка. На исходе его пребывания там розовощекий молодчик с бульдожьим взглядом обернулся едва ковыляющим по ступенькам трясущимся доходягой, чьи жидкие волосы сыпались с головы на каждом шагу. Оно, конечно, можно попенять на нервную профессию и последствия тех самых больничек, но...
После того, как «новый русский» пропал бесследно (точных обстоятельств, увы, не знаю), квартира пустовала недолго. На этот раз это была женщина с ребенком лет пяти. Говорили, что она бухгалтер. Днём она ходила на работу и оставляла ребенка одного — видимо, на детский сад не хватало денег или же очередь была длинная, как обычно. И что бы вы думали?.. Через два года, когда ребенку пришла пора ходить в школу, она уволилась с работы и стала сидеть дома, да и ребенка отказалась пускать в школу. К ней наведывались работники социальных служб, так она устроила им такой скандальчик, что всё было слышно через стену в моей квартире. Потом они ещё несколько раз приходили, но в итоге, похоже, решили махнуть рукой — во всяком случае, ребёнок так и не пошёл в первый класс. В остальное время, когда женщину не трогали, в квартире было всё спокойно, ребёнок не кричал, мать не пила и мужиков не водила. Так продолжалось несколько лет, потом однажды в моё отсутствие (дело было летом, я был на югах в отпуске) соседи услышали громкий плач и вызвали милицию. Те вскрыли дверь квартиры и увидели, что женщина без сознания лежит в горячей ванне. Ишемический инсульт. Её, как мне сказали впоследствии, откачали, но она слишком долго оставалась без медицинской помощи и окончательно в себя не пришла — проще говоря, стала инвалидом, прикованным к постели. Что стало с ребёнком, отдали ли его в детдом или нашлись родственники, согласные его усыновить, не знаю — но Фёдор Андреевич с 45-й мне рассказал, что сама Галина (та женщина) выглядела прямо-таки живым трупом, причём ни на какой инсульт это списать было нельзя: восковая кожа, дряблое лицо, какие-то язвы на руках и на шее, вес — кило максимум сорок...
Именно после этого четвёртого жильца и красочного рассказа Андреича у меня в голове, что называется, щелкнуло. Последовательность событий сложилась в жутковатый ряд, и я принял решение в дальнейшем пристально следить за тем, что творится в квартире 48.
Пятым был ещё один пенсионер-одиночка. Впрочем, на этом его сходство с тем тихим вежливым интеллигентом из восьмидесятых заканчивалось. Это был желчный сгорбленный старикан маленького роста, постоянно что-то ворчащий под носом и провожающий любого встретившегося ему на пути человека злобным взглядом своих сверкающих глаз. Вроде бы он был не совсем русским, а каких-то восточных кровей, но не суть. Старик был глуховат и по вечерам включал на полную громкость телевизор, чем мешал спать и страшно раздражал меня. В ответ на любые претензии он разражался крикливым карканьем, мол, он будет жаловаться туда и сюда, что обижают старого больного человека и ущемляют его права. В общем, сосед был пренеприятный, и, наблюдая в последующие четыре года его ускоренное дряхление, я не испытывал особой жалости. За это время он стал с трудом передвигаться при помощи трости, полностью облысел, у него выпала половина зубов, к тому же он стал практически слепым. Собственно, слепота и стала причиной того, что его в итоге увезли в дом престарелых — сам себя обслуживать старый хрыч уже больше не мог. Когда его выносили, он громко матерился и клял весь свет, начиная с санитаров и заканчивая неблагодарными родственниками, которые решили сжить его со свету, отправив гнить в доме престарелых.
Последний на сегодняшний день жилец обитает в квартире уже почти четыре года. Это молодая девушка-студентка, которая приехала откуда-то из глубинки и успешно поступила в ВУЗ. Но числится ли она там по сей день — за это я ручаться уже не могу. Когда я впервые увидел её — свежую, красивую, только делающую шаг во взрослую жизнь, — у меня упало сердце. Собравшись с духом, я однажды вечером постучался к ней в дверь и рассказал всё, что знаю о квартире, которую она заняла, и посоветовал ей подыскивать себе другое жилище. Однако это юное создание, видимо, посчитало меня за сбрендившего старикана и только посмеялось. Нет, конечно, она пообещала «что-нибудь предпринять», но то лишь чтобы отвязаться от меня. На деле она как жила, так и живёт там до сих пор. Вот разве только на учёбу ходить с некоторых пор перестала. И опять же встаёт вопрос, как она оплачивает аренду — и вообще, кто владелец этой странной квартиры? Я за все двадцать восемь лет хозяина ни разу не видел: жильцы заселялись и покидали квартиру исключительно самостоятельно.
* * *
На днях перед майскими праздниками на лестничной клетке я увидел свою соседку. Редкий случай, надо сказать — она практически исчезла из виду ещё полгода назад. Выглядела она хуже некуда. Лицо осунулось, скулы заострились, глаза стали какими-то выпученными, в них проступали красные прожилки. Во время короткого разговора со мной было хорошо слышно, как она постоянно скрипит зубами. Мне её вид напомнил какую-нибудь наркоманку. Кто её знает, может, она и вправду стала наркоманкой.
— С вами всё в порядке? — спросил я.
— Да, всё хорошо, — ответила она нервно, пытаясь пройти мимо.
— Вы плохо выглядите. Помните, что я говорил вам тогда, несколько лет назад, про вашу квартиру?
— Помню, — она посмотрела на меня с такой неприкрытой злобой, будто я нанёс ей страшное оскорбление. — Так вы дадите мне пройти?
— Простите, — я отодвинулся в сторону. — И всё-таки
Показать больше
1 год назад
2 годы назад
Приветик, меня зовут Диана, я сельская девушка, которой нужна помощь по огороду и найти мужчину
2 годы назад
Если я сама тебе напишу ты обещаешь со мной пойти на встречу, пройти прогуляться или просто выпить кофе а там уже как получиться?
2 годы назад
Привет меня зовут Маша, я одинокая девушка которая хочет найти свою любовь
2 годы назад
У меня нет мужчины, я полностью свободна от отношений. Хочу найти свою любовь
1 год назад
Пожирающий
Она с самого детства, с момента как начала себя осознавать, видела потусторонние сущности. В детстве, ещё не понимая к чему это может привести, рассказывала родителям о тех, кого видит. Конечно же они этому не верили, и побаивались психических отклонений в развитии ребенка.
