Катакомбы имеют начало, но не имеют конца

Здравствуйте. Меня зовут Алик Снегин. В небольшом городке, где я сейчас и проживаю, есть дворец "Металлургов", построенный еще после Второй Мировой. В строительстве были задействованы военнопленные японцы. Жители города до сих пор пересказывают «городскую легенду» о том, что кое-кого из умерших за время строительства закопали там же, в фундаменте здания. Некоторые считают, что отвозить да хоронить было лень, а мистически настроенный люд говорит, что каждое значительное сооружение требует «строительной жертвы». На костях, мол, крепче стоит.

Легенды легендами, а место, действительно, со странностями. Больше половины своей жизни я много времени провожу там, с десяти лет в драматическом кружке, с 18 – работая культмассовиком. За это время я сталкивался со множеством явлений, с претензией на мистику. От шорохов и звуков в темноте, до комнаты, где эхо почему-то отстает во времени. Есть во Дворце "Металлургов" и «собственный» призрак – Синяя Кепка. Но об этом я расскажу в следующий раз. Сегодня речь пойдет о моем коротеньком путешествии в катакомбы под дворцом – переплетение ходов, настоящий лабиринт, уходящий глубоко под землю.

Как-то раз местный звукооператор разговорился с драмкружковцами, поведал о дворцовских «чудесах». О том, что круг для смены декораций (подвижная часть пола на театральной сцене вращается, обеспечивая смену декораций за закрытым занавесом) иногда медленно вращается сам по себе, из-под него льется слабый свет, а на старом рояле в углу сцены невидимые пальцы порой выбивают однообразную, повторяющуюся мелодию.
- Да бросьте нас прикалывать! – ржал тогда я. - В рояле по струнам мыши ходят, в помещении под сценой электричество есть, включи его, вот свет и будет вверх просачиваться.
Оппонент мой тогда не стал спорить, только усмехнулся, как знающий человек. Зато в спор вмешалась одна девчонка. Ее звали Наташа, а мы иногда обзывали «Натаха-полтергейст», за пристрастие ко всяким сериалам о сверхъестественном. Да и внешность у девочки была соответствующая. Русые волосы, длинные, висят, как водой облитые, а паче всего – глаза. Настолько светло-серые, что порой казалось, будто у нее вообще нет радужек – только черная точка зрачка. Наташа была дочкой завхоза и знала дворец лучше всех нас.
- Неправда, Алик! Я своими глазами видела, – возражала она. - И никого в это время под сценой не было. Не веришь, что у нас тут творится, спроси у дяди Мити.
Дмитрий, местный сторож, был тем еще рассказчиком. Я не буду утверждать, что он врет, как не стану утверждать и обратного. Судить, что сыграло роль в этой истории: мистика или рационально объяснимое стечение обстоятельств и особенности человеческой психики, я предоставлю читателям.
- У катакомб под дворцом есть начало, - говорил сторож. – Но конца у них нет! Я знаю, что под землю ведут четыре уровня. И есть еще. Но что дальше – не известно никому. Во время перестройки планы подземных переходов были потеряны, теперь ниже второго уровня никто не спускается. Уже на третьем нет электричества, на четвертом встречаются провалы в полу, стены поросли плесенью. Я как-то спьяну полез туда – до сих пор рад, что выбрался к утру, когда сменщик чуть дверь не выломал, пытаясь до меня достучаться. Больше никогда туда не полезу! Знаете, ребята, там встречаются черные дыры в стенах. Как будто бы стена обвалилась… Но на деле за ней – черт знает что! Бросаешь туда камень – и стука не слышно. Он будто растворяется там. И постоянно ощущаешь, что рядом кто-то есть. И, чем ниже, тем их больше! Они все идут за тобой, шепчутся за спиной. На перекрестках путают, голову кружат… Я, может, и не вышел бы тогда, да Дэнька помог…
Дэнькой был тот самый дворцовский призрак. В которого я тогда не верил. Как и прочим дедовым сказкам. Спор затянулся. И тут, обиженная моим скептицизмом, Наташа предложила взять и спуститься в катакомбы пониже! Она и ключи найдет, и фонарик прихватит. Ну, какой пацан после спора откажется от такой подначки? Да еще и от девчонки?

