Стена

В понедельник, у нас, "немцев", т.е. тех, кто изучает немецкий язык, шесть уроков. И проводить наш последний шестой урок приходится в подсобном помещении, типа подвала, но гораздо просторнее. Там навалены коробки, тетради, ведра и ещё разный хлам, предназначеннный бог знает для чего.

Там очень хорошие стены. Говорят, что эти классы строили на случай ядерной войны с США. Школа к нас не новая, так что всё может быть.
Однако одна стена не давала мне и всем немцам покоя. Она была словно пустая изнутри. То есть стучишь по ней, и там прям чувствуешь, что внутри нет ничего. Только одна такая стена была, и как раз в классе немецкого языка.
От неё воняло, как от всех канализации мира, но учительница говорила, что "просто старые трубы и поэтому так воняет". Мне кажется, что она что то знала, иначе не...
Но не буду забегать вперёд.
Однажды мы в понедельник, как обычно, готовились к шестому уроку, но зашла наша классная, Ольга Николаевна, и объявила, что немецкого не будет.
Мы конечно обрадовались, типа ура, пять уроков и можно будет пораньше домой идти.
В четверг у нас тоже второй иностранный язык, и мы ждали нашу учительницу. Опять прибежала Ольга Николаевна и сообщила, что немецкого не будет, и что будет заменять нам урок.
Мы не понимали, что происходит. Но тогда согласились и чуть неспокойно отсидели урок.
Между тем, в пятницу у нас был урок труда. Проходил он в том же подвале, так как в кабинете труда был ремонт. От стены воняло ещё хуже, чем в прошлые дни.

Мы решили остаться после урока под предлогом немытой доски и не поднятых стульев. Наскоро протерев доску, я побежала к стене. Там уже девочки ковыряли чем могли: от ножниц, которые нам на труде не пригодились, до своих же ногтей.
Объединенные силами мы таки отковыряли обои и шаткую картонную стену, просто залитую краской.
И прям ахнули от ужаса.
За стеной были трупы. Очень, очень много людей, гниющих, ничтожных перед своей участью быть запертыми в стену.
Среди них были и наши трупы…

Белый небоскреб

В квартире 580 небоскреба улицы Ташиф сожительствовало семь молодых людей.

Паул, Героб и Шантс были студентами, они отправлялись в университет, а трое других - на работу: Трукер работал в налоговой, Аисиндий ездил со скорой помощью, проходил стажировку.

Ну а Хастол работал ангелом.

Все вставали утром в шесть часов, наблюдали красивые рассветы и завтракали вместе, обсуждали политику, девушек. Затем брали такси или шли на автобусную остановку. Хастол выходил вместе со всеми на лестничную площадку, кивком прощался с квартирантами, пока двери лифта не захлопывались, и оттуда улетучивался вверх, к свету.

Возвращались - кто как.
Бывало, Хастол появлялся в квартире раньше всех, и тогда он готовил ужин на семерых.

С самого начала как-то так повелось, что о работе сильно не расспрашивали. Толи воспитанность сыграла свою роль, толи страх, но ни один из шестерых не знал в полной мере, что означает "работать ангелом", куда исчезает Хастол, каким образом у него появились крылья, как выглядит его рабочее место, как зовут начальника и остальные детали, хотя Хастол без комплексов рассказывал, если друзья интересовались.

- Ну и клиенты, - жаловался Аисиндий.

После работы сожители сели на пол вокруг журнального столика, наблюдали закат в окнах до пола, развернули шахматы. - Ну и клиенты, я сегодня спас одному жизнь, и помог подняться по лестнице до четвертого этажа! Не ценят.Тошно уже, господа. Хочу в отпуск.

- Как я тебя понимаю, - вставил свое Хастол, и все укладкой бросили на него взгляд, - Та же самая тема, - он ухватил маслину двумя пальцами из блюдца и закинул в рот.

- А у тебя что? - аккуратно поинтересовался Героб.

- Да вот, Аисиндий, он правильно выразился, я бы так и сказал. Не ценят, - кивнул Хастол, не пролив лишних деталей о своем ремесле.

***
В субботу Хастол работал внеурочно, и шестеро отправились в парк. Героб мучился подозрениями. Он предложил затеять операцию "Раскрытие", узнать об их "ангеле" все необходимое.
- Мы едим его стряпню, спим рядом с ним. Он запросто может оказаться маньяком, шпионом, киллером. Кто-нибудь знает, чем он занимался 10 лет назад?
- Был ребенком, я полагаю, - предположил Шантс. - Он в разговоре обходит эти воспоминания. Несчастливое детство, как я его понимаю.
- Надо заканчивать с этим безусловным пониманием и выяснить, как все обстоит на самом деле!

