❄❄❄На улице похолодало ❄❄❄
Отличный вариант под брюки для мальчиков 👍
Мягкие, удобные кальсоны 👌

WB 176162759
#кальсоныдетские #кальсоны #утепляемся #зима

Сергей Зверев раздает стиль на Красной площади

Стилист Сергей Зверев привлек внимание на открытии главного катка страны - на Красной площади. В возрасте 60 лет он появился в ярком наряде, состоящем из синего мехового полушубка оверсайз, изготовленного из экопесца, и блестящих фиолетовых клешей.

Зверев поделился с журналистами интересной деталью: его нижнее белье также согревающее, с начесом. Он отметил, что сейчас в тренде носить старомодные вещи, такие как "дедушкины кальсоны" и "бабушкины трофейные трусы с начесом". Это стало настоящим модным событием, особенно для молодых девушек. Тем не менее, Зверев посетовал на то, что в России трудно найти такую одежду, так как преобладают продажи более открытых моделей.

Стилист поделился своим опытом и призвал обратить внимание на противоречие между погодными условиями и доступностью утепленной одежды. Он отметил, что приближение холодов вызывает неудобства, так как в магазинах трудно найти подходящие вещи. Он предпочитает оставаться верным своему стилю и наследству, отметив, что некоторые его трофеи молчаливо лежат в гардеробе.

Зверев подчеркнул, что отечественные бренды продолжают устанавливать высокие цены на свою продукцию. Он шутливо заметил, что дешевле улететь на Мальдивы, чем купить российские трусы с начесом. Это высказывание отражает его разочарование в текущем состоянии отечественной модной промышленности.

Сергей Зверев раздает стиль на Красной площади

60-летний стилист пришел на открытие главного катка страны Гум-катка на Красной площади в синем меховом полушубке оверсайз из экопесца и блестящих фиолетовых клешах.

Журналистам Зверев рассказал, что нижнее белье у него тоже утепленное, с начесом.

"Сейчас тренд: дедушкины кальсоны, бабушкины трофейные трусы с начесом - девчонкам сейчас хорошо носить такое, самый фешн. Но хочу отметить, что сейчас холода начнутся, а наша промышленность не готова: кругом одни стринги продаются. Мне вот все трофейное в наследство перешло. Позапрошлогодние "Дольче Габбана" лежали неношеные. Я подумал: надо их надеть, что ли", - рассказал Зверев и посетовал, что товары российских брендов стоят очень дорого - "легче полететь на Мальдивы, чем купить трусы с начесом"

Стилист Сергей Зверев показал свой стиль на открытии Гум-катка на Красной площади. В 60 лет он пришел в синем меховом полушубке оверсайз из экопесца и блестящих фиолетовых клешах.

Зверев рассказал журналистам, что у него также утепленное нижнее белье с начесом. "Сейчас это тренд: дедушкины кальсоны, бабушкины трофейные трусы с начесом - девушкам сейчас нравится носить такое, это самый модный стиль. Но я хочу отметить, что скоро начнутся холода, а наша промышленность не готова: везде продается только белье на завязках. У меня вот все трофейное белье перешло в наследство. Позапрошлогодние неношеные трусы от "Дольче Габбана" лежали у меня. Я подумал: может, пора их надеть", - рассказал Зверев и пожаловался на то, что товары российских брендов стоят очень дорого - "легче улететь на Мальдивы, чем купить трофейные трусы с начесом".