Вера сидела на подоконнике и смотрела в окно - шёл проливной дождь. Лужи, буквально бурлили от такого количества капель, впивающихся в поверхность водяной глади. Отражения в лужах рябили и никак не желали обрести чёткую, постоянную форму. Разноцветные кружева, которые образовывались после попадания топлива в воду, привлекали внимание своей вязью и причудливыми формами.
В такие моменты становится как-то тоскливо на душе, не противно, не грустно... Просто вся эта серость...
- Даавааай поиграааееем. - донеслось из угла комнаты, хриплое шипение.
- Во что? - не поворачивая головы, спросила Вера.
- В пряаааткиии. - послышался ответ.
- Да ну, с тобой не интересно в прятки играть. Ты опять, куда-нибудь, на антресоль спрячешься... - на закончила мысль девушка - Да и я уже взрослая, это ещё 10 лет назад было интересно, а сейчас - извини. Ты, кстати, где столько пропадал?
- Гуляаааал. - ответила не имеющая постоянной формы, сущность.
- А мне на экзаменах так нужна была твоя помощь. Ну да ладно - сама справилась.
Вера и правда хорошо справилась с выпускными экзаменами в школе, поступила на экономический, отучилась и устроилась менеджером в компанию, занимающуюся поставками компьютерной техники. Работа обычная: какая-то компания делает заказ на определённое IT оборудование, она продает.
Многие люди в порыве каких-либо эмоций разговаривают с телевизорами, компьютерами, да и вообще с любой техникой, на их взгляд делающей что-то не так, ну и по другим причинам. Это сыграло свою роль и для Веры, так как она иногда разговаривала с сущностями, которых никто не видит: это списывалось на "разговоры с техникой". На это особого внимания никто не обращал - за всеми водились такие "грешки".
В детстве оно уберегало от падений в канализационные люки, от летящих на бешенной скорости автомобилей, от подозрительных типов на улице. И в день когда Вере исполнилось 14, оно пропало. Долго девочка искала "друга" и не могла найти себе места. Родители тогда списали это на кризис переходного возраста. Со временем Вера свыклась с отсутствием бесформенного товарища, но возможность видеть остальных "потусторонцев" не исчезла. Вот только больше к ней никто не привязался и не стал к ней приходить постоянно, как к другу.
Теперь же Вера жила на съемной квартире одна. Квартира располагалась на улице Римского-Корсакова, дом 18. Довольно близко от работы (на Алтушке 14) - всего пол-часа пешком. Целых три просторных комнаты... Девушка всегда любила свободу и однушка просто стесняла бы её широкую душу. А так очень удобно: пригласить друзей, отметить чей-нибудь день рождения, да и мало ли чего ещё.
И вот "блудный сын" вернулся. Теперь почти не покидал Веру "друг", рассказывал разные страшные истории и смешные, хотя смешно с его-то речью не очень выходило.
Девятый час утра, Вера как обычно идет на работу, слушает невидимого никому товарища, разглядывая прохожих и обращая внимание на других "потусторонцев", снующих вокруг. Кто-то за кем-то, а кто-то в поисках чего-то, или кого-то. Одни из них были как ангелы хранители, другие свободные, третьи пакостники... Все различались. Те, кто уже кого-то оберегает серовато-зеленые и размером с человека, те кто ищет - голубоватые, а пакостники размером с собак и отливают красноватым.
На работе всё как обычно: получила заказ, обработала, оповестила о результатах, сказала примерные сроки поставки... Ничего необычного. После окончания рабочего дня, собираясь домой, заметила отсутствие "друга". "И когда он успел уйти?" - подумала Вера. Но зная, что он, теперь уже, скоро вернётся, со спокойной душой отправилась домой.
По дороге, девушка не сразу обратила внимание на то, что сущностей почти нет. Почти не видать сопровождающих и ищущих, и даже пакостников. И с каждым днём их становилось всё меньше.
В очередной вечер, зайдя домой, включив по обыкновению телевизор, сделав себе кофе, села за компьютерный стол. Просматривая запланированные работы по заказчикам, услышала в новостях о появившемся в городе маньяке. Его жертвы отличались тем, что на их телах были вырезаны какие-то оккультные знаки, круги... А что характерно, маньяк работал не в конкретном районе, а по всему городу. Эта новость задела Веру - значит любой может оказаться жертвой. "Знать бы, по каким параметрам маньяк их выбирает, можно было бы придумать что-то, что бы не привлекать его внимание." - думала девушка. Но в новостях сказали, что не могут найти ни одной особенности связывающей всех убитых.
Каждый поход на работу и с работы для Веры стал испытанием, сущностей на улицах практически не видать. Что-то странное происходило и с людьми, они нервно озирались, вздрагивали от резких звуков. Самое странное было то, что её "друг" тоже стал себя вести так же. Ведь он всегда знал, что сейчас произойдет и таким образом спасал девушку от неприятностей, а теперь... Неожиданный автомобильный сигнал вырвал Веру из раздумий и задел зеркалом сумку висящую на плече. А товарищ её не предупредил.
Порядком натерпевшись такого поведения от людей, девушка решила выяснить, что происходит у своего "хранителя", но тот вел себя как запуганный ребёнок и не мог сказать ничего вразумительного. Теперь вообще было сложно разобрать слова в его хрипящем шёпоте, и это пугало. Ещё больше пугало то, что с каждым днём жертв становилось всё больше. Маньяк не был обычным, который выжидал, временами залегал на дно, он "работал" каждый день. И "работал" всё усерднее.
Один сумасшедший держал в панике город - миллионик. Все силовые структуры сбились с ног выискивая подонка, но ни одной зацепки... Мэр города давал прямые репортажи по телевидению, призывая народ не волноваться, обнадеживая тем, что скоро маньяк будет пойман. Но что-то не верилось. Так же в новостях стали появляться знакомые лица, которых она больше никогда не увидит, никогда не сходит в их компании в кино, не съездит на шашлыки, ни в кафе... Вся эта информация впивалась в сознание, вытесняя разумное поведение. Вот вчера она налила суп вместо тарелки в кружку и долго стояла, глядя на неё, не понимая, что не так. То грязную тарелку засунет в морозилку. В голове была каша. На работе проблемы из-за того, что она не могла сконцентрироваться, хотя и остальные не выделялись высокой работоспособностью, да и сами заказчики стали как душевнобольные. Всё вокруг изменилось.