Мы пошли. Поначалу нас было много. Большая часть драмкружковцев.
Первый уровень катакомб был завален ненужными декорациями, хламом от последнего ремонта, старыми транспарантами. Было душно и пыльно. И стены сходились так узко, что буквально давили на слух – в ушах стояла та звенящая тишина, какая часто бывает в замкнутых помещениях.
На втором с освещением стало хуже. Хлам здесь встречался только в первых переходах и был такой древний, что сомнений не оставалось – его бросили сюда догнивать свой век. Лампочки встречались редко, в основном на перекрестках. Смотреть на их слабо мерцающие глазки было стрёмновато, и я заметил, что перебегая от пятна к пятну света, почти все ребята невольно ускоряют шаг. Однажды нам встретились лежащие поперек прохода доски. Ими закрыли провал в полу. Из дыры на нас дохнуло затхлостью… «Затхлостью склепа», как охарактеризовала Наташа.
Темнота сделала свое дело. Возле лестницы на третий уровень большинство ребят благоразумно отказались идти дальше. В чернильную темноту спустились трое – я, мой друг Айдар и Наташа.
На третьем уровне было по-настоящему темно. И тихо, настолько, что слышно, как сопит за спиной идущий в след товарищ. Тогда я понял, почему сторож Дмитрий рассказывал о шепоте в ушах. Попробуйте заткнуть оба уха и вслушайтесь хорошенько. Слух тотчас наполнится несуществующими голосами. Никто точно не скажет – ложные они, или кто-то чужой шепчет тебе прямо в сознание.
Как ни странно, спускаться на четвертый уровень было куда легче. Та же тьма, та же глухота. Оказалось – не та. Здесь был слышен стук капель. Шлеп. Бульк. Через три-четыре минуты – снова. Шлеп. Действовал на нервы не сам звук, а его напряженное ожидание. Сколько бы ты не ждал – эта гребанная капля всегда заставляла вздрогнуть. И ощущение присутствия. Может быть, то был эффект внушения. Не знаю. Я его чувствовал.
- Вот, – вдруг сказала Наташа.
Фонарик высветил темное пятно в стене. Слишком далеко, чтобы осветить его, как следует. Оно и правда напоминало проход в еще куда более плотную тьму, чем та, в которой мы находились. Следующая капля раскатилась, как показалось, с утробным, голодным бульканьем. Я сделал шаг вперед, заслонив спиной фонарик и мою тень «сожрало» черное пятно. Спор и моя бравада остались где-то далеко наверху, в светлом кабинете звукооператора. Я знал одно: мне ужасно не хотелось подходить. Разве что страх показаться трусом был сильнее. Шаг был сделан, еще шаг. Глаза почему-то отказывались хорошо служить в полумраке. Но протянутая к пятну рука через секунду коснулась… Шершавой штукатурки, черной от влаги, видимо, из протекающей трубы.
«Ну-ну. Проход в иные миры оказался водным подтеком». И только я собирался выдать что-то насмешливо-небрежное, как Айдар за спиной икнул и выдавил:
- Алькааа…!
На другом конце коридора что-то скрипнуло и стукнуло. Свет фонарика метнулся туда, а я – поближе к друзьям. На стене висел ящик. Красный. Такие обычно висят в старых зданиях, а в них находится кран и шланг пожарного гидранта. Дверца на перекошенных петлях медленно ползла в сторону. Открылась. И так же медленно… Поползла обратно! Фонарик выскользнул из рук Наташи, хлопнулся об пол. И погас.
На этом наше приключение кончилось. При свете соток, полубегом и цепляясь друг за друга, мы выбрались на третий этаж, а там и на второй уровень. Наташа сказала, что мы были втроем, и потому нам повезло больше, чем дяде Мите. А я… Обдумав и обсудив все в спокойном состоянии, так и не признал до конца, что приключение наше было настолько уж мистическим. Внушение. Темнота. Замкнутое пространство. Оптическая иллюзия прохода. Перекос ржавых петель на дверце ящика.
Все, в конце-концов, можно объяснить логически. И обойтись без мистики. Но одно остается фактом. В темноте ты мыслишь уже не так рационально!