..СНАЧАЛА Я УСЛЫШАЛ ЗАПИСЬ
Кто это? Откуда? Судя по песням - воевал, много видел, прожил трудную жизнь. Могучий, голос, могучий темперамент. Представлялся большой, сильный, поживший... И вот первое знакомство. Мимолетное разочарование. Стройный, спортивный, улыбчивый московский мальчик. Неужели это тот, тот самый?! Живой Высоцкий оказался много интереснее воображаемого идола. Запись сохраняет голос, интонацию, смысл песни. Но как много добавляют к этому живая мимика талантливого актера, его выразительные глаза, вздувшиеся от напряжения жилы на шее. Высоцкий никогда не исполнял свои песни вполсилы. Всегда, везде - на концерте ли, дома ли перед друзьями, в палатке на леднике, переполненному ли залу или одному-единственному слушателю - он пел и играл, выкладываясь полностью, до конца, до пота.
Какое необыкновенное счастье было - дружить с ним. Уметь дружить - тоже талант. Высоцкий, от природы наделенный многими талантами, обладал еще и этим - умением дружить. Мне повезло, как немногим. Счастливая звезда свела меня с ним на первой же картине. Было еще несколько фильмов, еще больше - замыслов. И между ними - это самое незабываемое - тесное общение так, без повода... Иной раз листаешь старую записную книжку и среди пустых, незначительных записей натыкаешься на такие строки: "Приезжал Володя. Субботу и воскресенье - на даче. Написал новую песню". Помню, встретил его в аэропорту, в руках у него был свежий "Экран" - чистые поля журнала исписаны мелкими строчками. Заготовки к новой песне. Значит, работал и в самолете. Отдыхать он совершенно не умел. Потом на даче, когда все купались в море, загорали, он лежал на земле, во дворе дома, и работал. Помню, готовили плов на костре. Кричали, смеялись, чуть ли не перешагивали через него, а он работал. Вечером спел новую песню. Она называлась "Баллада о детстве".
Ему никто не говорил Владимир Семёнович. все называли его Володей. его не просто любили. Каждый ощущал себя с ним как бы в родственных отношениях.
Будем называть его Володей и мы.
Летом 66-го мы снимали "Вертикаль" на Кавказе.
Актерам довелось пожить недельку в палатке под ледником. Надо было набраться альпинистского опыта, вообще "почувствовать" горы. Особенно Володе. Мы очень рассчитывали на песни, которые он напишет. Без них картина не могла состояться.
В это время на пике Вольная Испания случилось несчастье. Погиб альпинист, товарищи безуспешно пытались снять его со стены. На помощь двинулись спасательные отряды. Шли дожди, гора осыпалась камнепадами. Ледник под вершиной стал напоминать поле боя - то и дело вниз по леднику спускались альпинисты, вели под руки раненого товарища, кого-то несли на носилках. Палатка наших актеров превратилась в перевязочный пункт. Здесь восходителей ждал горячий чай, посильная помощь.
Происходило нечто значительное и драматическое. Можно же было подождать неделю, пока утихнет непогода, в конце концов, тот, ради кого рисковали жизнью эти люди, все равно был уже мертв. Но нет, альпинисты упрямо штурмовали вершину. Это уже был вызов. Кому? Володя жадно вслушивался в разговоры, пытался схватить суть, понять, ради чего все это... Так родилась первая песня:
Да, можно свернуть,
Обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа.
Альпинисты считали его своим. Верили, что он опытный восходитель. А он увидел горы впервые за два месяца до того, как написал ставшие такими популярными песни о горах.
Люди воевавшие были уверены, что он их боевой говарищ. Такая правда, такая ободранная до крови правда лезла из его военных песен. А ему, когда началась воина, исполнилось три года.
Он был мужчина, если хотите. По природе своей, героическому нутру он должен был, вероятно, пойти в моряки, в летчики, в солдаты. Но для этого надо было иметь несколько жизней. Поэтому он в песнях проживал то, что хотел бы прожить в жизни. Он, будучи артистической натурой, как бы становился на мгновение тем, кем хотел быть. Свою несостоявшуюся ипостась находил он в этих песнях.
Но мало хотеть, надо знать. Судя по его песням, он всегда знал предмет досконально. Откуда? У него была изумительная память, а слушать он умел, как никто. Это редкий дар. Мне кажется, не умеющий слушать, слушающий самого себя (таких мы часто встречаем в компании), как художник слова - конченый человек. Ему уже не узнать ничего нового, поскольку ничего не услышать.
Для Володи общение с интересными людьми значило очень много. Он как поэт питался тем, что видел и слышал. Для него интересные люди были окном в мир, куда он, перегруженный заботами, не имел легкого доступа. Он искал таких встреч.
Однажды пришел к нему человек удивительной судьбы, золотоискатель из Сибири. я видел, как Володя слушал его. Весь - напряженное внимание, боязнь упустить слово из рассказа. Живая реакция на смешное, искренняя боль в глазах, когда речь заходит о несправедливости. И опять добрая улыбка, раскрепощающая собеседника, робевшего поначалу перед любимым поэтом, популярным артистом. Человек этот рассказывал всю ночь. Володя несколько раз брал гитару, начинал песню, но обрывал ее, откладывая гитару в сторону. Выстраданное другими всегда казалось ему более значительным, чем свое, собственное.