В пятницу, идя с работы домой, во дворе Вера почувствовала на себе пристальный, неприятный взгляд. Обернулась и успела заметить фигуру скрывшуюся за углом дома. "Друга" рядом не было, она поспешила забежать в подъезд и не дожидаясь лифта забежала на свой этаж. Уже оказавшись дома, за закрытой дверью, она позволила себе немного расслабиться, но успокоиться не могла. Мало того, что все вокруг стали подозрительными, так ещё кто-то следит за ней. "Это ни в какие ворота не лезет."
В ворота, конечно, не лезет, вот только тот факт, что девушка стала всё чаще замечать тёмную, в прямом смысле слова личность, в очках, доводил до истерик. Вера стала вечера на пролёт реветь, думая о том, что дни её сочтены. Изредка выглядывая в окно, она замечала спешно скрывающийся силуэт. У двери, по утрам, девушка находила разные "подарки": "цыганские иглы", лезвия от бритвенных станков.
Вера позвонила начальству с просьбой дать ей отпуск. Как ни странно - дали, хотя работать и так почти некому.
И вот ещё странный момент, как только по близости появлялся этот человек, так "друг" внезапно пропадал.
Снова вечер. Одинокий, давящий... Вера достала из холодильника бутылку виски "White Horse", налила в стакан и выпила залпом, поморщившись, выпила второй. Ни облегчения, ни опьянения не наступало. Тогда она опорожнила бутылку прям из горла. Разум не собирался меркнуть. По спине пробежали мурашки, в квартиру закрался холодок.
Не было слышно ни единого звука. Телевизор Вера уже перестала смотреть с неделю. Что-то было не так. "Друг" метался из угла в угол, то к потолку прилипнет, то свалится на пол, в его шипении нельзя было различить ни одного слова. Дверь вынесло черное существо достающее "головой" до потолка, и оно молниеносно пригвоздило "друга" к стене, острыми, как лапы краба, конечностями. Ужас сковал её, и она смотрела как это что-то поглощает "друга", эта тварь была не прозрачной, как все "потусторонцы" а как будто материальной. Вера, кое-как совладав над своим телом, рванула к двери, а там... тёмная личность... Он снимает темные очки, и на неё смотрят светящиеся желтым глаза. Личность, не сказав ни слова, двинулась на Веру.
Она с самого детства, с момента как начала себя осознавать, видела потусторонние сущности. В детстве, ещё не понимая к чему это может привести, рассказывала родителям о тех, кого видит. Конечно же они этому не верили, и побаивались психических отклонений в развитии ребенка.
Вера сидела на подоконнике и смотрела в окно - шёл проливной дождь. Лужи, буквально бурлили от такого количества капель, впивающихся в поверхность водяной глади. Отражения в лужах рябили и никак не желали обрести чёткую, постоянную форму. Разноцветные кружева, которые образовывались после попадания топлива в воду, привлекали внимание своей вязью и причудливыми формами.
В такие моменты становится как-то тоскливо на душе, не противно, не грустно... Просто вся эта серость...
- Даавааай поиграааееем. - донеслось из угла комнаты, хриплое шипение.
- Во что? - не поворачивая головы, спросила Вера.
- В пряаааткиии. - послышался ответ.
- Да ну, с тобой не интересно в прятки играть. Ты опять, куда-нибудь, на антресоль спрячешься... - на закончила мысль девушка - Да и я уже взрослая, это ещё 10 лет назад было интересно, а сейчас - извини. Ты, кстати, где столько пропадал?
- Гуляаааал. - ответила не имеющая постоянной формы, сущность.
- А мне на экзаменах так нужна была твоя помощь. Ну да ладно - сама справилась.
Вера и правда хорошо справилась с выпускными экзаменами в школе, поступила на экономический, отучилась и устроилась менеджером в компанию, занимающуюся поставками компьютерной техники. Работа обычная: какая-то компания делает заказ на определённое IT оборудование, она продает.
Многие люди в порыве каких-либо эмоций разговаривают с телевизорами, компьютерами, да и вообще с любой техникой, на их взгляд делающей что-то не так, ну и по другим причинам. Это сыграло свою роль и для Веры, так как она иногда разговаривала с сущностями, которых никто не видит: это списывалось на "разговоры с техникой". На это особого внимания никто не обращал - за всеми водились такие "грешки".
В детстве оно уберегало от падений в канализационные люки, от летящих на бешенной скорости автомобилей, от подозрительных типов на улице. И в день когда Вере исполнилось 14, оно пропало. Долго девочка искала "друга" и не могла найти себе места. Родители тогда списали это на кризис переходного возраста. Со временем Вера свыклась с отсутствием бесформенного товарища, но возможность видеть остальных "потусторонцев" не исчезла. Вот только больше к ней никто не привязался и не стал к ней приходить постоянно, как к другу.
Теперь же Вера жила на съемной квартире одна. Квартира располагалась на улице Римского-Корсакова, дом 18. Довольно близко от работы (на Алтушке 14) - всего пол-часа пешком. Целых три просторных комнаты... Девушка всегда любила свободу и однушка просто стесняла бы её широкую душу. А так очень удобно: пригласить друзей, отметить чей-нибудь день рождения, да и мало ли чего ещё.
И вот "блудный сын" вернулся. Теперь почти не покидал Веру "друг", рассказывал разные страшные истории и смешные, хотя смешно с его-то речью не очень выходило.
Девятый час утра, Вера как обычно идет на работу, слушает невидимого никому товарища, разглядывая прохожих и обращая внимание на других "потусторонцев", снующих вокруг. Кто-то за кем-то, а кто-то в поисках чего-то, или кого-то. Одни из них были как ангелы хранители, другие свободные, третьи пакостники... Все различались. Те, кто уже кого-то оберегает серовато-зеленые и размером с человека, те кто ищет - голубоватые, а пакостники размером с собак и отливают красноватым.
На работе всё как обычно: получила заказ, обработала, оповестила о результатах, сказала примерные сроки поставки... Ничего необычного. После окончания рабочего дня, собираясь домой, заметила отсутствие "друга". "И когда он успел уйти?" - подумала Вера. Но зная, что он, теперь уже, скоро вернётся, со спокойной душой отправилась домой.
По дороге, девушка не сразу обратила внимание на то, что сущностей почти нет. Почти не видать сопровождающих и ищущих, и даже пакостников. И с каждым днём их становилось всё меньше.