Героб составил план на информацию, которую они будут добывать.

Понедельник - дата рождения, вторник - фамилия, среда - в каком городе рос, четверг - личная жизнь, пятница - величина зарплаты, далее название отдела, географическое местоположение офиса, научное объяснение наличия крыльев и так далее.

Хастол оказался чист, как весенняя роса.

Он имел все справки, свидетельства. Студенты поговорили по телефону с его матерью из Полынии, видели, как он встречает младшую сестру в аэропорту. Хастол показал им рабочую документацию на последнего заказчика, за которым он присматривал.
Друзья поочередно пролистали увесистую папку, вглядываясь в каждое слово.

- Да, я знаю, что вы меня проверяете. Мы живем с вами вместе уже три года, золотые мои. Что сделать, чтобы вы мне поверили?

- Мы хотим экскурсию по корпусу Над-мира. Покажи свое рабочее место.
- Покажу, конечно.

На следующий день Трукер и Аисиндий взяли отгулы, а студенты приготовились пропустить несколько пар.

Они встали между двух диванов в зале, и Хастол расположился в центре.

Он нарисовал линию мелом вокруг всех присутствующих, расправил крылья, их кончики уперлись в противоположные стены, между которыми насчитывалось метра четыре, пять. Его глаза вспыхнули светло-желтым цветом, зрачки и радужка пропали в свечении. Хастол читал заклинание на неведомом языке, воздевая руки к потолку. Друзья заметили, что их круглая площадка едет вверх сквозь этажи.
Лица людей, проживающих в верхних квартирах, смазало, хотя площадка двигалась со скоростью лифта.
Но скорость увеличилась, и окружающий мир слился в полосы цветов и теней.

Хастол держал руки распростертыми и задрал голову. Его голос изменился: казалось, вместо него произносят молитвы три человека с разными тембрами.
- Долго еще? - Паул подергал Хастола за плечо, и студента мощно ударило током, а Хастол не отреагировал. Все сели на пол и ждали в течение трех часов. Им казалось, что они переживают взлёт ракеты.

Наконец, полосы проносящегося света по краям площадки остановились и рассеялись, как туман.

Туман осел и обнажил белый интерьер, высоченные потолки, лепнину по стенам, колонны, мраморный пол. Они стояли на перекрестке двух коридоров, как на перекрестке двух проспектов, достаточно широких, чтобы по ним шло двустороннее движение автомобилей.

***
Хастол очнулся от транса, сложил одну руку в карман брюк и ухмыльнулся уголком губ, оценивая усталость друзей. "За мной".

С потолка стал литься девичий вокал и приглушенные звуки органа. Сам потолок пропадал в облаках. Там же, любой из друзей мог поклясться, летали дети с крыльями.

Каждый поворот коридора поддерживался сменой темы в музыке, вступлением хора или наоборот солированием одного высокого детского голоса. Друзья преодолели не меньше десятка коридоров.

Шел золотой снег.

- Нам сюда, - сказал Хастол, встал около своих апартаментов, - Не забудьте отряхнуться, - он ударил по толстовке Трукера, со складок толстовки посыпались снежинки из белого золота. - Одежду вешаем у входа.

Героб повесил ветровку рядом с холщевым стеганным плащом. Он увидел на полке для шапок светящийся обруч - нимб. Нимб быстро придавило кучей студенческих шапок, кепок.

Хастол прошел к столику, обитому зеленым бархатом и включил монитор.
- Вот, обживайтесь.

- Мать моя, - высказался Паул и присел на кресло с колесиками. Одну стену рабочего кабинета заменяло стекло, а за ним - вид на Землю, Паул нашел взглядом Океанию, Индию, Марианскую впадину, Австралию.
- Мы в космическом корабле?
- Ну, как сказать, - улыбнулся Хастол и выровнял в стопке листы. На столе лежала пара скрепок, и он убрал их в коробочку. - Знаете, мне пора приступать к своим обязанностям. Хотите обратно, или совершите прогулку?

- Мы осмотримся.

- Тогда рекомендую посетить зал Благости в западном крыле, там находится обзорная площадка, телескопы.
- Отлично, - Аисиндий расхохотался, и все молодые люди вышли из кабинета, закрыли дверь. Героб:
- Чтоб меня! Чтоб вас! Клянусь своими почками, - он зажмурился, старался выражать эмоции тише, - Где мы?
- В ООЧ - в организации по опеке человечества, - Шантс прочел табличку на двери кабинета.
- Хорошо. Давайте я придумаю, раз вас ничего не удивляет, - Героб вытер платком пот со лба. - Давайте пройдем на смотровую площадку и там решим.