Снова обращаюсь к записной книжке. "Август 68-го. Лечу в Красноярск. Оттуда - поездом до станции Мана. Потом - пешком. Глубокой ночью вхожу в село. Оно расположено на берегу саянской речки и называется очень красиво - Выезжий Лог. Бужу всех собак, с трудом нахожу нужный мне дом. Стучу..."
Открыл мне Валерий Золотухин. Они с Володей снимались тут в "Хозяине тайги". В доме темно - ни керосиновой лампы, ни свечки, электричество отключили в одиннадцать часов вечера. Мы обнялись в темноте. Володя сказал...
Что может сказать разбуженный среди ночи человек, которому в шесть утра вставать на работу? Каждый, наверное, свое. Но я точно знаю теперь, что скажет истинный поэт.
- Какую я песню написал! - сказал Высоцкий.
Валерий протянул ему гитару. я еще рюкзака не снял, а они уже сели рядышком на лавку и запели на два голоса "Баньку". Никогда больше не доводилось мне слышать такого проникновенного исполнения.
Недавно меня повели слушать нового барда. "Как? Вы ещё его не слышали? Это же преемник Высоцкого !"
Я не поверил, но всё-таки пошёл.
Бард заставил прождать себя полтора часа. как он обьяснил потом усталым голосом, поёт Он с десяти утра. В этот день он уже дал несколько концертов.
Что ж, новые времена, новые нравы. Жаль только, что Высоцкий не имел такой свободы для концертной деятельности. Время близилось к часу ночи. Но вот появился и сам бард. За ним двигался могучий дядька, может быть, телохранитель - нес его гитару. Бард проследовал за кулисы, поужинал, а возможно, выпил чашку кофе или просто выкурил сигарету-для хриплости, для похожести - и наконец появился на сцене. На нем были грязные кроссовки, мятые, похожие на кальсоны штаны, маечка - все, что положено кумиру молодежи восьмидесятых годов. Я вспомнил, как одевался для концерта Высоцкий. Скромно, продуманно, с достоинством. Хотя внешне всегда одинаково: начищенные туфли, отутюженные брюки, рубашка. Зимой - пуловер или свитер. Он хотел, чтобы его уважали. И сам с огромным уважением относился к тем, для кого пел и работал.
Бард стал петь. Недоумение мое росло от песни к песне. В чем же они видят похожесть? Во-первых, не артистичен. Да с Высоцким и невозможно сравняться. Не музыкален. Хриплый голос, лишенный какого-либо диапазона, и десяток Володиных аккордов положения не спасают. Чем больше вслушивался в тексты песен, тем яснее. понимал, что налицо отсутствие, так сказать, присутствия - самой поэзии. Больше всего смутила публика, смотрю вокруг - многим нравится, хлопают. Неужели все должно было обернуться таким глупым фарсом! Явление Высоцкого, глашатая двадцатилетия, сменилось появлением вот такого самоуверенного барда. Вино перебродило и превратилось в уксус. И люди - может быть, те самые, что восхищались необычайной образностью поэзии Высоцкого, высоким качеством его стихотворной строки - с наслаждением слушают сегодня вот это:
В шумном городе Одессе
Золотых немало песен,
С детства я люблю их красоту,
Это из песни об Одессе. "Только что сочинил",- с гордостью признался бард. Бедный, бедный! И не подозревает, каким он является лакомым, прямо-таки изысканным блюдом нашего гурмана от подобной "поэзии" - пародиста Александра Иванова.
Однажды мы жили с Володей в Доме творчества кинематографистов. Пытались сочинить детектив. Сюжет шел плохо и вскоре застрял окончательно. Запутались мы на "кранцах" - сюжет был морским. Я, считавший себя знатоком морского дела, уверял насчет "кранцев" одно, Володя - другое. Мы поссорились.. Примерно год спустя в случайном разговоре с моряками я с удивлением обнаружил, что Высоцкий прав. Потом мне не раз приходилось изумляться его удивительной осведомленности о предмете или области, весьма отдаленной от рода его занятий
В 68-м году физики Сибирского филиала Академии наук показывали нам настоящий ускоритель. Обьяснял что к чему молодой бородатый учёный. Вскоре я отвлёкся от обьяснений так как перестал что либо понимать. Смотрю, Володя кивает, поддакивает. Ну, думаю, играет. А на самом деле ничего не понимает как и я. Вдруг он стал задавать вопросы бородатому физику. Вопрос - ответ. Вопрос - ответ. Словно мячики кидают друг другу. Вскоре я понял, что мой друг свободно разбирается в предмете разговора. А ведь он был чистым гуманитарием! Вот еще один штришок, который не грех добавить к портрету Высоцкого. Но вернемся к нашим баранам. То есть к "кранцам", которые нас рассорили. Плюнули мы на сценарий - каждый занялся своим делом. Спустя некоторое время Володя буркнул:
- Расскажи мне про шахматы.
"Ага,- подумал я,- скоро появится песня про мои любимые шахматы". Он как раз находился в "спортивной полосе" своего творчества. Я стал объяснять: игра начинается с дебюта... начала бывают разные... например, "королевский гамбит", "староиндийская защита"...
- Хватит! - сказал Валодя. - Этого достаточно. Я обиделся - с таким шахматным багажом приступать к песне о шахматах?! Он замолк на полтора дня, что-то пис