В очередной вечер, зайдя домой, включив по обыкновению телевизор, сделав себе кофе, села за компьютерный стол. Просматривая запланированные работы по заказчикам, услышала в новостях о появившемся в городе маньяке. Его жертвы отличались тем, что на их телах были вырезаны какие-то оккультные знаки, круги... А что характерно, маньяк работал не в конкретном районе, а по всему городу. Эта новость задела Веру - значит любой может оказаться жертвой. "Знать бы, по каким параметрам маньяк их выбирает, можно было бы придумать что-то, что бы не привлекать его внимание." - думала девушка. Но в новостях сказали, что не могут найти ни одной особенности связывающей всех убитых.
Каждый поход на работу и с работы для Веры стал испытанием, сущностей на улицах практически не видать. Что-то странное происходило и с людьми, они нервно озирались, вздрагивали от резких звуков. Самое странное было то, что её "друг" тоже стал себя вести так же. Ведь он всегда знал, что сейчас произойдет и таким образом спасал девушку от неприятностей, а теперь... Неожиданный автомобильный сигнал вырвал Веру из раздумий и задел зеркалом сумку висящую на плече. А товарищ её не предупредил.
Порядком натерпевшись такого поведения от людей, девушка решила выяснить, что происходит у своего "хранителя", но тот вел себя как запуганный ребёнок и не мог сказать ничего вразумительного. Теперь вообще было сложно разобрать слова в его хрипящем шёпоте, и это пугало. Ещё больше пугало то, что с каждым днём жертв становилось всё больше. Маньяк не был обычным, который выжидал, временами залегал на дно, он "работал" каждый день. И "работал" всё усерднее.
Один сумасшедший держал в панике город - миллионик. Все силовые структуры сбились с ног выискивая подонка, но ни одной зацепки... Мэр города давал прямые репортажи по телевидению, призывая народ не волноваться, обнадеживая тем, что скоро маньяк будет пойман. Но что-то не верилось. Так же в новостях стали появляться знакомые лица, которых она больше никогда не увидит, никогда не сходит в их компании в кино, не съездит на шашлыки, ни в кафе... Вся эта информация впивалась в сознание, вытесняя разумное поведение. Вот вчера она налила суп вместо тарелки в кружку и долго стояла, глядя на неё, не понимая, что не так. То грязную тарелку засунет в морозилку. В голове была каша. На работе проблемы из-за того, что она не могла сконцентрироваться, хотя и остальные не выделялись высокой работоспособностью, да и сами заказчики стали как душевнобольные. Всё вокруг изменилось.
В пятницу, идя с работы домой, во дворе Вера почувствовала на себе пристальный, неприятный взгляд. Обернулась и успела заметить фигуру скрывшуюся за углом дома. "Друга" рядом не было, она поспешила забежать в подъезд и не дожидаясь лифта забежала на свой этаж. Уже оказавшись дома, за закрытой дверью, она позволила себе немного расслабиться, но успокоиться не могла. Мало того, что все вокруг стали подозрительными, так ещё кто-то следит за ней. "Это ни в какие ворота не лезет."
В ворота, конечно, не лезет, вот только тот факт, что девушка стала всё чаще замечать тёмную, в прямом смысле слова личность, в очках, доводил до истерик. Вера стала вечера на пролёт реветь, думая о том, что дни её сочтены. Изредка выглядывая в окно, она замечала спешно скрывающийся силуэт. У двери, по утрам, девушка находила разные "подарки": "цыганские иглы", лезвия от бритвенных станков.
Вера позвонила начальству с просьбой дать ей отпуск. Как ни странно - дали, хотя работать и так почти некому.
И вот ещё странный момент, как только по близости появлялся этот человек, так "друг" внезапно пропадал.
Снова вечер. Одинокий, давящий... Вера достала из холодильника бутылку виски "White Horse", налила в стакан и выпила залпом, поморщившись, выпила второй. Ни облегчения, ни опьянения не наступало. Тогда она опорожнила бутылку прям из горла. Разум не собирался меркнуть. По спине пробежали мурашки, в квартиру закрался холодок.
Не было слышно ни единого звука. Телевизор Вера уже перестала смотреть с неделю. Что-то было не так. "Друг" метался из угла в угол, то к потолку прилипнет, то свалится на пол, в его шипении нельзя было различить ни одного слова. Дверь вынесло черное существо достающее "головой" до потолка, и оно молниеносно пригвоздило "друга" к стене, острыми, как лапы краба, конечностями. Ужас сковал её, и она смотрела как это что-то поглощает "друга", эта тварь была не прозрачной, как все "потусторонцы" а как будто материальной. Вера, кое-как совладав над своим телом, рванула к двери, а там... тёмная личность... Он снимает темные очки, и на неё смотрят светящиеся желтым глаза. Личность, не сказав ни слова, двинулась на Веру.
Показать больше
1 год назад
Записка
Меня зовут Саша мне 17 лет , однажды я пошёл в магазин что бы купить , воду и еду на свое проживание , когда я все себе положил я подошёл на кассу , кассирша на меня смотрела косым взглядом , как будто она у видела в меня зло. Я расплатился и пошёл домой ключи к дому я забыл в машине
Я пошёл к машине, на улице был вечер я открыл машину и взял ключи , уже стою около своей двери , но когда я её открывал в моей квартире я услышал как будто что то у пало , тогда у меня была кошка но она у мерла понятной смертью , я не на шутку испугался на чал быстрее открывать двери когда я её открыл у меня было чувство что что то было у меня на кухне я пошел в кухню
Когда я пришёл я увидел что , все , абсолютно , перевернуто , жил я тогда один на столе была записка я её почитал там было написано "Привет мой мальчик давай сыграем в игру если ты заснёшь ты проиграешь как тебе?" Записка была на писана очень странно почерк был такой ужасный как будто перво классник даже хуже .
Я был очень на пуган что кто то пришёл в мою квартиру , перевернул и еще вздумал меня пугать! Повторюсь жил я один и не у кого не было ключей , я все поставил на места после это го я пошёл пере деваться , я пошёл в мою комнату и ... Там был настолько жутки запах что я готов был блевануть , я поиска источник запаха и у видел мою мертвую кошку , я не знал от куда она тут.
Ведь она у же как , года два умерла , Я вызвал полицию , но не кто некто! не принял, не ту связи по думал я , но как? её нету?
Я у слышал что какой то звук как будто что то открылось. . Я пошёл в мою спальню открылось окно , но как я же его закрывал?
18 недель назад
После того инцидента , прошло 18 недель я переехал в другую квартиру , но то ко в этой многоэтажке , все затихло моя жизнь продолжалась , но я не понимал одно КТО ОСТАВИЛ ЗАПИСКУ! Меня этот вопрос интересовал и пугал в одном лице , но хуже всего что когда я засыпаю у меня такое чувство что кто то за мной наблюдает.