***
Друзья дошли до площадки.
Им предложили нарастить крылья уколом в бицепс, и через две недели они смогли бы совершить первый полет.

Но почему-то все отказались.

Трукер подошел на метр к пропасти, лег на мраморные плиты, ухватился за ближайший металлический столбик, подполз к краю и заглянул вниз - увидел открытый космос: половину вида занимала планета и её атмосфера, загораживающая остальную космическую ситуацию.

Рядом с собой Трукер увидел, как к краю подходит ангел, застегивает свой жилет, одевает позолоченный шлем, расправляет крылья, и улетает в бездну. За ним последовали еще трое. "Это безумие, безумие" - шептал Трукер. Четверо ангелов устремились к земле и очень быстро превратились в точки.
Через две минуты оттуда же на площадку вернулся уже другой ангел.

Все ангелы были похожи, как клоны - статные, с аристократическими чертами лица, гладко выбритые, с безупречной осанкой. Их чувственные губы, прямые носы и выразительные глаза заставляли усомнится в половой принадлежности. Некоторые ангелы были более хрупкими, и друзья решили, что они женского пола.

Героб ворвался обратно в кабинет Хастола и громко возмутился:
- Какого ты пола?
- Героб, успокойся, вы уже позволяете себе лишнего.
- Какого?!
- Универсального.
- Они заставили тебя отказаться от пола при вступлении в должность?
- Вроде того. Но я собираюсь уволиться.
- Правда?

Шестеро друзей село на белый диванчик в офисе Хастола.

- Пол мне уже не вернут, Героб, но я хочу работать ветеринаром. Мне пообещали, что оформят в трудовой книжке стаж, как медицинский.
- Почему ты хочешь уволиться?
- Низкие карьерные перспективы, - пожал плечами Хастол.
- Тебя угнетают?
- Нет. Знаете такую тему? - он налил всем чай, - Когда устраиваешься на одну работу, а потом понимаешь, что хочешь заниматься другим?
- Как я тебя понимаю, - вставил свое Шантс. - Да, мы знаем такую тему.
- Ну вот здесь так же.
- Не дурак ли? - возмутился Героб, - Ты работаешь в раю,слушаешь органную музыку и имеешь вид на космос из окна.

- Это была ступенька карьеры, - отмахнулся Хастол, - Я сразу говорил работодателям, что я тут временно, пока не подыщу, что получше. У меня другой уклад характера.

- Как тебя взяли? - Героб снова вспотел, - Какие критерии приема?
- А... сейчас, - Хастол порылся в бумагах и нашел договор, зачитал, - Стирание памяти до 10 лет, отказ от половой принадлежности, согласие на инъекцию с "геном ангела", защита информации клиентов, дресс-код, ангельские пропорции лица и тела (их сложно вычисляют с участием калькулятора и миллиметровкой), диплом о музыкальном образовании, прохождение экзамена по психологии, биологии, химии, много чего, господа.

-Ты нарушил пункт с защитой информации, - заметил Паул, - Ты давал нам читать тот треш про раковую больную, которую ты опекал.

- Да, промашка вышла, - ухмыльнулся Хастол, - Ну, они лояльно относятся к некоторым пунктам.

- Где у них отдел кадров? - спросил Героб. Он сходил в приемную и оформился.

- Чувак, ты стал ангелом!

Героба похлопали по плечам, пожали руки.
Он сидел бурый и дурной от произошедшего, попросил рюмку водки, но в буфете Хастола стояла только декоративная бутылка с красным сухим вином. Вино лилось в бокал с увеличением детского пения за дверью, в коридоре.
- Теперь мы коллеги, - Хастол протянул бокал, и Героб с

Лена Целовальникова

Случилось это в начале 90-х, на Украине, в отдаленном жилмассиве города Днепропетровска. Мне было 15 лет, как раз переходила из десятого класса в последний – одиннадцатый. Мама уволилась с нашей Приднепровской ГРЭС, где зарплаты стали задерживать, и устроилась в коммерческую фирму. Новая работа – постоянные командировки по близлежащим областям в поисках продуктов питания, которые её фирма потом в Россию продавала. Отчим на радостях в её отсутствие выпивать с соседом начал. Выпьет – придет и давай ремнем меня по квартире гонять с пьяных глаз. Я сбегала. Когда к подружкам на ночевку, когда просто бродить по удивительно красивым улочкам нашего района до утра.