И не просто а пристально . Я выхожу из квартиры иди в сторону магазина , но вижу что он уже закрылся странно он же то ко вчера работалт старнно , тогда я пошёл в посмотреть в окно я не понимал одно почему в магазине все перевернуто как и у меня дома , стекло было открыто я залез в комнату персонала , на столе было написано "3 дня твоей кончины!" то ли ножом на царапали или специально .
Дверь была открыта я вышел из комнаты персонала в главный отдел там тоже было все перевернуто , но я нашёл на столе опять записку "Помнишь наш уговор? Катя?" Та же самая записка тот же почерк не у же ли я не один кто попал в эту сеть?
Громкий стук в дверь перебил мои мысли и пошёл в сторону звука ... То что я увидел просто не стереть и моей головы!
Я увил как кассирша ела человека , она просто брал ноги и сувала их себе в глотку и просто глотала как воду! я у шёл с это зала и покинул этот магазин ! Я пошёл в мою квартиру ,но меня остановил человек в черном и сказал , "Скоро ты будишь как она ! Если не пойдёшь со мной!" У меня не было выбора я пошёл за ним.
Мы пришли на близкую скамейку и он сказал "через 3 дня это будит совсем городом. Хочешь выжить ?" Я пошёл куда подальше от это го человека я пошёл в мою квартиру
Моя квартира была очень красная там была все красное была всё! Дверь сама захлопнулась и ком не подошла девушка и сказала "Уйди Кома , Умри ты! , 1,2,3 теперь ты водишь тварь Записок! Ты уйди!"...
Меня зовут Саша мне 17 лет , однажды я пошёл в магазин что бы купить , воду и еду на свое проживание , когда я все себе положил я подошёл на кассу , кассирша на меня смотрела косым взглядом , как будто она у видела в меня зло. Я расплатился и пошёл домой ключи к дому я забыл в машине
Я пошёл к машине, на улице был вечер я открыл машину и взял ключи , уже стою около своей двери , но когда я её открывал в моей квартире я услышал как будто что то у пало , тогда у меня была кошка но она у мерла понятной смертью , я не на шутку испугался на чал быстрее открывать двери когда я её открыл у меня было чувство что что то было у меня на кухне я пошел в кухню
Когда я пришёл я увидел что , все , абсолютно , перевернуто , жил я тогда один на столе была записка я её почитал там было написано "Привет мой мальчик давай сыграем в игру если ты заснёшь ты проиграешь как тебе?" Записка была на писана очень странно почерк был такой ужасный как будто перво классник даже хуже .
Я был очень на пуган что кто то пришёл в мою квартиру , перевернул и еще вздумал меня пугать! Повторюсь жил я один и не у кого не было ключей , я все поставил на места после это го я пошёл пере деваться , я пошёл в мою комнату и ... Там был настолько жутки запах что я готов был блевануть , я поиска источник запаха и у видел мою мертвую кошку , я не знал от куда она тут.
Ведь она у же как , года два умерла , Я вызвал полицию , но не кто некто! не принял, не ту связи по думал я , но как? её нету?
Я у слышал что какой то звук как будто что то открылось. . Я пошёл в мою спальню открылось окно , но как я же его закрывал?
18 недель назад
После того инцидента , прошло 18 недель я переехал в другую квартиру , но то ко в этой многоэтажке , все затихло моя жизнь продолжалась , но я не понимал одно КТО ОСТАВИЛ ЗАПИСКУ! Меня этот вопрос интересовал и пугал в одном лице , но хуже всего что когда я засыпаю у меня такое чувство что кто то за мной наблюдает.
И не просто а пристально . Я выхожу из квартиры иди в сторону магазина , но вижу что он уже закрылся странно он же то ко вчера работалт старнно , тогда я пошёл в посмотреть в окно я не понимал одно почему в магазине все перевернуто как и у меня дома , стекло было открыто я залез в комнату персонала , на столе было написано "3 дня твоей кончины!" то ли ножом на царапали или специально .
Дверь была открыта я вышел из комнаты персонала в главный отдел там тоже было все перевернуто , но я нашёл на столе опять записку "Помнишь наш уговор? Катя?" Та же самая записка тот же почерк не у же ли я не один кто попал в эту сеть?
Громкий стук в дверь перебил мои мысли и пошёл в сторону звука ... То что я увидел просто не стереть и моей головы!
Я увил как кассирша ела человека , она просто брал ноги и сувала их себе в глотку и просто глотала как воду! я у шёл с это зала и покинул этот магазин ! Я пошёл в мою квартиру ,но меня остановил человек в черном и сказал , "Скоро ты будишь как она ! Если не пойдёшь со мной!" У меня не было выбора я пошёл за ним.
Мы пришли на близкую скамейку и он сказал "через 3 дня это будит совсем городом. Хочешь выжить ?" Я пошёл куда подальше от это го человека я пошёл в мою квартиру
Моя квартира была очень красная там была все красное была всё! Дверь сама захлопнулась и ком не подошла девушка и сказала "Уйди Кома , Умри ты! , 1,2,3 теперь ты водишь тварь Записок! Ты уйди!"...
Показать больше
1 год назад
Обои
Я помню рельефные обои, которые раньше были в нашей квартире. В детстве я очень любил смотреть на них, мне всегда казалось, что они живут собственной жизнью.
«Пупырышки» на обоях складывались в причудливые картины. Когда я ложился спать, всегда смотрел на разворачивающиеся передо мной сцены. Даже не помню точно, что там мне виделось — только отдельные образы.
Эти воспоминания всегда казались мне приятными, но в последнее время я пересмотрел свое отношение к ним. Когда я лежал в больнице, заняться мне там было абсолютно нечем. Так что я попробовал «перебрать» воспоминания своего раннего детства. И обнаружил, что в образах, появлявшихся на обоях, было мало приятного.
Нечто вроде кентавра, с деревяшками, заменяющими отрубленные ноги. Девочка с подозрительно длинными зубами. Безухая кошка, изо рта которой торчит человеческая рука.
Но это не самое страшное. Страшно то, что эти обои действительно жили собственной жизнью. Да, это звучит, как бред, но я теперь в этом точно уверен.
Позже я нашел несколько старых фотографий. На заднем плане видны эти обои. Зрелище вообще не самое красивое. И на фотографиях видно, что вздувшиеся на них пузырьки каждый раз меняли свое месторасположение. Одно и то же место — но узоры разные.
Сейчас эти обои скрыты под двумя слоями более новых. Но они все равно есть. И мне иногда кажется, что на поверхности начинают вздуваться эти пузырьки. Может, бояться тут и нечего — в конце концов, за все мое детство эти обои ничего мне не сделали. Но все-таки это слишком странно.
Я помню рельефные обои, которые раньше были в нашей квартире. В детстве я очень любил смотреть на них, мне всегда казалось, что они живут собственной жизнью.
«Пупырышки» на обоях складывались в причудливые картины. Когда я ложился спать, всегда смотрел на разворачивающиеся передо мной сцены. Даже не помню точно, что там мне виделось — только отдельные образы.
Эти воспоминания всегда казались мне приятными, но в последнее время я пересмотрел свое отношение к ним. Когда я лежал в больнице, заняться мне там было абсолютно нечем. Так что я попробовал «перебрать» воспоминания своего раннего детства. И обнаружил, что в образах, появлявшихся на обоях, было мало приятного.
Нечто вроде кентавра, с деревяшками, заменяющими отрубленные ноги. Девочка с подозрительно длинными зубами. Безухая кошка, изо рта которой торчит человеческая рука.
Но это не самое страшное. Страшно то, что эти обои действительно жили собственной жизнью. Да, это звучит, как бред, но я теперь в этом точно уверен.
Позже я нашел несколько старых фотографий. На заднем плане видны эти обои. Зрелище вообще не самое красивое. И на фотографиях видно, что вздувшиеся на них пузырьки каждый раз меняли свое месторасположение. Одно и то же место — но узоры разные.
Сейчас эти обои скрыты под двумя слоями более новых. Но они все равно есть. И мне иногда кажется, что на поверхности начинают вздуваться эти пузырьки. Может, бояться тут и нечего — в конце концов, за все мое детство эти обои ничего мне не сделали. Но все-таки это слишком странно.
Показать больше
1 год назад
Солнышки
Я часто вспоминал старую питерскую коммуналку, в которой прошло моё детство. Тот очень красивый и очень ветхий дом, где она находилась, двор-колодец, тёмную арку, через неё мы выныривали из своего сумрачного мирка в большой шумный город.
Мои родители поселились там после смерти бабушки, которая, в свою очередь, получила эту квартиру сразу после войны, переехав из Москвы. И моё детство в восьмидесятых годах прошлого века было по-настоящему счастливым. По соседству с нами жила такая же молодая семья с мальчиком моего возраста, с ним мы быстро нашли общий язык и подружились. Звали его Димкой. Он был очень спокойным и не особенно любил активные игры, в которые мы с другими ребятами играли во дворе. Зато у него была целая прорва книжек, и он отлично рисовал, чему с удовольствием учил меня, хотя я и оказался весьма криворук. Позже, в старшей школе, Димка переключился на поэзию и писал немного странные и «наркоманские», но однозначно талантливые стихи. Увы, примерно в это же время моя семья переехала в район-новостройку, у меня появились две сестры-близняшки, начались подготовительные курсы в институте, и связь с Димкой мы потеряли. Потом, как мне рассказали, его семья тоже куда-то уехала. Мне так и не удалось отыскать его контактов, хотя я очень скучаю по нему и по тем дням, когда мы были друзьями.
Димкина комната была гораздо интереснее нашей. Там стояли старые тёмные шкафы, забитые книгами — наследство димкиного дедушки — а в закутке между одним из них и стеной помещалась димкина кровать. Получалось такое гнездо, которое мы дополнительно занавешивали пледом и сидели там как в домике. Димка рассказывал мне всякие истории, которые вычитал в дедовых книгах, и в этом пыльном полумраке они звучали особенно здорово.
В центре комнаты стоял круглый стол с несколькими разномастными стульями. За этим столом мы рисовали, готовили уроки, под ним прятались, свешивая скатерть до самого пола и получая потом по ушам от димкиных родителей.
В общем, это и правда было очень счастливое время. Но я отвлёкся. Я хотел рассказать об одном зимнем вечере, который запомнился мне особо.
Нам было, кажется, лет по десять. До Нового Года оставались считанные дни, и родители наши часто убегали в гости к друзьям, оставляя нас как больших вдвоём иногда на целую ночь. Мы жутко гордились таким доверием и вели себя хорошо. Соседка тётя Катя кормила нас разогретым ужином, который наши мамы готовили заранее, а потом мы оказывались предоставлены сами себе. Мы никогда не скучали, можете мне поверить.
И вот этим вечером мы засиделись допоздна. Родители обещали быть только на следующее утро, так что мы не особенно торопились ложиться. За окном падал снег, в комнате сонно тикали часы. Мы сидели за столом, включив только лампу над ним, и рисовали танковое сражение. Точнее, я рисовал, а Димка меня консультировал, стремясь придать моей мазне историческую достоверность и хоть какую-то художественность. Стемнело быстро, по углам комнаты залегли плотные тени. Странно, но мы никогда не боялись этих теней, да и вообще темноты в нашей квартире. Даже после этого случая.
— Всё, я устал, — сказал я, отодвигая от себя альбом и откидываясь на стуле. — Давай, может, в домино партию?
Димка пожал плечами и полез в комод за коробкой с домино. Мы поиграли с полчаса, затем я решил всё-таки дорисовать картинку. Придвинул к себе альбом… и обнаружил нарисованное над полем сражения солнышко. Обычное такое, жёлтенькое и немного кривое, с толстыми лучиками-сосисками. Несмотря на всю мою посредственность в рисовании, этап таких вот солнышек я прошёл ещё во втором классе. Димка так ещё раньше. Оставался вопрос — кто нарисовал это солнышко, если мы в комнате только вдвоём?
— Дим?.. Это что?
Димка придвинул альбом к себе.
— А, это Саша пришла.
— Кто?..
Димка пожал плечами.
— Саша. Она тут живёт. Жила.
Я ведь говорил уже, что мы никогда не боялись темноты и лично я, не знаю как он, считал эту квартиру самым безопасным местом на земле? Так вот, в этот момент мне впервые стало как-то не по себе, и я придвинул стул поближе к столу, прижавшись к нему животом так, что стало даже немного больно.
— Какая Саша?
— Обыкновенная.
— Димка, блин!
Он улыбнулся.