С подружками в то время появилось у нас новое увлечение – гадания. Возраст интересный, кое у кого уже первая любовь возникла, вопросы разные: «любит-не любит» и т.д. Поэтому с колодой карт я не расставалась. По полночи расплачивалась за ночлег гаданиями. Даже книжку купила специальную. Там не только карточные варианты описаны были.
Вот однажды мы с девчонками и решили испробовать что-то новенькое. Гадание с блюдцем. Это когда все пальцами к блюдцу прикасаются и водят его туда-сюда по ватману с алфавитом. Хотя, по идее его вызываемый дух водить должен, но я быстро поняла, что лучше все брать в свои руки и смело толкала это блюдце, выдавая подружкам ответы, которые они хотели видеть. Что же касается духа - в книжке было написано, что усопших родственников лучше не вызывать, да и у нас не было особого желания спрашивать у покойных бабушек-дедушек ответы на стыдные вопросы про мальчиков и любовь. Покойных из «звезд» и известных личностей тоже решено было не трогать. Мы посчитали, что их много кто вызывает и «работы» у них и без нас достаточно. Стали вспоминать посторонних людей. Тут-то я и вспомнила, что весной на Родительский день, когда все на кладбище ездят, приметила я одну могилу свежую. Много цветов, венки и простая табличка с именем и датами: «Целовальникова Елена 1976-1991». Запомнила, потому что с покойницей мы одногодками были, да и фамилия необычная в память врезалась. Вызывали мы Лену тем летом много раз. Читали слова из книжки, а потом я бралась за своё надувательство, водя блюдцем по буквам, а подружек за нос.
Как-то раз, после очередного пьяного буйства отчима, не повезло мне напроситься на ночлег – было далеко за полночь, спали все. Пошла я гулять. Сейчас в Москве, в Чертаново, где я живу, попробуй меня одну среди ночи на улицу вытолкай. А тогда или возраст такой был безбашенный, или старый парк у Днепра с ночными трелями соловья не внушал никаких опасений. Дошла я до пляжа. Смотрю – там у воды девушка с собакой гуляет. Палку в воду бросает, собака в воду прыгает, плывет и снова в зубах её девушке приносит. Подозрений эта картина у меня не вызвала – собачники со своими питомцами в разное время суток попадались на глаза. Видела я их издалека еще несколько раз тем летом. А однажды, заскучав, решила познакомиться с девушкой. Одной гулять по ночам уже надоело. Спустилась к воде, иду уверенной походкой, но чем ближе приближаюсь к ним – тем как-то холоднее мне становится. Мурашки по коже побежали, под ложечкой засосало неприятно... Плюнула я на все свои ощущения и подошла к этой ночной парочке вплотную. Девушка бросила собаке палку в воду в очередной раз и повернулась ко мне. Лицо её немного освещалось фонарями с пристани, спутанные волосы по ветру, запах водорослей, глаза как две звезды и улыбка... Странная улыбка, она улыбалась мне как старой знакомой. Я и спросила её: «Ты меня знаешь?», а она отвечает мне: «Я Лена». Думаю – какая Лена? Не знаю я никаких Лен с собаками... И замечаю, что одета она не по погоде – пальто и сапоги – это в августе! Почувствовала я, что здесь что-то не так. И иду дальше, вроде как мимо них, шаг прибавляю. А она мне в спину и говорит: «Ты не зови меня больше». Ну, думаю – вообще клиника! Какая-то сумасшедшая в зимней одежде, которая утверждает, что я её куда-то звала.
Рассказала позже девчонкам. Головы мы поломали, кто это может быть. Даже на разведку к пляжу пару раз ходили, но никого там не видели. Потом лето закончилось. Школа, уроки. Мама стала замдиректора в своей фирме, купила мне куртку-«варенку» и в командировки больше не ездила. Весной поехали мы на кладбище убирать могилы бабушки и дедушки, как раз перед Родительским днем. Идем привычным маршрутом, петляя мимо оградок. И тут вижу я могилку Лены Целовальниковой. Вместо дощечки – новый красивый памятник, а на плите фотография ночной собачницы. Тут я и застыла как вкопанная. Мама обернулась на меня и говорит: «Жалко девочку, ровесница твоя. Отец её на ГРЭС работает. Знаю я их семью. Прошлой весной пошла с собакой к Днепру гулять. Собака по тонкому льду за палкой бросилась, да и под лёд ушла, а Лена спасать её побежала и сама провалилась». Тут у меня все в голове на места и встало. На пляж, конечно по ночам потом ходила и не раз, но одна – никогда. Да и гадания как-то на десятый план отошли сами собой: шестнадцать лет – почти взрослая, какие там карты и блюдца, и так в любви признавались.