— Ладно, ладно. Нетерпеливый ты, как я не знаю что. В общем… Саша и её родители жили в этой квартире раньше. В той комнате, где сейчас тётя Катя. Потом случилась война и блокада. Сашин отец ушёл на фронт, а мама работала на заводе. Иногда её не было дома долго, по нескольку дней. И Саша приходила сюда, к моему дедушке. Он тогда тоже был маленький. Они сидели вместе и рисовали. Ну, ты понимаешь, красок у них, конечно, не было, как и бумаги, так что рисовали угольками из печки на чём придётся. Где-то у деда была книжка, в которой они разрисовали страницы. Он её очень бережно хранил и пару раз давал мне смотреть. Ну вот, потом случилась та самая холодная и тяжёлая зима, когда куча народу умерла. Саша, к сожалению, тоже тогда… умерла.
Он вздохнул, укусил себя за нижнюю губу и как-то весь съёжился. Потом снова вздохнул и продолжил.
— От голода, как и многие. Дедушка видел её в последние дни, когда она уже не могла встать. Он сам приходил к ней. Ей было очень холодно и очень темно. И он приносил ей угольки, а она рисовала солнышки. Говорила, что угольки от огня получаются, значит, солнышки их них выходят настоящие, и ей тепло. В общем, потом, когда война уже кончилась, её родители уехали из города куда-то в Дальний Восток. В комнату въехала семья тёти Кати. А следующей же зимой начали появляться солнышки. Обязательно поздним вечером или ночью, на любом листе бумаги, чем подвернётся нарисованные.
Димка снова посмотрел на картинку и продолжил:
— Я давно это заметил. И привык. А что, она тоже… Маленькая. Пусть рисует. Мне не жалко. Знаешь, я с ней разговариваю иногда. Она не отвечает, но я знаю, что слушает. И ей так не страшно.
Я молча смотрел на него и не мог найти, что же ответить. До этого дня я не очень-то верил во всякое такое. Ну, конечно, здорово было в тёмной комнате травить всякие байки про мертвецов в подвале и призрак замученного старшеклассника в котельной, но уходя, я всегда помнил, что на улице светит солнце, пол скрипит потому, что дом старый, а тени в углах — всего лишь тени.
— Не веришь? — вопрос Димки заставил меня вздрогнуть.
— Не знаю, — честно признался я в ответ.
— Я сейчас её попрошу. Саш, нарисуй ещё одно. Пожалуйста.
Он выдрал из альбома лист, подвинул его поближе к пустующему стулу, что стоял напротив меня. Мы стали ждать. Димка спокойно, а я заворожено глядя.
На листе бумаги медленно стало появляться жёлтое кривобокое солнышко с толстыми сосисками-лучиками. Будто маленький ребёнок рисовал пальцем, испачканным краской.
Кажется, рот у меня открылся сам собой. Стул был совершенно пуст, никто не трогал красок, но солнышко — вот оно. Мне не было страшно, нет. Мне было… Сейчас я вряд ли смогу описать то, что почувствовал тогда. Я хотел что-то сказать Димке, но он прижал палец к губам.
— Тссс, тише.
В тишине мы услышали едва различимые шлёпающие шажочки по деревянному полу, удалявшиеся от нас к двери. Не знаю, что вынудило меня сделать это, но я сорвался с места и кинулся следом:
— Саша, постой, Саша!
Но всё, что я нашёл у двери, были следы маленькой детской руки, испачканной в жёлтой краске, на дверном косяке.
— Она никогда не остаётся. Нарисует, посидит и уходит. Не знаю, почему. Если завтра пойдёт снег — она снова придёт. Дедушка говорил, она не любит, когда идёт снег. Она ведь тогда, ну… умерла.
Я стоял и молча смотрел на отпечаток возле двери.
С тех пор она приходила ещё не один и не два раза. Мы привыкли. Даже специально оставляли для неё краску и чистую бумагу. А потом бережно прятали солнышки в специально купленную для этого папку. Их накопилось много, но и папку мы выбрали большую.
А сейчас я стою на пороге той нашей квартиры. Я купил её неделю назад. Мне плевать, что там нет ремонта и почти нет мебели. У меня с собой уже порядком потрёпанная чудом уцелевшая в переездах папка с рисунками. Я пойду в ту комнату, куда приходит Саша, и развешу по стенам её солнышки. Ведь сегодня гидрометцентр обещал обильные снегопады.
Я часто вспоминал старую питерскую коммуналку, в которой прошло моё детство. Тот очень красивый и очень ветхий дом, где она находилась, двор-колодец, тёмную арку, через неё мы выныривали из своего сумрачного мирка в большой шумный город.
Мои родители поселились там после смерти бабушки, которая, в свою очередь, получила эту квартиру сразу после войны, переехав из Москвы. И моё детство в восьмидесятых годах прошлого века было по-настоящему счастливым. По соседству с нами жила такая же молодая семья с мальчиком моего возраста, с ним мы быстро нашли общий язык и подружились. Звали его Димкой. Он был очень спокойным и не особенно любил активные игры, в которые мы с другими ребятами играли во дворе. Зато у него была целая прорва книжек, и он отлично рисовал, чему с удовольствием учил меня, хотя я и оказался весьма криворук. Позже, в старшей школе, Димка переключился на поэзию и писал немного странные и «наркоманские», но однозначно талантливые стихи. Увы, примерно в это же время моя семья переехала в район-новостройку, у меня появились две сестры-близняшки, начались подготовительные курсы в институте, и связь с Димкой мы потеряли. Потом, как мне рассказали, его семья тоже куда-то уехала. Мне так и не удалось отыскать его контактов, хотя я очень скучаю по нему и по тем дням, когда мы были друзьями.
Димкина комната была гораздо интереснее нашей. Там стояли старые тёмные шкафы, забитые книгами — наследство димкиного дедушки — а в закутке между одним из них и стеной помещалась димкина кровать. Получалось такое гнездо, которое мы дополнительно занавешивали пледом и сидели там как в домике. Димка рассказывал мне всякие истории, которые вычитал в дедовых книгах, и в этом пыльном полумраке они звучали особенно здорово.
В центре комнаты стоял круглый стол с несколькими разномастными стульями. За этим столом мы рисовали, готовили уроки, под ним прятались, свешивая скатерть до самого пола и получая потом по ушам от димкиных родителей.
В общем, это и правда было очень счастливое время. Но я отвлёкся. Я хотел рассказать об одном зимнем вечере, который запомнился мне особо.
Нам было, кажется, лет по десять. До Нового Года оставались считанные дни, и родители наши часто убегали в гости к друзьям, оставляя нас как больших вдвоём иногда на целую ночь. Мы жутко гордились таким доверием и вели себя хорошо. Соседка тётя Катя кормила нас разогретым ужином, который наши мамы готовили заранее, а потом мы оказывались предоставлены сами себе. Мы никогда не скучали, можете мне поверить.
И вот этим вечером мы засиделись допоздна. Родители обещали быть только на следующее утро, так что мы не особенно торопились ложиться. За окном падал снег, в комнате сонно тикали часы. Мы сидели за столом, включив только лампу над ним, и рисовали танковое сражение. Точнее, я рисовал, а Димка меня консультировал, стремясь придать моей мазне историческую достоверность и хоть какую-то художественность. Стемнело быстро, по углам комнаты залегли плотные тени. Странно, но мы никогда не боялись этих теней, да и вообще темноты в нашей квартире. Даже после этого случая.
— Всё, я устал, — сказал я, отодвигая от себя альбом и откидываясь на стуле. — Давай, может, в домино партию?
Димка пожал плечами и полез в комод за коробкой с домино. Мы поиграли с полчаса, затем я решил всё-таки дорисовать картинку. Придвинул к себе альбом… и обнаружил нарисованное над полем сражения солнышко. Обычное такое, жёлтенькое и немного кривое, с толстыми лучиками-сосисками. Несмотря на всю мою посредственность в рисовании, этап таких вот солнышек я прошёл ещё во втором классе. Димка так ещё раньше. Оставался вопрос — кто нарисовал это солнышко, если мы в комнате только вдвоём?
— Дим?.. Это что?
Димка придвинул альбом к себе.
— А, это Саша пришла.
— Кто?..
Димка пожал плечами.
— Саша. Она тут живёт. Жила.
Я ведь говорил уже, что мы никогда не боялись темноты и лично я, не знаю как он, считал эту квартиру самым безопасным местом на земле? Так вот, в этот момент мне впервые стало как-то не по себе, и я придвинул стул поближе к столу, прижавшись к нему животом так, что стало даже немного больно.
— Какая Саша?
— Обыкновенная.
— Димка, блин!
Он улыбнулся.
— Ладно, ладно. Нетерпеливый ты, как я не знаю что. В общем… Саша и её родители жили в этой квартире раньше. В той комнате, где сейчас тётя Катя. Потом случилась война и блокада. Сашин отец ушёл на фронт, а мама работала на заводе. Иногда её не было дома долго, по нескольку дней. И Саша приходила сюда, к моему дедушке. Он тогда тоже был маленький. Они сидели вместе и рисовали. Ну, ты понимаешь, красок у них, конечно, не было, как и бумаги, так что рисовали угольками из печки на чём придётся. Где-то у деда была книжка, в которой они разрисовали страницы. Он её очень бережно хранил и пару раз давал мне смотреть. Ну вот, потом случилась та самая холодная и тяжёлая зима, когда куча народу умерла. Саша, к сожалению, тоже тогда… умерла.
Он вздохнул, укусил себя за нижнюю губу и как-то весь съёжился. Потом снова вздохнул и продолжил.
— От голода, как и многие. Дедушка видел её в последние дни, когда она уже не могла встать. Он сам приходил к ней. Ей было очень холодно и очень темно. И он приносил ей угольки, а она рисовала солнышки. Говорила, что угольки от огня получаются, значит, солнышки их них выходят настоящие, и ей тепло. В общем, потом, когда война уже кончилась, её родители уехали из города куда-то в Дальний Восток. В комнату въехала семья тёти Кати. А следующей же зимой начали появляться солнышки. Обязательно поздним вечером или ночью, на любом листе бумаги, чем подвернётся нарисованные.
Димка снова посмотрел на картинку и продолжил:
— Я давно это заметил. И привык. А что, она тоже… Маленькая. Пусть рисует. Мне не жалко. Знаешь, я с ней разговариваю иногда. Она не отвечает, но я знаю, что слушает. И ей так не страшно.
Я молча смотрел на него и не мог найти, что же ответить. До этого дня я не очень-то верил во всякое такое. Ну, конечно, здорово было в тёмной комнате травить всякие байки про мертвецов в подвале и призрак замученного старшеклассника в котельной, но уходя, я всегда помнил, что на улице светит солнце, пол скрипит потому, что дом старый, а тени в углах — всего лишь тени.
— Не веришь? — вопрос Димки заставил меня вздрогнуть.
— Не знаю, — честно признался я в ответ.
— Я сейчас её попрошу. Саш, нарисуй ещё одно. Пожалуйста.
Он выдрал из альбома лист, подвинул его поближе к пустующему стулу, что стоял напротив меня. Мы стали ждать. Димка спокойно, а я заворожено глядя.
На листе бумаги медленно стало появляться жёлтое кривобокое солнышко с толстыми сосисками-лучиками. Будто маленький ребёнок рисовал пальцем, испачканным краской.
Кажется, рот у меня открылся сам собой. Стул был совершенно пуст, никто не трогал красок, но солнышко — вот оно. Мне не было страшно, нет. Мне было… Сейчас я вряд ли смогу описать то, что почувствовал тогда. Я хотел что-то сказать Димке, но он прижал палец к губам.
— Тссс, тише.
В тишине мы услышали едва различимые шлёпающие шажочки по деревянному полу, удалявшиеся от нас к двери. Не знаю, что вынудило меня сделать это, но я сорвался с места и кинулся следом:
— Саша, постой, Саша!
Но всё, что я нашёл у двери, были следы маленькой детской руки, испачканной в жёлтой краске, на дверном косяке.
— Она никогда не остаётся. Нарисует, посидит и уходит. Не знаю, почему. Если завтра пойдёт снег — она снова придёт. Дедушка говорил, она не любит, когда идёт снег. Она ведь тогда, ну… умерла.
Я стоял и молча смотрел на отпечаток возле двери.
С тех пор она приходила ещё не один и не два раза. Мы привыкли. Даже специально оставляли для неё краску и чистую бумагу. А потом бережно прятали солнышки в специально купленную для этого папку. Их накопилось много, но и папку мы выбрали большую.
А сейчас я стою на пороге той нашей квартиры. Я купил её неделю назад. Мне плевать, что там нет ремонта и почти нет мебели. У меня с собой уже порядком потрёпанная чудом уцелевшая в переездах папка с рисунками. Я пойду в ту комнату, куда приходит Саша, и развешу по стенам её солнышки. Ведь сегодня гидрометцентр обещал обильные снегопады.
Показать больше
